Принц Альберт Виктор скоропостижно умер в январе 1892 года в возрасте 28 лет. Официально – от инфлюэнцы, пандемия которой свирепствовала в те годы на Британских островах, осложненной воспалением легких.
* * *
Но сторонники «королевской» версии и тут не унялись. По их мнению, результатом предосудительного образа жизни принца Эдди было его заболевание сифилисом и умопомрачение на этой почве. Тайну наследника будто бы раскрыл Вильям Галль, идеально владевший техникой гипноза. Загипнотизированный принц, как сомнамбула доктора Калигари, разыграл перед потрясенным доктором сцены своих зверств. Галль якобы и умертвил наследника по приговору семьи посредством сверхдозы морфина.
Король поневоле
Неожиданная кончина наследника стала шоком для империи. Эдди как раз собирался жениться. Невесту подбирали тщательно, с учетом государственных интересов.
Одной из претенденток была принцесса Александра Гессенская, внучка королевы Виктории и двоюродная сестра Эдди. Но она не чувствовала ни малейшей симпатии к принцу и ответила отказом. Впоследствии Александра стала женой цесаревича Николая Александровича, а когда он вступил на престол – императрицей Александрой Федоровной.
Следующей кандидатурой была сестра кайзера Вильгельма II принцесса Маргарита Прусская, но на этот раз закапризничал Эдди: он влюбился в принцессу Елену Орлеанскую – дочь претендента на французский престол графа Парижского и Марии Изабеллы Испанской. Семейство проживало в изгнании в Англии. Елена была прелестна, отличалась завидным здоровьем, была заядлой спортсменкой. Родители мечтали выдать ее за члена царствующего королевского дома. Елена отвечала принцу Эдди взаимностью, на брак была согласна бабушка Виктория. Однако принцесса была католичкой и должна была сменить веру. Папа Лев XIII и отец Елены категорически запретили ей это. Помолвка не состоялась.
Наконец Виктория заприметила подходящий вариант. Принцесса Мария Текская была внучкой Георга III и дочерью кузины королевы Виктории. После предварительных переговоров принца и принцессу, которые до этого были едва знакомы, свели друг с другом, и Эдди тотчас сделал предложение. Мария несказанно удивилась и ответила согласием.
Это произошло в декабре 1891 года, а в первых числах января принцесса вместе с родителями прибыла в королевское поместье Сандрингем на день рождения принца Эдди. Но именинник, вернувшись с охоты, слег накануне торжества и спустя восемь дней умер. Вместо свадьбы пришлось устраивать похороны.
На плечи принца Джорджа свалилось бремя, к которому он совершенно не был готов. Теперь он стал прямым наследником престола. А потом случилось то, что до этого произошло с русским великим князем Александром Александровичем, будущим императором Александром III – он женился на невесте покойного старшего брата.
* * *
Георг V стал королем в 45 лет. К этому времени из лихого морского офицера он превратился в богатого английского помещика с традиционными запросами и вкусами. Его горизонт сузился до близлежащих охотничьих угодий и семейного очага. Ближайший советник его отца лорд Эшер, посетив короля в его летней резиденции Балморал в первый год царствования, писал в дневнике:
...
«Все весьма очаровательно, благопристойно и мило. В доме полно детей – за обедом их собирается шестеро, и младшие все время бегают вокруг стола. Королева вечерами вяжет. Нигде никаких признаков бриджа. Король сидел и разговаривал со мной на диване вплоть до того момента, когда настало время отправляться спать…
Прошлым вечером гувернантка-француженка сидела за ужином по правую руку от короля. Воображаю себе реакцию берлинских или венских придворных, если бы они это увидели».
Канцлер Казначейства, а впоследствии премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж в письме к жене после одного из таких посещений не удержался от сарказма:
...
«Король – очень приятный малый, но, слава Богу, голова у него не слишком соображает. Они простые, очень-очень заурядные люди, и возможно, так оно и должно быть».
В доме короля все делалось по раз и навсегда установленному распорядку – по нему можно было проверять часы. «Заслышав, как король отправляется спать, придворный конюший мог смело ставить часы на 11:10», – пишет биограф Георга Кеннет Роуз.
Образ жизни короля, говорил один из гостей Балморала, похож на обстановку «в тихом доме приходского священника». Царственные супруги не любили балов, театров и вообще светского общества с его чванством, сплетнями и адюльтерами. «Мы уже довольно повидали всяческих интриг, когда некоторые леди совали нос не в свои дела, – сказал однажды Георг. – Меня не интересуют другие жены, кроме собственной». Обязанностями монарха он тяготился, особенно необходимостью раз в год при всем параде ехать в парламент и произносить тронную речь.
Страстью короля была охота, и тут он положительно не знал удержу. «Король за один день использовал 1700 патронов, убив 1000 фазанов. – пишет один из визитеров. – Сколько еще будет длиться эта чудовищная бойня?» «Всю эту неделю птиц убивали тысячами, – вторит ему другой. – Де Грей, Сонор и компания говорят, что фазаны до неприличия медленно летают. Жаль».
В Букингемском дворце, откуда он насилу выжил мать (вдовствующая королева Александра, привыкшая к своему дому, долго не съезжала), Георг завел точно такие же порядки, как и в сельской местности. Его чрезвычайно заботили вопросы придворного этикета. Он обращал внимание на его малейшие нарушения и через секретаря выражал провинившемуся свое неудовольствие. До конца царствования неукоснительно соблюдалось правило, согласно которому во дворец не приглашались разведенные или хотя бы проживающие раздельно мужчины и женщины. Одному аристократу, утверждавшему, что после развода он вступил в новый церковный брак и тем самым искупил свое прегрешение, из дворца ответили так: «Может, это и приведет Вас в царство небесное, но только не во дворец». Одному иностранному послу он отказал в агремане на том основании, что он был трижды женат. «Мне хотят прислать человека, у которого три живых жены, но мы ему откажем. Мне не нужен человек с тремя женами», – сказал король.
Американский посол однажды отказался надеть на вечерний прием положенные по этикету панталоны до колен. Сын короля попытался уговорить его прибыть во дворец в брюках, а потом переодеться, но посол решительно отказался от подобного маскарада. Зато когда глава советского диппредставительства (из английского источника неясно, кто именно это был, но, вероятно, Григорий Сокольников) обратился в Москву с вопросом о панталонах, ему ответили: «Если будет нужно, наденьте и юбку».
По иронии судьбы, щепетильность в вопросах частной жизни вышла Георгу боком. Король неспроста говорил придворному о светских интригах и о том, что он однолюб. Его много лет преследовала сплетня о двоеженстве. Поначалу это даже веселило Георга. «История о том, что я уже женат на американке, действительно весьма забавна», – писал он из Рима в апреле 1893 года. А невесте сказал так: «Видишь ли, Мэй, оказывается, мы не можем пожениться. Я слышал, что у меня есть жена и трое детей».
Это был, вероятно, первый случай, когда таблоид – в данном случае лондонская «Star» – вторгся в личную жизнь члена королевской семьи, сообщив ровно в день его помолвки, что он уже вступил в тайный брак с дочерью британского морского офицера на Мальте.
Слух продолжал циркулировать, беспокоил принца, но что предпринять, он не знал. В первый же свой год на престоле он положил сплетне конец.
В ноябре 1910 года парижская англоязычная газета «Liberator» опубликовала статью некоего Эдварда Майлиуса под заголовком «Санкционированное двоеженство», которая излагала старую историю с новыми подробностями. В бытность кадетом военного флота, утверждал Майлиус, принц Джордж во время стоянки его корабля на Мальте влюбился в дочь командующего средиземноморской флотилией адмирала сэра Майкла Калм-Сеймура и женился на ней. Далее следовали довольно развязные обличения:
...
«Мы являемся свидетелями вопиющей аморальности во всей ее тошнотворной чудовищности. Король совершил преступление двоеженства и при соучастии прелатов англиканской церкви, словно султан, наслаждается множеством жен».
На этот раз Георг твердо решил покончить с клеветой. Королевские юристы, признавая, что дело будет легко выиграть в суде, в то же время выражали осторожное сомнение: а стоит ли продолжать муссировать слухи и создавать рекламу малотиражной газетенке? Но король стоял на своем, и в этом его поддержал министр внутренних дел Уинстон Черчилль.
