Можно ли разглядеть, скажем, пластмассовые мешочки с дурманящим зельем, упрятанные в чрево змеи?
Если да, то легко ли? Не потребуется ли особая сноровка, которая дается специальным образованием и долгим опытом? Пригодится ли существующая аппаратура, чтобы просвечивать объекты всевозможных размеров и, форм, от чемоданов до дынь, от плюшевых медведей до гремучих змей? Или надо разрабатывать новую, иной конструкции? Если да, то какую: портативную, стационарную или ту и другую? Если переносную (покомпактнее, попроще да подешевле), то будет ли она достаточно зоркой? Если же с высокой разрешающей способностью, то, вероятно, крупногабаритную, сложную, дорогую? Не будет ли нужды держать хорошо обученный обслуживающий персонал? Не опасно ли облучение для тех, кто имеет с ним дело постоянно? И так далее.
Уравнение со многими неизвестными, целый комплекс вопросов: научных, технических, экономических, организационных…
Конечно, теперь все ясно, проблема решена. И тут может возникнуть недоумение. К чему затевать «дело о недоиспользовании добрых старых знакомых»? Не лучше ли просто-напросто рассказывать о новом применении рентгеновских лучей?
Не лучше. Их возможности далеко еще не исчерпаны, хотя сделано уже многое. Многое, но не все. Почему бы не оглянуться каждому: а нет ли и у нас места «всевидящему оку»? Не поможет ли оно поднять эффективность работы, усовершенствовать контроль за качеством изделий, за их сохранностью, вопреки ухищрениям всех и всяческих злоумышленников?
В эпоху научно-технической революции преображаются самые разные сферы деятельности. Но разве их изменяют только новые и новейшие открытия? А старые?
Разве не таят они в себе еще не использованные резервы?
Конечно, активное рационализаторство — дело порой хлопотное. Как правило, не обходится без классических трех этапов от идеи до ее внедрения. Сначала: «Где это видано? Да он с ума сошел!» Потом: «Тут, кажется, что-то есть. Может, рискнуть?» Наконец: «Подумаешь, открыл Америку! Известное дело, чего тут было сомневаться-то?»
А ведь в нашей иллюстрации «хэппи энд» отнюдь не случаен. Он диктовался насущной потребностью. Дело не только в размахе бизнеса на контрабанде и эпидемии наркомании на Западе. В последние годы участился угон самолетов. Возникла настоятельная необходимость выявлять и такую ношу, как огнестрельное оружие, которое применяют террористы в своих бесчинствах, творя насилие над пилотами и пассажирами. Опасаются, что в эпоху научно-технической революции преступники, идя в ногу с атомным веком, не преминут перейти от пластиковых бомб к ядерным, тоже портативным. Насколько серьезен этот вопрос, показывает его недавнее обсуждение в органах ООН.
Впрочем, рентген наверняка придет на выручку и тут, чтобы предупреждать противозаконные деяния, как он помотает раскрывать уже совершенные преступления.
Известно, что порой и при самом тщательном наружном осмотре, не удается установить личность погибшего (когда, например, труп обезображен из-за увечий или разложения). Допустим, следователь предполагает: это скорее всего такой-то или такой-то. Но как рассеять сомнения? Нередко прибегают к методу совмещения. Берут прижизненные фотографии того и другого в профиль, анфас и в иных поворотах. Затем в тех же точно ракурсах делают рентгенограммы головы неопознанной жертвы. Наконец, с помощью проектора совмещают на экране парные равновеликие изображения черепа и лица.
Измерения позволяют установить, соответствуют ли силуэты костей, запечатленные при просвечивании очертаниям мягких тканей на обычном портрете.
Не будем, однако, вдаваться в криминалистику, хотя тут есть что порассказать о разнообразных применениях рентгеновских лучей.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В РЕНТГЕНОВСКИЙ КАБИНЕТ
Когда рентгеновские лучи служат не только следователю, но исследователю вообще, это не менее интересно, чем их применение в криминалистике
— Не довольно ли детективных историй? Заманивающее, но пустое чтиво, недаром его называют «наркотическим».
— Как сказать. Английский математик и философ Б. Рассел говаривал, что предпочитает детективы А. Кристи современным романам, так как первые ему кажутся куда более реалистическими. Можно спорить, кого из авторов лучше привести в пример, но бесспорно, что хорошая литература о работе следователей тоже по-своему важна и поучительна, а не просто интересна.
— Сами себе противоречите: рентген в руках следователей — это тоже «важно и поучительно, а не просто интересно», тем не менее не хотите об этом рассказывать.
— Но разве только следователей? А исследователей вообще? Невыдуманные рассказы из истории науки не менее интересны.
В ночь на 29 июня 1174 года заговорщиками был убит сын Юрия Долгорукого Андрей Боголюбский, который, по выражению летописца, «хотя самовластием быти на Русской земли». Как выглядел этот государственный деятель, который первым стал титуловать себя «великим князем всея Руси»?
Воссоздать его облик по черепу взялся профессор М. Герасимов, скульптор-антрополог и археолог. Но прежде надо было убедиться, действительно ли «мощи» князя являются ею останками. Их отправили на рентген.
Детально изучив скелет, специалисты обнаружили различные повреждения и застарелые, полученные в боях смелым предводителем ратников, и свежие, нанесенные перед самой кончиной. Но это не все. В шейном отделе позвоночника нашли изменения, которые должны были при жизни затруднять его сгибание. Такой человек волей-неволей ходил с высоко поднятой головой, что воспринималось современниками как чрезмерно горделивая осанка.
Результаты обследований не противоречили свидетельствам историков. Так, через 800 лет после гибели Андрея Боголюбского появился его скульптурный портрет, рожденный не фантазией художника, а мастерством ученого, выполненный как бы с натуры, фотографически точно.
Еще раньше, более 900 лет назад, умер первый законодатель Древней Руси Ярослав Мудрый (978-1054).
Его останки, хранившиеся в Софийском соборе Киева, также подвергли рентгеноанатомическому изучению, и что же? Подтвердились летописные свидетельства, что князь сызмала страдал хромотой, вызванной какой-то болезнью правой ноги. Мало того, был поставлен диагноз: старый вывих тазобедренного сустава (с детских лет) и повреждение коленного (в зрелом возрасте). Вероятно, эти травмы вынудили князя отказаться от участия в ратных делах и посвятить себя мирному занятию, составлению свода законов, названного «Русской правдой».
Расположение костных балок в костном веществе подчинено определенным закономерностям. В зависимости от специфики выполняемой органом функции расположение балок иное, свое. Математические подсчеты показали: конструкция кости, архитектоника костного вещества идеально соответствуют функции, выполняемой этим органом. Изменяется функция — перестраивается костная структура.
Ориентация костных балок по силовым линиям, оптимальное соотношение минерального и органического вещества обеспечивают огромную механическую прочность и физиологическую активность кости. Бедренная, например, выдерживает давление в 1,5 тонны, большая берцовая — до 1,8 тонны. Это в 20–30 раз больше веса тела человека. Прочность кости в 9 раз выше, чем у свинца, и приближается к прочности чугуна.
В 1889 году на Всемирной выставке в Париже в качестве экспоната, символизирующего прогресс науки и техники конца XIX века, перед взором парижан и гостей предстала железная башня инженера А. Эйфеля, поразившая всех своим необычным видом и высотой (300 метров). Ее конструкция многим казалась нелепой. Считали, что она портит привычный и дорогой сердцу каждого француза вид Парижа. Башню назвали бесформенной грудой железа, гигантским призраком смерти.
Однако, поостыв от эмоций, приглядевшись и поразмыслив, люди увидели в железной конструкции исключительную рациональность, глубокий и точный расчет, и, что особенно поразило специалистов, она точно воспроизводила архитектонику кости. Все элементы башни работали только на сжатие или растяжение и ни одна балка на излом.
Прошло совсем немного времени, и Эйфелева башня завоевала сердца парижан, став достопримечательностью и символом Парижа наряду с Нотр-Дамом, Пантеоном, Лувром и другими замечательными творениями архитектуры.
Сейчас мы знаем, что наиболее совершенными являются конструкции, которые близки к структуре живой ткани. В связи с этим сейчас быстро развивается новая наука — бионика, изучающая и моделирующая процессы и конструкции живого организма. Как следствие этой тенденции родилась так называемая бионическая архитектура. Это направление науки требует глубокого проникновения в здание природы.
