То же и в Ленинграде, население которого достигало 2,5 миллионов в 1917 году, упало значительно ниже миллиона в годы гражданской войны, но в 1923 г. вновь перешагнуло за миллион, в 1926 году почти достигло 1,7 миллиона, через десять лет перешагнуло 2,7 миллиона и по последней переписи достигло 3 191 304. И здесь количество евреев в период наиболее интенсивного притока евреев в Ленинград увеличилось за три года (1923–1926) с 52 374 до 84 500, т. е. с 4,9 до 5,0 %, и из общего притока с 1923 по 1926 год более, чем в 600 тысяч, на долю евреев приходилось лишь 32,1 тысячи (Данные о численности населения Москвы и Ленинграда заимствованы из «Большой Советской Энциклопедии», т. 36, стр. 489 и т. 40, стр. 377; для 1939 г. у С. Сулькевича «Население СССР», М., 1939, стр. 32; данные о еврейском населении по переписи 1923 г. см. у Л. Зингера в «Материалах и исследованиях Объединенной статистико-экономической комиссии при ЦК Орт'а», вып. 1-й, Москва, 1927 г., стр. 41; данные переписи 1926 г. заимствованы из цитированной книги Зингера, стр. 18. Более поздних данных о количестве еврейского населения Москвы и Ленинграда в нашем распоряжении не имеется.).
Доля евреев в общем миграционном потоке в крупные городские центры сохранялась приблизительно на этом уровне до конца 20-ых годов. Но с начала 30-ых годов еврейская струя всё больше терялась в огромном общем миграционном потоке из сельских местностей в города, так что процент евреев в крупных городских центрах с этого времени начал даже сокращаться.
К сожалению, данные переписи населения 1939 г., которые позволили бы более детально анализировать это развитие, до сих пор не опубликованы. Но в вышедшей в свет в 1941 году работе Л. Зингера, которому открыт был доступ к неопубликованным материалам переписи, мы находим интересные суммарные данные о доле евреев в составе городского и сельского населения Советского Союза. Процент евреев среди всего населения СССР с 1926 по 1939 г. не изменился: по данным обеих переписей, он достигал 1,8. Но при громадном росте процента горожан в стране (в 1926 г. 17,9 %, в 1939 г. 32,8 %) (Сулькевич, стр. 13.) процент евреев в составе городского населения резко сократился: с 8,2 в 1926 году до 4,7 в 1939 году. Это характерная черта развития не только для Украины и Белоруссии, но и для РСФСР:
(Л. Зингер, «Дос бенайте фолк», Москва, изд. «Эмес», 1941 г., стр. 40. При более точном подсчете процент евреев в составе всего населения СССР оказывается в 1939 году несколько ниже, чем при предыдущей переписи: в 1926 г. 1,82 %, в 1939 г. 1,78 %. См. Л. Зингер, «Дос уфгерихте фолк», Москва, изд. «Эмес», 1948 г., стр. 35.)
Уклоняются ли евреи от тяжелого труда? Формирование еврейского пролетариата
Если аргументы о «еврейском засильи» в компартии и в органах государственной власти и о жилищном кризисе, порождаемом притоком евреев в крупные городские центры (или резко усиливающемся благодаря этому притоку), должны были придать какое-то рациональное обоснование антисемитизму, — аргумент об уклонении евреев от тяжелого физического труда апеллировал скорее к примитивному социальному инстинкту широких масс.
Стремление к переходу от элементарного тяжелого физического труда к более квалифицированному, но требующему меньшего физического напряжения физическому труду или к физически опять-таки более легкому конторскому и умственному труду является всеобщим, и повсеместно в рядах рабочего класса (рабочих и служащих) происходят массовые передвижки от более тяжелого к физически более легкому труду. Это выступает с особенной наглядностью, если наблюдать изменения, происходящие на пространстве двух или трех поколений, особенно в странах, в составе населения которых значителен процент иммигрантов (как в США), или где еще не завершился процесс отлива сельского населения в города (как в СССР).
В Советском Союзе охарактеризованная выше волна антисемитизма поднялась во второй половине 20-ых годов, в период быстрой ломки старой экономики и старых социальных отношений. Но это как раз и был период не уклонения евреев от тяжелого физического труда, а, напротив, период массового перехода их в ряды рабочих и служащих, — и особенно в ряды рабочих, — из рядов погибавших старых традиционных еврейских профессий. Ниже будут приведены данные об абсолютном и относительном увеличении в этот период численности еврейского пролетариата (рабочих и служащих) и об относительном увеличении роли рабочих в составе еврейского пролетариата. В дальнейшем — в 30-ые и 40-ые годы — абсолютный и относительный (по отношению ко всему самодеятельному еврейскому населению) рост числа служащих уже начал обгонять рост числа рабочих и процент рабочих в составе еврейского пролетариата начал сокращаться.
Статистические данные, на основании которых это развитие может быть прослежено, очень скудны. Только по переписи населения декабря 1926 года были опубликованы подробные данные. Они разработаны в книге Льва Зингера «Еврейское население в СССР» (Москва, 1932 г.). Для 1931 года известны данные специального обследования национального состава пролетариата СССР, разработанные опять-таки Зингером в книгах «Идн пролетариер ин ФССР» (Москва, изд. «Эмес», 1933 г.) и — в отношении евреев более сжато — «Национальный состав пролетариата СССР» (Москва, изд. «Власть Советов», 1934 г.). Данные переписи населения января 1939 года опубликованы в такой суммарной форме, что ни на один из интересующих нас вопросов они не дают ответов. Но Зингер, которому открыт был доступ к материалам переписи, частью использовал их в двух своих работах: «Дос бенайте фолк» (Москва, изд. «Эмес», 1941 г.) и «Дос уфгерихте фолк» (Москва, изд. «Эмес», 1948 г.). Эти пять работ Зингера являются до сих пор основным источником для изучения изменений социальной структуры еврейского населения СССР с середины 20-ых годов. Ниже эти работы цитируются с указанием каждый раз лишь фамилии автора и года издания книги.
Еврейское самодеятельное население достигало в 1926 году 39,8 % всего еврейского населения (Зингер, 1932 г., стр. 32.). Это очень низкий процент, объясняющийся неблагоприятной социальной структурой еврейского населения. Для 1939 года общее число еврейского самодеятельного населения не опубликовано, но известно, что оно возросло очень значительно, отчасти за счет общего роста еврейского населения, но, главным образом, за счет резкого увеличения процента самодеятельных в составе еврейского населения. Некоторые данные, позволяющие установить этот последний факт, будут приведены ниже.
Социальная структура еврейского населения по данным переписи 1926 и 1939 годов показана в следующей таблице:
(Для 1926 г. см. Зингер, 1932 г., стр. 35, для 1939 г. см. Зингер, 1948 г., стр. 38. — Безработные в статистике 1926 года это не только лица, работавшие по найму и лишившиеся работы, но и вообще все, ищущие какой-либо работы (Зингер, 1932 г., стр. 69). К числу лиц без определенных занятий отнесены в 1926 г. государственные пенсионеры и стипендиаты высших школ (Зингер, 1932 г., стр. 71), отнесенные в 1939 году к тем социальным группам, к которым они принадлежали до перехода в число пенсионеров или стипендиатов (Зингер, 1941 г., стр. 49). В одной из своих позднейших работ (1941 г., стр. 46) Зингер приводит для 1926 г. несколько отличную группировку самодеятельного населения: рабочих и служащих не 38,2, а 39,8 % (по-видимому, главным образом, за счет уменьшения группы стипендиатов, инвалидов и пр.: с 7,8 до 5,7 %), кустарей не 19,0, а 22,6 % (по-видимому, главным образом, за счет уменьшения группы торговцев: с 11,8 до 8,8 %). В остальном изменения незначительны.).
Для сравнения данных 1926 и 1939 годов о доле рабочих и служащих в составе всего самодеятельного населения (Зингер, 1941 г., стр. 49, в противоположность Зингеру, 1948, стр. 38, относит приведенные выше данные для 1939 года не к самодеятельному только, а ко всему еврейскому населению (т. е. включая и иждивенцев). Существенного значения это не имеет: если в составе еврейского самодеятельного населения рабочие составляли в 1925 году 14,8 %, то в составе всего еврейского населения рабочие с семьями составляли 14,6 %; для служащих соответственные данные были 23,4 и 23,0 %. См Зингер 1932 г., стр. 35.) необходимо для 1926 года сложить данные для рабочих и служащих (получается 38,2 %) и прибавить к этому числу какую-то долю из числа безработных и лиц без определенных занятий (см. сноску к приведенной только что таблице). Сопоставляя эту величину с приведенной выше цифрой в 71,2 % для 1939 года, мы видим огромный масштаб происшедших за этот период изменений.
Проследить изменения соотношения между числом рабочих и числом служащих в составе еврейского рабочего класса значительно труднее уже по одному тому, что изменения эти за период с 1926 по 1939 год не носили однородного характера. С 1926 по 1931 год соотношение это несомненно изменялось в пользу рабочих, что видно из следующих данных:
