(Владимир Курятников — доцент из Самары, автор публикации «Как умер Куйбышев» в газете «Труд», 30 июля 1998 г.)
Версия смерти Куйбышева, которой придерживается его сын (всплывшая через три года после смерти на знаменитом процессе конца тридцатых годов, имеет дополнительное свидетельство. На медицинском вскрытии тела Валериана Владимировича присутствовала сестра жены Куйбышева — Нина Андреевна Лежава. С нее была взята подписка о неразглашении врачебной тайны. И только в 1953 году, после смерти Сталина, она рассказала своей сестре Ольге (вдове В. В. Куйбышева), что в организме Валериана Владимировича был обнаружен цианистый калий…
Был ли отравлен Куйбышев цианистым калием, и если да, то как Сталин и ОГПУ допустили, что она осталась в живых? Ее сведения достаточно серьезны, но они дошли до нас через третье лицо и нуждаются в тщательной перепроверке.
Глава 10. КОНФИДЕНЦИАЛЬНЫЙ РАЗГОВОР
Что предшествовало ссоре. — Размолвка. — Рукоприкладство. — Из друзей во враги. — Сфальсифицированный диагноз. — Смерть наступила в кресле. — Легенда о подозрительном визитере.
В первой половине дня 18 февраля 1937 года на квартиру к Орджоникидзе в Кремле пришел неизвестный человек, назвался шофером, он хотел передать Григорию Константиновичу папку с документами Политбюро. Зинаида Гавриловна, жена Г. К. Орджоникидзе, спросила:
— А где же шофер Серго — Николай Иванович?
Человек ответил, что Николай Иванович не работает сегодня.
Затем этот человек поднялся на второй этаж в кабинет к Серго. Через несколько минут раздался выстрел. Человек вышел из кабинета, спустился по лестнице вниз и спросил у Зинаиды Гавриловны:
— Вы слышали выстрел?
Когда Зинаида Гавриловна зашла в кабинет, то увидела Серго сидящим глубоко в кресле с повисшей правой рукой, а на полу справа валялся пистолет.
Перед приходом этого человека у Серго состоялся резкий разговор по телефону по-грузински — вероятно, со Сталиным.
Ну наконец-то! Спустя пятьдесят четыре года в солидном научном издании облекло печатную форму свидетельство, которое продолжительное время служило источником различных толков и пересудов. В 1991 году журнал «Вопросы истории КПСС» опубликовал фрагменты воспоминаний С. З. Гинзбурга, бывшего многие годы ближайшим соратником Серго Орджоникидзе. Автор знакомит с приведенной выше записью рассказа бывшей ответственной сотрудницы Наркомтяжпрома Варвары Николаевны Сидоровой.
Этот рассказ записал инженер Челябинского тракторного завода Л. С. Комаров. По словам С. З. Гинзбурга, В. Н. Сидорова просила Л. С. Комарова ознакомить с записью «только и лично С. З. Гинзбурга», а также не публиковать ссылки на то, что она слышала все это от Зинаиды Орджоникидзе. Лишь после смерти рассказчицы С. З. Гинзбург счел возможным обнародовать услышанное ею по секрету от вдовы наркома.
Публикация воспоминаний С. З. Гинзбурга, работавшего начальником управления у Г. К. Орджоникидзе, заставила меня перетряхнуть все собранные материалы о смерти «железного наркома тяжелой промышленности», как называли его в многочисленных некрологах.
Так вот откуда слухи о насильственном характере смерти Серго! Нет, речь идет не о самоубийстве — эта версия, впервые прозвучавшая официально из уст Н. С. Хрущева на XX съезде партии, многими бралась под сомнение, хотя для большинства простодушных современников она имела эффект взорвавшейся бомбы. Вот они, эти строки, вызвавшие когда-то смятение в доверчивых душах наших отцов, привыкших жить в смирении и послушании: «Берия учинил также жестокую расправу над семьей товарища Орджоникидзе. Почему? Потому что Орджоникидзе мешал Берии в осуществлении его коварных замыслов. Берия расчищал себе путь, избавляясь от всех людей, которые могли ему мешать. Орджоникидзе всегда был против Берии, о чем он говорил Сталину. Вместо того, чтобы разобраться и принять необходимые меры, Сталин допустил уничтожение брата Орджоникидзе, а самого Орджоникидзе довел до такого состояния, что последний вынужден был застрелиться».
Секретный, как его тогда называли, доклад Хрущева зачитывали на закрытых партсобраниях. Уцелевшим в годы репрессий и войны людям еще помнилась запущенная два десятка лет назад официальная версия, согласно которой Г. К. Орджоникидзе скоропостижно скончался от разрыва сердца. Газете «Правда» верили, а в ней черным по белому на первой полосе, окаймленной траурной рамкой, было помещено правительственное сообщение о том, что 18 февраля 1937 года в 17 часов 30 минут в Москве, у себя на квартире в Кремле скончался народный комиссар тяжелой промышленности, член Политбюро Центрального Комитета ВКП (большевиков) товарищ Григорий Константинович Орджоникидзе.
Ниже следовало еще одно сообщение — от ЦК ВКП(б). К слову «скончался» здесь было добавлено уточнение — «скоропостижно». Расширен и круг эпитетов. Умерший назван «крупнейшим деятелем нашей партии, пламенным бесстрашным большевиком-ленинцем, выдающимся руководителем хозяйственного строительства нашей страны». На фотоснимке запечатлен Г. К. Орджоникидзе на смертном одре. Возле него в скорбной неподвижности застыли лица супруги покойного Зинаиды Гавриловны Орджоникидзе, его сподвижников Молотова, Ежова, Сталина, Жданова, Кагановича, Микояна, Ворошилова. Совсем недавно стало известно, что автором этой фотографии был брат Молотова. Посторонних к таким делам не подпускали, кремлевские тайны охранялись надежно.
Смерть наступила в 17 часов 30 минут 18 февраля, снимок вдовы с пришедшими разделить ее горе соратниками и товарищами мужа возле гроба покойного помещен 19 февраля. Завидная оперативность даже с точки зрения сегодняшнего дня! Как будто кто-то, невидимо действующий за кулисами, усиленно пытаясь убедить общественное мнение в правильности официальной версии причины смерти, отдал распоряжение об опубликовании в печати этого фотоснимка, призванного засвидетельствовать нормальность прежних взаимоотношений умершего с пришедшими проститься с ним друзьями. Не исключено, что кое у кого из близко знавших покойного людей могло шевельнуться такое подозрение. Но оно быстро исчезало, стоило только ознакомиться с помещенными здесь же, на первой полосе «Правды», строками врачебного заключения о смерти Г. К. Орджоникидзе.
Заключение врачей достойно того, чтобы воспроизвести его со старых газетных столбцов. Итак, вот он, этот документ, развенчивающий остатки сомнений у самых недоверчивых: «Товарищ Орджоникидзе Г. К. страдал артериосклерозом с тяжелыми склеротическими изменениями сердечной мышцы и сосудов сердца, а также хроническим поражением правой почки, единственной после удаления в 1929 году туберкулезной левой почки.
На протяжении двух лет у товарища Орджоникидзе наблюдались от времени до времени приступы стенокардии (грудной жабы) и сердечной астмы. Последний такой припадок, протекавший очень тяжело, произошел в начале ноября 1936 года.
С утра 18 февраля никаких жалоб т. Орджоникидзе не заявлял, а в 17 часов 30 минут, внезапно, во время дневного отдыха почувствовал себя плохо, и через несколько минут наступила смерть от паралича сердца».
Врачебное заключение подписали виднейшие авторитеты в области медицины — нарком здравоохранения СССР Г. Каминский, начальник Лечсанупра Кремля И. Ходоровский, консультант Лечсанупра Кремля доктор медицинских наук Л. Левин, дежурный врач Кремлевской амбулатории С. Мец. Спустя некоторое время все они были арестованы и репрессированы. В вину им инкриминировали другие дела, но кто знает, не было ли истинной причиной стремление избавиться от опасных свидетелей?
В 1937 году хотя бы малейший намек на связь между расстрелом наркома здравоохранения Г. Каминского и смертью Г. Орджоникидзе расценили бы как бред сумасшедшего. Даже Н. С. Хрущев, который на XX съезде первым опроверг сталинскую версию кончины Орджоникидзе от паралича сердца, в речи на похоронах обвинил в его смерти бешеных псов-контрреволюционеров — троцкистов, зиновьевцев и правых.
— Мы, большевики Москвы и все трудящиеся, — говорил он тогда, — посылаем проклятья, ненависть и презрение врагам рабочего класса Советского Союза и рабочего класса всего мира, подлым предателям — троцкистам, зиновьевцам и правым. Это они своей изменой, своим предательством, шпионажем, вредительством нанесли удар твоему благородному сердцу. Пятаков — шпион, вредитель, враг трудового народа, гнусный троцкист — пойман с поличным, пойман и осужден, раздавлен, как гад, рабочим классом, но это его контрреволюционная работа ускорила смерть нашего дорогого Серго.
Н. С. Хрущеву вторил В. М. Молотов:
— Враги нашего народа и всех трудящихся, троцкистские выродки фашизма и иные подлые двурушники, изменническая работа которых на службе обреченной на скорую гибель буржуазии вызывала такие острые и всем нам понятные переживания товарища Орджоникидзе, несут ответ за то, что во многом ускорили смерть нашего Серго. Товарищ Орджоникидзе не ожидал, что Пятаковы, которым были предоставлены такие возможности, могут пасть так низко, скатиться в такую грязную, темную яму контрреволюции. Мы знаем, как на это ответить…
