Недавно из России на моё имя переслали небольшой перевод в российских рублях для поездки в Россию. Через российский Сбербанк, недавно открывший множество своих филиалов на Украине. Но, зная про мои давние беды с именем, в России попросили перевести деньги в той форме, в которой ему положено звучать на государственном языке Украины, то есть на Олександра.
Филиалы этого банка у нас в городе особо шикарны даже по высоким стандартам банковских заведений. Холёных девочек-операторов явно подбирали по жесточайшим стандартам фотомодельной внешности. Шикарная униформа. Суперремонт внутри. Детский уголок с игрушками на случай, если посетители придут с малыми детьми. И при этом почти полное отсутствие клиентов, предпочитающих хранить деньги или дома в чулке, или в более надёжном, несмотря на обшарпанные стены, украинском Сбербанке, или во множестве остервенело конкурирующих между собой частных банков. При попытке получить свои деньги в отделении Российского Сбербанка мне ответили:
- Компьютер показывает, что ваш 9-значный контрольный номер перевода не соответствует вашему имени.
- А вы имя поставьте через «О». Но отчество и фамилия моя – без изменений.
- Не имею права. Вот если бы ваше отчество тоже было бы написано на украинский манер Леонiдович, через «i», то было бы другое дело. Но оно там в русской транскрипции!
- Это же пустяк! Спросите разрешения у начальника.
- Спросила. Он заявил, что такую проблему может разрешить только наше киевское руководство. Пишите заявление. Я отправлю в Киев.
Две с лишним недели я постоянно перезванивал в отделение. Как минимум, трижды они пересылали копию моего заявления в Киев, там ставили визу «получили», но забывали рассмотреть вопрос. «Я вас предупреждала, что лучше было бы отправителю в России забрать свой перевод (заплатив пеню) и переслать повторно, правильно».
Я начал звонить каждый день, напоминать. Потом угрожать. Наконец - какая удача, Киев дал добро! Выдавая 6 тысяч рублей, кассир с лучезарной улыбкой суперзвезды, сказала мне:
«Приходите к нам ещё!»
У меня уже были проблемы с нашими банками. Я в своё время работал во Франции, там уже функционировало безналичное евро, но с нами ещё расплачивались наличными - французскими франками. Дороги мои во Франции были сложными, извилистыми, небезопасными, и заработанные деньги я положил на именные чеки «Америкен Экспресс». Во франках, но уже с зафиксированным в квитанции коэффициентом пересчёта в евро. Часть чеков осталась у меня на руках уже и после введения наличных евро. При попытке их поменять холёная оператор в шикарном одесском банке, специализирующемся именно на операциях с АЭ, глядя с вызовом, высокомерно учила меня уму-разуму: «Всё, франков больше в Европе нет, только евро!». Я пытался объяснить, что частный банковский союз АЭ получил от меня конвертируемую валюту в одной форме и с радостью для себя крутил её все эти годы беспроцентно, но теперь, наконец, должен отдать деньги мне в другой валюте, и вот коэффициент пересчёта на квитанции имеется, смотрите. А в ответ был только презрительный взгляд, которым смотрят на бомжа, сбежавшего из психиатрической больницы.
Я понимал, что прав, и решил попытать счастья в более цивилизованном месте или стране. Но то же повторилось и в Киеве, и в Москве, и в Праге, причём в банках, которые позиционировали себя как представители АЭ. И только в Дели, в скромной маленькой бухгалтерской конторе, напоминающей по виду колхозную бухгалтерию, захотели «разрулить» эту нетипичную проблему, сумев как-то понять мой ломаный английский. Выдали в евро, со скромными стандартными комиссионными, кстати.
Когда я в Грузии холодным апрельским днём ходил по красивому, без сомнения, городу Кутаиси, пытаясь договориться, чтобы мне за немалые там деньги где-то истопили баню на дровах, чтобы отмыться от вшей, которые ползали по моему телу, и постирать бельё, я с особой глубиной осознал перспективы интеграции Грузии в Европейский Союз. И перспективы развития туризма тоже. До мистического озарения доходило это понимание.
Когда в совершенно пустом филиале российского банка, призванном бережно охранять сбережения ваших граждан, пытаешься более двух недель упорно разобраться, как именно меня надо на Украине именовать, становится всё ясно и с профессионализмом российских банков, и с пресловутым подъёмом нашей украинской экономики. Становишься словно ясновидящим.
Александр Сивов
ФАКУЛЬТЕТ ВОЙН И РЕВОЛЮЦИЙ
Чилийский писатель, переводчик, журналист и путешественник Олег Ясинский, который недавно прочитал несколько лекций для украинских левых, подробно рассказывает о противоречиях культурно-политического процесса в Чили и других ключевых странах южноамериканского континента.
– Олег, как можно охарактеризовать текущий политический момент Чили в контексте студенческих протестов?
– Прежде всего, колоссальным кризисом доверия к партийной системе. По моему мнению, все нынешние политические партии находятся в глубочайшем кризисе – и так во всем мире. Политическая партия как инструмент политики принадлежит больше прошлому, чем будущему. Нужно изобрести некие новые, более адекватные формы социальной организации. В своей время чилийская Компартия была самой мощной после итальянской компартии в капиталистическом мире. Однако в сегодняшней Чили все партии – как правые, так и левые – лишены народного доверия.
Нынешний президент Чили, экс-пиночетист Пиньера на плебисците 1988 года призвал голосовать против диктатуры – чем вызвал уважение левых. Когда умирала от рака Гладис Марин – генсек Компартии Чили, очень яркая личность (ее можно за многое критиковать, но она всегда называла вещи своими именами) – тогда Пиньера, хозяин крупнейшей в стране авиакомпании, бесплатно отправил ее лечиться. Когда же он стал президентом, все стало на свои места. Это чилийский Берлускони – человек малокультурный, малообразованный, с огромными амбициями, не знающий что делать с властью. Было роздано множество несбыточных обещаний – он наобещал чилийцам больше, чем все предыдущие правительства вместе взятые. Сейчас популярность его правительства около 20% – даже меньше, чем некогда было у Пиночета.
Пиньера напомнил чилийцам, кто такие правые. Но разница между властью и оппозицией в Чили состоит лишь в том, что левая оппозиция когда-то боролась с Пиночетом – сохранив после победы над ним его неолиберальную модель. Сегодня чилийское общество выносит вотум недоверия всем чилийским партиям. Ведущие университеты Чили активно протестуют против неолиберальной образовательной системы, в стране разворачивается мощное социальное движение, которое не позволило партиям манипулировать собой. Лидер движения Камила Вальехо – красивая, умная девочка, в которую влюбилось все Чили (и не только), член Компартии Чили. Но когда Компартия попыталась использовать авторитет Камилы, чтобы договориться о своем участии в следующем правительстве, Камила проиграла выборы в студенческом движении. Победили левые студенты, которые не относились к компартии.
– Протесты студентов что-то изменили в образовательной сфере?
– Нет, политика государства не изменилась – и потому протесты продолжаются. Проблема образования очень серьезна. По сути, у нас существуют два разных образования – образование для хозяев страны и для остальных. Средний класс уже не в состоянии оплатить образование своих детей, не может себе позволить брать на это кредиты, попадая в огромные долги. Месяц обучения в чилийском университете стоит сейчас 700-800 долларов (при минимальной стоимости не ниже 350 долларов). При Пиночете был принят декрет о свободе образования – можно было открыть любой сарай и назвать его университетом. Теперь в Чили 700 университетов, из которых лишь около 20-30 дают качественное образование. Традиционные государственные вузы только на 10-15% финансируются государством. Единственный способ оплатить образовательные услуги – влезть в долги. Студенты требуют гарантированного государственного образования и госкредитов. Однако нынешнее правое правительство на это не пойдет – ведь образование является сейчас огромным бизнесом. Государство аргументирует сохранение старой системы отсутствием средств – но в куда более бедных Эквадоре и Уругвае и в разграбленной в ходе неолиберальных реформ Аргентине сегодня можно получить хорошее бесплатное образование. Чилийское студенческое движение работало с лучшими экономистами, создавало проекты решения этой проблемы – однако правительство их даже не рассматривало. Зато оно подталкивало студентов к насилию, обвиняя их в терроризме. Пресса способствовала этой политике дискредитации – однако, на сегодня студентов поддерживает более 80% чилийского общества.
