178
По той простой причине, что до сих пор эти вопросы никак не решались. Нельзя же, в самом деле, назвать решением вопроса об аренде утверждение, что «народная аренда поддерживает народное хозяйство», или такое изображение системы обработки помещичьих земель крестьянским инвентарём: «крестьянин оказался сильнее помещика», который «пожертвовал своей независимостью в пользу самостоятельного крестьянина»; «крестьянин вырвал из рук помещика крупное производство»; «народ остаётся победителем в борьбе за форму земледельческой культуры». Это либеральное пустоболтунство в «Судьбах капитализма» «нашего известного» г-на В. В.
«Sozialpolitisches Centralblatt» («Центральный Социально-Политический Листок») – орган правого крыла германской социал-демократии. Начал выходить с 1892 года.
Доказательство – разложение крестьянства.
Ziemlich blasse kompromißfähige und kompromißsüchtige Reformrichtung – по-русски это можно, кажется, и так передать: культурнический оппортунизм.
Жалкое впечатление производит вообще попытка г. Кривенко воевать против г. Струве. Это – какое-то детское бессилие возразить что-нибудь по существу и детское же раздражение. Например, г. Струве говорит, что г. Ник.-он «утопист». Он совершенно ясно указывает при этом, почему он его так называет: 1) потому, что он игнорирует «действительное развитие России»; 2) потому, что он обращается к «обществу» и «государству», не понимая классового характера нашего государства. Что же может возразить против этого г. Кривенко? Отрицает ли он, что развитие наше действительно капиталистическое? говорит ли он, что оно какое-либо другое? – что наше государство – не классовое? Нет, он предпочитает совершенно обходить эти вопросы и со смешным гневом воевать против каких-то, им же сочинённых, «шаблонов». Ещё пример. Г. Струве, кроме непонимания классовой борьбы, ставит г. Ник.-ону в упрёк крупные ошибки в его теории, относящиеся к области «чисто экономических фактов». Он указывает, между прочим, что, говоря о незначительности нашего неземледельческого населения, г. Ник.-он не замечает, что капиталистическое развитие России будет именно сглаживать эту разницу 80% (сельское население России) и 44% (сельск. насел. в Америке): в этом, можно сказать, состоит его историческая миссия. Г. Кривенко, во-первых, перевирает это место, говоря о «нашей» (?) миссии обезземелить крестьян, тогда как речь идёт просто о тенденции капитализма сокращать сельское население, и, во-вторых, не сказав ни слова по существу (возможен ли такой капитализм, который бы не вёл к уменьшению сельского населения?), принимается болтать вздор о «начётчиках» и т. п.
(См. Приложение II настоящего тома. Ред.)
Имеются в виду продажные органы печати – журналы и газеты, подкупленные царским правительством и пресмыкавшиеся перед ним.
Имеется в виду группа социалистов-народников из русской революционной эмиграции во главе с Н. И. Утиным, А. Д. Трусовым, В. И. Бартеневым. Эта группа издавала в Женеве журнал «Народное Дело». В начале 1870 года она образовала русскую секцию Международного Товарищества Рабочих (I Интернационал). 22 марта 1870 года Генеральный совет Интернационала принял русскую секцию в состав Интернационала. По просьбе секции представительство её при Генеральном совете принял на себя К. Маркс. «Я с удовольствием принимаю почётную обязанность, которую вы мне предлагаете, быть вашим представителем при Главном совете», – писал Маркс 24 марта 1870 года членам Комитета русской секции (см. Переписку К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями, 2 изд., 1951, стр. 38). Члены русской секции I Интернационала поддерживали Маркса в его борьбе против анархистов-бакунистов, вели революционную пропаганду идей Интернационала, стремились укрепить связь русского революционного движения с западноевропейским, принимали участие в рабочем движении Швейцарии и Франции. Однако во взглядах членов русской секции оставалось ещё много народнического утопизма, в частности они идеализировали общину, называя её «великим достижением русского народа». Секция не смогла установить тесной связи с революционным движением в России, что в конечном счёте явилось основной причиной её распада в 1872 году.
Попробовали бы с предложением этого «жизненного» дела сунуться к той молодёжи, которая рассказывала мужику о европейских ассоциациях! Как бы они вас встретили, какую бы дали вам прекрасную отповедь! Вы бы так же стали смертельно бояться их идей, как теперь боитесь материализма и диалектики!
Характеристика хозяйства А. Н. Энгельгардта дана В. И. Лениным в книге «Развитие капитализма в России», глава III, § VI.
Цитирую по статье Плеханова: «Н. Г. Чернышевский» в «Социалъ-Демократе»[393].
Нельзя не вспомнить тут о чисто российской наглости крепостника, с которой г. Ермолов, теперь министр земледелия, в своей книге: «Неурожай и народное бедствие» возражает против переселений. Нельзя, дескать, с государственной точки зрения считать их рациональными, когда в Европейской России помещики ещё нуждаются в свободных руках. – Для чего же, в самом деле, существуют крестьяне, как не для того, чтобы своим трудом кормить тунеядцев-помещиков с их «высокопоставленными» прихвостнями?
Это очень важный пункт. Плеханов глубоко прав, говоря, что у наших революционеров «два врага: не совсем ещё искоренённые старые предрассудки, с одной стороны, и узкое понимание новой программы, с другой». (См. Приложение III, настоящий том. Ред.)
Особенно внушительным реакционным учреждением, которое сравнительно мало обращало на себя внимание наших революционеров, является отечественная бюрократия, которая de facto (фактически, на деле. Ред.) и правит государством российским. Пополняемая, главным образом, из разночинцев, эта бюрократия является и по источнику своего происхождения, и по назначению и характеру деятельности глубоко буржуазной, но абсолютизм и громадные политические привилегии благородных помещиков придали ей особенно вредные качества. Это – постоянный флюгер, полагающий высшую свою задачу в сочетании интересов помещика и буржуа. Это – иудушка, который пользуется своими крепостническими симпатиями и связями для надувания рабочих и крестьян, проводя под видом «охраны экономически слабого» и «опеки» над ним в защиту от кулака и ростовщика такие мероприятия, которые низводят трудящихся в положение «подлой черни», отдавая их головой крепостнику-помещику и делая тем более беззащитными против буржуазии. Это – опаснейший лицемер, который умудрён опытом западноевропейских мастеров реакции и искусно прячет свои аракчеевские[394] вожделения под фиговые листочки народолюбивых фраз.
Имеется в виду партия «Народного права» – нелегальная организация русской демократической интеллигенции, основанная летом 1893 года при участии бывших народовольцев О. В. Аптекмана, А. И. Богдановича, А. В. Гедеоновского, М. А. Натансона, Н. С. Тютчева и других. Народоправцы поставили своей задачей объединение всех оппозиционных сил для борьбы за политические реформы. Организация выпустила два программных документа: «Манифест» и «Насущный вопрос». Весной 1894 года она была разгромлена царским правительством. Ленинскую оценку народоправцев как политической партии см. в настоящем томе, а также в брошюре «Задачи русских социал-демократов» (Сочинения, 5 изд., том 2, стр. 463–465). Большинство народоправцев впоследствии вошло в партию эсеров.
К выводу о необходимости поднять рабочего на борьбу с абсолютизмом можно прийти двумя путями: либо смотреть на рабочего, как на единственного борца за социалистический строй, и тогда видеть в политической свободе одно из условий, облегчающих ему борьбу. Так смотрят социал-демократы. Либо обращаться к нему просто как к человеку, наиболее страдающему от современных порядков, которому уже нечего терять и который всего решительнее может выступить против абсолютизма. Но это и будет значить – заставлять его тащиться в хвосте буржуазных радикалов, не желающих видеть антагонизма буржуазии и пролетариата за солидарностью всего «народа» против абсолютизма.
