Бывший пресс-секретарь Горбачева Андрей Грачев вспоминает о тогдашних колебаниях и метаниях генсека:
«13–15 января по Баку прокатилась лавина антиармянских и антирусских (были и антирусские, хотя, конечно, меньших масштабов. — О.М.) погромов. Но даже после этого Горбачев продолжал колебаться и оттягивать принятие, как он предчувствовал, рокового решения о введении армии. Д. Язов считает, что генсек хотел (опять! — О.М.) «отсидеться», «остаться не замазанным». Вероятнее другое: чем больше нажимали министры-«силовики», чем отчаяннее становились сводки заброшенного в Баку политического десанта во главе с Е. Примаковым, тем отчетливее он сознавал, что переход «Рубикона насилия» будет означать для него и для перестройки пересечение не только политического, но и психологического рубежа. Только когда из Баку пошли сообщения о зверствах разбушевавшейся толпы (людей выбрасывали с верхних этажей многоэтажных зданий, обливали бензином и поджигали), когда перед осажденными зданиями ЦК и правительства воздвигли (символические?) виселицы, Горбачев покорился традиционной участи правителя империи, — в Баку на усмирение беспорядков были откомандированы Д. Язов и В. Бакатин (министр внутренних дел. — О.М.) Напутствуя их, В. Крючков и даже А. Яковлев говорили о необходимости преодолеть «синдром Тбилиси» и проявить «твердость». Министры потребовали не только устного поручения главы государства, но и юридического мандата: указа о введении чрезвычайного положения. Горбачев попробовал, было, как в случае с Карабахом, укрыться за фразой «будете действовать по обстановке», но, когда оба министра отказались без указа вводить войска, а из Баку, как с палубы тонущего корабля, раздался очередной SOS Е. Примакова, сообщившего о подготовке толпы к штурму, он решился: «Летите, указ придет следом». И, сняв телефонную трубку, сказал Лукьянову: «Анатолий, давай текст».
«Анатолием», которому позвонил Горбачев, был председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов. Именно ВС имел формальное право издавать указы. Естественно, с «бакинским» указом никаких задержек больше не было. Приказы со стороны «руководящей и направляющей», ее вождя в ту пору выполнялись без промедления. Даже такие вот небрежные.
К моменту, когда 20 января Горбачев с Лукьяновым ввели чрезвычайное положение, армян в Баку уже не оставалось, почти все они были эвакуированы, защищать было некого. Так что горбачевско-лукьяновский указ, введение войск в столицу Азербайджана имел единственный смысл — предотвратить захват власти в республике Народным фронтом (а он к этому времени фактически ее уже захватил) и провозглашение Азербайджаном независимости.
Активисты Народного фронта, простые азербайджанцы пытались воспротивиться вводу войск. Но что они могли сделать?
Генерал Ачалов в своем амплуаФормально считается, что операций по «взятию» Баку руководил министр обороны Язов. Однако в реальности эту роль играл «координатор» операции командующий Воздушно-десантными войсками генерал Ачалов.
Генерал Ачалов одна из самых зловещих в те годы фигур. В 80-х начале 90-х, когда Ачалов пребывал на пике своей военной карьеры, где бы на пространстве СССР или даже вблизи его границ ни возникали какие-то «беспорядки» (так на официальном языке называлась любая попытка людей ослабить на своей шее удушающую петлю тоталитаризма), коммунистическая власть решительно и жестоко их подавляла (впрочем, она, как известно, поступала так всегда, не только в ту пору). И этим подавлением во многих случаях руководил именно генерал Ачалов. Сам он так объяснял необходимость наделения армии а он был армейским генералом, полицейскими функциями:
— Конечно, плохо, что Вооруженные Силы не отражали внешнюю угрозу, а подавляли беспорядки. Но что делать — в те годы внутренние войска и милиция были не готовы к исполнению этих функций…
Впервые в роли карателя Ачалов чуть было не выступил в 1981-м, когда события в Польше стали развиваться неприемлемым для кремлевских геронтократов образом началось общенародное движение против кондовых «социалистических» порядков. Во главе этого движения стоял профсоюз «Солидарность». У Кремля возникло естественное желание расправиться с «бунтовщиками» так же, как он это сделал в Венгрии в 1956 году, в Чехословакии в 1968-м. Ачалову, в то время командиру 7-й воздушно-десантной дивизии (кстати, «отличившейся» еще и во время венгерских, и во время чехословацких событий), отводилась одна из центральных ролей: его дивизии надлежало высадиться в Варшаве и захватить важнейшие объекты аэропорт, здания ЦК ПОРП, Сейма, Национального банка; кроме того, Ачалов должен был арестовать ведущих деятелей польского руководства, обезглавить освободительное движение.
Позднее сам генерал так рассказывал об этом:
Мы должны были действовать так же, как в Чехословакии, задержать военно-политическое руководство страны… Я должен был совершить его интернирование и перевозку в безопасное место, а затем ожидать дальнейших приказов: отправить в Москву, как Дубчека, или поступить как-то по-другому. Знал только одну фамилию человека, которого должен был интернировать, Ярузельского (генерал Ярузельский был в то время премьер-министром Польши и первым секретарем ЦК ПОРП. О.М.) Список остальных наверняка получил бы накануне ввода войск, а может быть, и уже в летящем на Варшаву самолете.
Ярузельский прямо не участвовал в антимосковском «бунте», однако, как считали в Кремле, своей мягкостью неявно потворствовал «мятежникам». Интервенцию предполагалось осуществить с трех сторон со стороны СССР, ГДР и Чехословакии. Однако накануне ее Ярузельский сам ввел в Польше военное положение. Необходимость посылать в «мятежную» страну войска из «братских» стран вроде бы отпала…
Особенно оказался востребован Ачалов в начале 90-х, когда под влиянием перестроечных демократических поветрий в разных концах советской империи началось мощное центробежное движение (прочь от московского Центра).
И вот в январе 1990 года Ачалову, как уже говорилось, в то время командующему ВДВ, выпала роль «координировать» подавлением антикоммунистических «беспорядков» в Баку.
Танки давят мирных людейЧасть войск была введена в Баку заранее, находилась в казармах на окраине города. Казармы были забаррикадированы Народным фронтом, но в ночь на 20-е военные смели баррикады и вышли из казарм на улицы города. Другую часть войск стали перебрасывать в столицу Азербайджана по воздуху. Уже на выезде из аэропорта военные были встречены баррикадами из тяжелогруженых машин и сотнями людей сторонников Народного фронта, полных отчаянной решимости не допустить солдат, уже ставших чужеземцами, оккупантами, в свой город. Разумеется, сопротивление «азеров», как презрительно называли их российские воины-интернационалисты, было сломлено: неумелые, плохо вооруженные «ополченцы» не могли противостоять десантникам и мотострелкам…
Вот несколько свидетельств, как происходил захват Баку.
«Коммерсант»:
«Войска, применяя оружие, прорывают пикеты на Аэропортовском шоссе, Тбилисском проспекте и других дорогах, ведущих в город. Одновременно армейские подразделения разблокируют казармы. Пожалуй, наиболее кровопролитные бои были в районе Сальянских казарм. Говорит очевидец событий Асиф Гасанов: солдаты сломали пикеты из автобусов, — обстреливают жилые дома, ребята 14–16 лет ложатся под бронетранспортёры. Они абсолютно безоружны, я вам честное слово даю. Однако военнослужащие, опрошенные корреспондентом «Коммерсанта», утверждали, что пикетчики были вооружены автоматическим оружием. Другие очевидцы свидетельствуют, что вооружение состояло из бутылок с зажигательной смесью, ракетниц и пистолетов. Кровопролитные столкновения развернулись также в районе Баилова, около гостиницы «Баку», в ряде пригородных посёлков».
Уже упоминавшийся английский журналист Том де Ваал — в своей книге «Черный сад»:
«Танки переползали через баррикады, сминая на своём пути автомобили и даже фургоны «Скорой помощи». По словам очевидцев, солдаты стреляли в бегущих людей, добивали раненых. Был обстрелян автобус с мирными жителями, и многие пассажиры, в том числе четырнадцатилетняя девочка, погибли».
Кинорежиссёр Станислав Говорухин в «Московских новостях» от 18 февраля 1990 года:
«В ночь с 19-го на 20-е (января. — О.М.) в город всё-таки вошли войска. Но Советская Армия вошла в советский город… как армия оккупантов: под покровом ночи, на танках и бронемашинах, расчищая себе путь огнём и мечом. По данным военного коменданта, расход боеприпасов в эту ночь — 60 тысяч патронов. На сумгаитской дороге стояла на обочине, пропуская танковую колонну, легковая машина, в ней — трое учёных из Академии наук, трое профессоров, одна из них — женщина. Вдруг танк выехал из колонны, скрежеща гусеницами по металлу, переехал машину, раздавив всех пассажиров. Колонна не остановилась — ушла громить «врага, засевшего в городе».
