Интеграция средств передачи информации в человека, влияющая на его мозг, не так очевидна, но мы уже видели множество ее примеров. Когда Мерцених и его коллеги разработали средство для преобразования звуковых волн в электрические импульсы, мозг использующего его пациента реорганизовал сам себя для того, чтобы читать эти импульсы.
Программа Fast ForWord представляет собой средство передачи информации, которое, подобно радио или интерактивным компьютерным играм, передает язык, звуки и изображения и в ходе этого процесса перепрограммирует мозг. Когда Бач-и-Рита подключил слепых людей к телевизионной камере, давая им возможность воспринимать формы, лица и перспективу, он продемонстрировал, что нервная система может стать частью более крупной электронной системы. Все электронные приборы реорганизуют мозг. Люди, которые пишут с помощью компьютера, часто теряются, когда им нужно писать от руки или диктовать, потому что их мозг не запрограммирован на то, чтобы быстро преобразовывать мысли в курсивное письмо или речь. Когда компьютер ломается, у них случается нервный срыв. Их жалоба «Я чувствую себя так, словно лишился разума!» не так уж далека от истины. Когда мы используем электронные средства передачи информации, наша нервная система расширяется наружу, а само средство как бы врастает внутрь.
Электронные средства информации отличаются такой высокой эффективностью при изменении нашего мозга, потому что они и мозг работают по схожему принципу и, по сути, совместимы, а значит, легко устанавливают связи друг с другом. Благодаря своей пластичности наша нервная система может использовать эту совместимость в своих интересах и соединяться с электронным средством передачи информации, образуя единую, более крупную систему.
Способность к объединению характерна для таких систем, будь они биологические или созданные человеком. Нервная система — это средство информации, передающее сообщения от одной части тела к другой. И она возникла для того, чтобы служить многоклеточным организмам подобием электронных средств информации (аналогом их функции для человеческого общества) — призвана соединять разрозненные части.
Маклюэн описал это электронное расширение нервной системы и собственного «я» человека в шутливой форме: «Теперь человек начинает носить свой мозг за пределами своего черепа, а нервы — за пределами кожи». Многие знают его известное высказывание о том, что «сегодня, спустя почти столетие с момента появления электронных технологий, наша нервная система распростерла свои объятия в глобальном масштабе, стерев пространство и время в рамках нашей планеты». Пространство и время преодолены, потому что электронные средства связи мгновенно соединяют самые отдаленные точки нашей «глобальной деревни» (выражение Маклюэна). Это расширение стало возможным благодаря пластичности нашей нервной системы, которая способна интегрировать в себя электронную систему.
Приложение 2
Пластичность и идея прогресса
Идея пластичности… Только сейчас она начинает приобретать устойчивое положение в науке. Однако все прежние теории оставили свой след и сделали возможным восприятие этой идеи.
Еще в 1762 году французский философ Жан Жак Руссо (1712–1778), который осуждал существовавший в его время механистический взгляд на природу, утверждал, что природа — живая и меняется с течением времени[161]. Он говорил, что наша нервная система непохожа на машину, что она тоже живая и способна к изменениям. В своей книге «Эмиль, или о Воспитании» — первой подробной книге о развитии ребенка в истории литературы — Руссо высказал предположение о том, что на «организацию мозга» влияет наш опыт и что нам следует «упражнять» наши чувства и умственные способности так же, как мы тренируем мышцы тела. Руссо утверждал, что даже эмоциям и страстям мы, в значительной степени, обучаемся в раннем детстве. Он считал, что людям нужны радикально преобразованные система воспитания и культура, поскольку многие аспекты нашей природы, которые мы считаем постоянными, на самом деле изменчивы, и эта пластичность является определяющей человеческой чертой. Руссо писал: «Чтобы понять человека, посмотрите на людей; чтобы понять людей, посмотрите на животных». Сравнивая нас с другими видами, он видел «способность к совершенствованию» и ввел в моду французское слово perfectibilite[162], которое использовал для описания присущей только человеку пластичности, или гибкости, отличающей нас от животных. Он отмечал, что уже через несколько месяцев после рождения животное, по большей части, становится таким, каким оно будет всю оставшуюся жизнь. Однако люди благодаря своей «способности к совершенствованию» меняются на протяжении всей жизни.
Руссо утверждал, что именно «способность к совершенствованию» позволяет нам развивать те или иные умственные способности, но вместе с тем может менять баланс между уже существующими способностями и чувствами, что порой создает проблемы, поскольку разрушает природный баланс наших чувств. Высокая восприимчивость мозга к опыту делает его и уязвимым для опыта, позволяя формировать себя.
Из наблюдений Руссо выросли педагогические методики, в том числе система обучения Монтессори, где главное внимание уделяется воспитанию чувств. Руссо также можно назвать предшественником Маклюэна, который столетия спустя утверждал, что определенные технологии и средства информации меняют соотношение или баланс чувств. Когда мы говорим, что электронные средства мгновенной передачи информации, телевизионные звуковые фрагменты и отход от грамотности формируют чрезмерно впечатлительных, «запрограммированных» людей с неустойчивостью внимания, то используем язык Руссо, чтобы рассказать о новом типе проблем, связанных с окружающей средой, которые мешают нашему процессу познания. Руссо тоже беспокоила возможность нарушения баланса между нашими чувствами и воображением под влиянием ложного опыта.
В 1873 году современник Руссо Шарль Бонне (1720–1793)[163], который тоже был французским философом и натуралистом, знакомым с трудами Руссо, написал письмо итальянскому ученому Микеле Винченцо Малакарне (1744–1816), где высказал предположение, что нервная ткань может реагировать на тренировки также, как это делают мышцы. Малакарне решил проверить гипотезу Боннетта экспериментальным путем. Он взял птиц из одного выводка и вырастил половину из них в стимулирующих условиях, интенсивно тренируя их в течение нескольких лет. Другую половину он вообще не тренировал. Он проделал аналогичный эксперимент с двумя поросятами из одного помета. Когда Малакарне умертвил животных и сравнил размер их мозга, то обнаружил, что у животных, которых он тренировал, мозг (в особенности, мозжечок) был больше, что свидетельствовало о влиянии «стимулирующей среды» и «тренировок» на развитие мозга человека. О работе Малакарне почти не вспоминали, пока в XX веке ее не возродили и не развили Розенцвейг и другие ученые.
Способность к совершенствованию — за и против
Руссо, умерший в 1778 году, не мог знать результатов эксперимента Малакарне, но Руссо продемонстрировал необыкновенную дальновидность в отношении того, что способность к совершенствованию означает для человечества. Она дает нам надежду, но не всегда бывает счастливым даром. Из-за нашей способности меняться мы не всегда знаем, что в нас унаследовано от природы, а что взято из нашей культуры. Благодаря этой способности культура и общество могут оказать чрезмерное влияние на наше формирование, вплоть до опасности слишком радикального отступления от своей истинной природы и потере самих себя.
Хотя мысль о том, что мозг и человеческая природа могут быть «усовершенствованы», несомненно должна нас радовать, идея способности человека к совершенствованию или пластичности порождает массу моральных проблем.
Мыслители прошлого, начиная с Аристотеля, которые не знали о пластичном мозге, заявляли о существовании очевидного идеального или «совершенного» психического развития. Они считали, что наши умственные и эмоциональные способности даны нам природой и их использование и совершенствование служит залогом здорового психического развития. Руссо понимал, что если умственная и эмоциональная жизнь человека и его мозг поддаются изменениям, то мы не можем с уверенностью сказать, что представляет собой нормальное или совершенное психическое развитие, поскольку возможно множество разных вариантов. Способность к совершенствованию подразумевает, что мы точно не знаем, как надо совершенствовать самого себя. Руссо осознавал эту моральную проблему, поэтому использовал понятие «способность к совершенствованию» в ироническом смысле.
Способность к самосовершенствованию и идея прогресса
