Сергей Лозунько - «Уродливое детище Версаля», из-за которого произошла Вторая мировая война. (фрагменты)

(...)

Уже тогда трезвые головы предупреждали, во что выльется создание этого «чудовища Франкенштейна» — «великой Польши». В частности, британский премьер Ллойд Джордж 25 марта 1919-го направил участникам Парижской мирной конференции меморандум, вошедший в историю как «документ из Фонтенбло», — «Некоторые соображения к сведению участников конференции, перед тем как будут выработаны окончательные условия».

Ллойд Джордж писал: «Вы можете лишить Германию ее колоний, превратить ее вооруженные силы в простую полицию, низвести ее военно-морской флот на уровень флота пятистепенной державы, однако если в конце концов Германия почувствует, что с ней несправедливо обошлись при заключении мирного договора 1919 г., она найдет средства, чтобы добиться у своих победителей возмещения... Поддержание мира будет... зависеть от устранения всех причин для раздражения, которое постоянно поднимает дух патриотизма; оно будет зависеть от справедливости, от сознания того, что люди действуют честно в своем стремлении компенсировать потери... Несправедливость и высокомерие, проявленные в час триумфа, никогда не будут забыты или прощены».

Особую же опасность Ллойд Джордж видел в следующем: «По этим соображениям я решительно выступаю против передачи большого количества немцев из Германии под власть других государств, и нужно воспрепятствовать этому, насколько это практически возможно. Я не могу не усмотреть главную причину будущей войны в том, что германский народ, который достаточно проявил себя как одна из самых энергичных и сильных наций мира, будет окружен рядом небольших государств. Народы многих из них никогда раньше не могли создать стабильных правительств для самих себя, а теперь в каждое из этих государств попадет масса немцев, требующих воссоединения со своей родиной».

Наконец, в отношении «возрожденной Польши» Ллойд Джордж не сомневался: «Предложение комиссии по польским делам о передаче 2100 тыс. немцев под власть народа иной религии, народа, который на протяжении всей своей истории не смог доказать, что он способен к стабильному самоуправлению, на мой взгляд, должно рано или поздно привести к новой войне на востоке Европы»[4] ... Как в воду смотрел! Так оно впоследствии и вышло.

_______________________

4. ПМД, т.1, с.347–349.

Глава британского МИД Бальфур, в целом более чем лояльно настроенный к Польше, признавал в ходе мирной конференции, что «Польша совершала позорные поступки и плохо вела свои дела». Но «питал надежду», что этот озорник-позорник одумается и окажется в состоянии «вести себя как разумное, цивилизованное государство». Зря надеялся.

Генерал Смэтс, представлявший на мирной конференции британские доминионы, предупреждал: «Польша в продолжение всей своей истории была неудачницей и всегда будет неудачницей, а мы в нашем договоре пытаемся отменить этот приговор истории». Поэтому Смэтс призывал союзников «серьезно подумать, прежде чем они гарантируют Польше те границы, которые ныне намечаются. Эти границы требуют самого тщательного пересмотра»[6].

_______________________

6. ПМД, т.1, с.587.

(...)

Предпосылки к разделу Польши 1939-го были заложены в 1919—1920 гг. Пользуясь моментом, Польша ограбила двух своих великих соседей — Германию и Россию: «сцена была готова для создания одной из самых опасных коалиций — германо-русской дружбы, в основе которой лежала общая нелюбовь к своему общему соседу — Польше»[9].

_______________________

9. Дирксен, указ. соч., с.36.

Но разве только Германия и Россия? Были же еще Литва и Чехословакия. Выше мы опустили польско-чешский конфликт из-за Тешинской области (о нем поговорим в ходе рассмотрения событий 1938 г.). Поляки наверняка отобрали бы Тешинскую область у чехов силой еще в 1919—1920 гг., если бы не Антанта, которая благоволила к ЧСР не меньше, чем к Польше (союзники 28 июля 1920 г. приняли решение о разграничении территории бывшего Тешинского княжества, и Польша подчинилась). Но своих планов на этот счет Варшава не оставила. Как и притязаний на территории остальных соседей.

С самого начала своего возрождения Речь Посполита предстала как государство, конфликтующее с соседями на западе, юге и востоке (исключение — Румыния и Латвия, с которыми поляки имели небольшую по протяженности границу), — Германией, Советской Россией, Литвой и Чехословакией. Причем во всех перечисленных случаях именно Польша была провокатором и источником конфликта из-за ее великодержавных устремлений.

К началу 20-х, таким образом, сложилась следующая картина.

Во-первых, Польша успела повоевать (за редким исключением) со всеми соседями.

Во-вторых, она силой захватила земли Германии, Советской России и Литвы — поправ принципы самоопределения народов, неоднократно нарушив решения Парижской мирной конференции, а часто своей тактикой «свершившихся фактов» предопределив несправедливый характер ее (упомянутой конференции) решений. Все это создало основу для территориальных претензий к Польше (вполне обоснованных) со стороны указанных государств.

В-третьих, Польша даже в этих обстоятельствах осталась неудовлетворенной! Ведь, как мы помним, ее территориальные претензии простирались гораздо дальше, чем ей удалось достичь на рубеже 10—20-х годов ХХ в., — по отношению и к Германии, и к Советской России, и к Литве (которую поляки вообще хотели включить в состав державы целиком), и к Чехословакии. И исходя из неудовлетворенности своих аппетитов Варшава будет строить свою внешнюю политику в течение всего межвоенного периода.

Польша была готовым очагом военного конфликта в Европе. До поры до времени «замороженным».

(...)

Эта мини-империя в центре Европы была образована не как добровольный союз народов, но как тюрьма народов, в которую немцы, украинцы, белорусы, литовцы были загнаны силой оружия.

Тот бандитский способ, с помощью которого поляки расширяли свою территорию в 1918—1921 гг., обусловил и характер польской политики по отношению к национальным меньшинствам — жесткого подавления, ополячивания, окатоличивания.

В совокупности «нетитульные» народы составляли треть населения Польши. Самыми многочисленными из нацменьшинств были украинцы (14,3%), евреи (7,0%), белорусы (5,9%) и немцы (4,7%). Оказавшись под польским владычеством против своей воли и вопреки всем принципам справедливости, в том числе столь широко декларировавшемуся в то время принципу самоопределения, непольские народы не могли не быть в оппозиции к польской государственности. Тяга нацменьшинств к освобождению из-под польского ярма, в которое Польша загнала их посредством огня и меча, была объективно предопределена.

Добавим к этому, что такие крупные меньшинства, как украинцы, белорусы и немцы, имели свои государства, граничившие с Польшей. Это, естественно, порождало в них дополнительные надежды на то, что рано или поздно соплеменники придут на помощь. Так, британский премьер Ллойд Джордж еще в 1919 г. задавался вопросом: «Нам говорят, что районы, колонизированные немцами в XVIII веке и позже, должны быть возвращены Польше... районы, которые я имею в виду, это, так сказать, Germania Irredenta и залог будущей войны. Если население этих районов восстанет против поляков, а его соотечественники пожелают прийти на помощь, то станут ли Франция, Великобритания и Соединенные Штаты воевать, чтобы сохранить там польское господство?»[1]

_______________________

1. Ллойд Джордж Дэвид, Правда о мирных договорах (далее – ПМД). – М.: Изд-во Иностр. лит., 1957, т.2, с.187.

Неестественное польское господство на присоединенных к Польше территориях с непольским населением могло удерживаться только на штыках и только в условиях уродливой версальской системы. Разрушение последней неизбежно влекло за собой и развал тогдашней Польши.

Теоретически можно было допустить, что мудрое управление захваченными территориями, их экономическое и социально-экономическое развитие, уважение официальной Варшавы к национальным, культурным, языковым, религиозным особенностям проживающего на них населения сделает непольские народы союзником Польского государства.

Но ничего подобного не происходило за два десятилетия существования межвоенной Польши. Собственно, сам режим военной диктатуры фашистского по сути толка, установленный в Польше с 1926-го (после переворота, осуществленного Пилсудским), не мог не сказаться и на обращении с нацменьшинствами.

(...)

На таком же «правовом» фундаменте — шовинизме, силе оружия и несправедливости — Польша и защищала результаты своей экспансии.

Впоследствии немецкие нацисты шли к власти на уничижительной критике версальской системы, на призывах к объединению германских земель и разделенного немецкого народа, на лозунгах освобождения немцев, оказавшихся вне Германии и подвергаемых преследованиям по национальному признаку. Это были альфа и омега их пропаганды. И ведь в большинстве случаев — совершенно справедливые! Другое дело, что за ширмой этой пропаганды скрывались не менее (а то и более) неприглядные намерения, чем у той же Польши Пилсудского. Но сути дела это не меняет: основа для нацистской пропаганды в стиле «германский реванш» во многом была создана в т. ч. и Польшей.