Теперь, зачем я выделил упоминание о Втором стратегическом эшелоне. Дело в том, что там как раз и место «агрессивным» механизированным корпусам. Если верить Владимиру Богдановичу, Второй стратегический эшелон был предназначен для развития успеха. Первый стратегический эшелон прорывает оборону противника, уничтожает максимально возможное количество его живой силы и техники, после чего в дело вступает Второй эшелон. Он доламывает оборону (если она еще где-нибудь сохранилась), а пбтом выходит на оперативный простор и довершает освобождение Европы. Для этой работы лучше всего подходят подвижные соединения, то есть механизированные корпуса.
Впрочем, еще лучше БТ чувствовали бы себя в третьем стратегическом эшелоне. Вспомним, что гусеницы им нужны только для того, чтобы преодолеть Польшу. То есть приступить к выполнению своей основной задачи они могут тогда, когда пехота и танки других типов проложат им дорогу к границам Германии. Так что пока шли все те грандиозные сражения, о которых повествует нам Владимир Богданович в 33-й главе «Ледокола», БТ могли вообще отдыхать. И только когда пришла бы пора «Висло-Одерской операции на огромную глубину», наступила бы их пора.
Тут стоит вспомнить, что танковый, а уж тем более механизированный корпус — это далеко не одни танки. Механизированный корпус 1941 года по штату на 1031 танк должен был иметь около 36 тысяч человек. Кроме того, в его составе было 172 артиллерийских орудия и 186 минометов. Главное качество мехкорпуса — подвижность, поэтому в нем все, что «не танки», должно иметь возможность передвигаться с той же скоростью, что и танки (а лучше с большей). Если корпус вводится в «чистый прорыв» и уходит вперед, отрываясь от остальной армии, необходимо, чтобы все его части и подразделения могли двигаться непосредственно за танками. Если корпус перебрасывается из глубины нашей обороны для ликвидации прорыва неприятеля, без этого тоже не обойтись. Поэтому вся артиллерия в мехкорпусах на механической тяге, вся пехота и вспомогательные подразделения посажены на грузовики.
Но зачем нужна такая подвижность, когда корпусу приходится прорывать оборону неприятеля? В этом случае можно заранее скрытно подвезти всю необходимую артиллерию (и лучше на лошадях, потому как они не тарахтят, как трактора), пехота может, не торопясь, подойти к назначенным рубежам на своих двоих (опять же это предпочтительнее по соображениям скрытности). И только в последний момент, можно даже после начала артподготовки, к месту прорыва подходят танки. И вовсе не обязательно, чтобы эти танки были объединены в корпуса. Вполне подойдут отдельные дивизии, бригады, а то и полки. Все равно при прорыве обороны танковые части придаются пехотным.
Опять прибегну к образному сравнению. Механизированный корпус — это острый нож. Его можно загнать в незащищенное брюхо (или спину) неприятеля, можно им отсечь его руку, тянущуюся к твоему горлу. Но вот пробить дыру в неприятельской броне ножом не просто. И даже если пробьешь, нож сломается или затупится, так что для того, чтобы использовать его по назначению, придется его заново наточить, а то и перековать.
Однако Владимир Богданович предлагает именно такой вариант: сначала привести свой нож в плачевное состояние, а потом использовать его по прямому назначению:
«Еще лучший вариант: использовать подавляющее большинство механизированных корпусов в первом внезапном ударе, чтобы он получился необычайно мощным, после этого ввести в бой Второй стратегический эшелон и передать его облегченным армиям все танки, которые уцелеют после первых операций». («Ледокол». Гл. 26.)
Задумаемся, какие танки уцелеют после первых операций? Понятно, что оборону противника будут прорывать тяжелые танки KB при поддержке средних Т-34. Пригодятся и огнеметные танки ОТ-26 и ОТ-133. А танки БТ, главное предназначение которых «на гусеницах добраться до автострад, а там, сбросив гусеницы, превратиться в короля скорости», использовать для прорыва даже слабенькой обороны неприятеля просто глупо. Значит, они будут стоять где-то в тылу и ждать. Естественно, они и уцелеют, когда все остальные танки будут уничтожены или повреждены. Что же получается: треть танков механизированных корпусов в сражении не участвуют, а после того, как эти корпуса несут тяжелые потери, эти, не участвовавшие в бою, танки собирают, создают новые корпуса и придают их армиям Второго стратегического эшблона. Где логика?
Если советское командование хотело использовать для прорыва немецкой обороны как можно больше танков, нужно было собрать все KB и Т-34 в составе танковых дивизий и бригад, придать эти дивизии и бригады пехотным частям. А все танки БТ свести в танковые корпуса старой организации и придать эти корпуса армиям второго эшелона.
Ладно, будем считать, что командованию РККА почему-то очень хотелось иметь в первом эшелоне механизированные корпуса (просто наши генералы были зачарованы магией этих слов, «механизированный корпус»). Но в этом случае нужно было создавать два типа таких корпусов. Один — для прорыва обороны, вооруженный KB и Т-34, другой — с танками БТ для развития успеха и глубоких операций.
Еще одна цитата: «На обочинах дорог груды гусеничных лент, уже покрытых легким налетом ржавчины; целые дивизии и корпуса, вооруженные быстроходными танками, вступая на германские дороги, сбросили гусеницы перед стремительным рывком вперед». («Ледокол». Гл. 33.) На 21 июня 1941 года корпусов и даже дивизий, вооруженных только быстроходными танками, в Красной Армии не было. Не могли они появиться и к 6 июля. Но, если бы наше командование действовало по плану, приписываемому ему В. Суворовым, такие корпуса и дивизии вполне могли появиться в августе. Если какой-то механизированный корпус потерял все свои танки KB и Т-34, он и превратился бы в корпус, вооруженный БТ. Ну а если какой-то корпус потерял только половину KB и Т-34 или даже сохранил их все, из него выделялась бы отдельная дивизия БТ, которая и уходила вперед. Опять спрошу: где же тут логика? Зачем создавать корпуса, в которых сначала действует одна часть, а потом другая?
Знатоки истории танковых войск могут мне возразить, что механизированных корпусов, оснащенных полностью по штатной организации, в РККА на 21 июня 1941 года не было. Причем более всего ощущался недостаток танков KB и Т-34, которые заменялись Т-28, Т-35 и БТ. Так что в некоторых корпусах БТ было более половины. Но давайте вспомним, что на эту тему говорит Владимир Богданович:
«Не все ударные армии были полностью укомплектованы танками. Это правда. Но чтобы полностью оценить намерения Сталина, нужно принимать в расчет не только то, что он совершил, но и то, что ему не позволили совершить. Германское вторжение застало Советский Союз в процессе создания небывалого количества ударных армий. Были созданы каркасы этих чудовищных механизмов, и шел процесс достройки, доводки, отлаживания. Не все армии удалось довести до планируемого уровня, но работа велась. И Гитлер сорвал ее, имея достаточно благоразумия для того, чтобы не ожидать, когда все эти механизмы агрессии будут достроены и отлажены». («Ледокол». Гл. 16.)
Из этого можно сделать вывод, что к 6 июля 1941 года (дате начала советской агрессии, по В. Суворову) все танковые корпуса «ударных армий» должны были быть укомплектованы танками по штату. Я, правда, не знаю, откуда могли взяться недостающие танки, но Владимиру Богдановичу виднее.
5Теперь посмотрим, как объясняют причины расформирования танковых и создание механизированных корпусов кремлевские фальсификаторы.
В ходе Польской кампании вермахта выяснилось не только то, что танковые корпуса прекрасно подходят для глубоких прорывов и охватов, но и то, что для противодействия этим прорывам и охватам лучше всего подходят подвижные, желательно танковые соединения.
У поляков танков почти не было, поэтому им приходилось использовать кавалерию. Естественно, польские кавалеристы не бросались на танки с пиками и саблями, как это любят изображать некоторые «историки», а проводили рейды по тылам наступающих танковых групп, стараясь отрезать их от источников снабжения. В тех редких случаях, когда это удавалось, наступление немецких танковых колонн тут же приостанавливалось.
Советское командование сделало из этого вывод, что для борьбы с немецкими танковыми группами лучше всего подходят отдельные танковые бригады и дивизии. Их можно рассредоточить по всему фронту, так что где бы ни наметился прорыв, неподалеку окажутся несколько подвижных соединений, которые этот прорыв быстренько ликвидируют.
Однако после завершения Французской кампании вермахта стало ясно, что бригад и дивизий для борьбы с немецкими танковыми клиньями маловато будет.
Накануне кампании во французской армии танков было больше, чем в немецкой. Но французские танки были собраны в бригады, которые придавались пехотным частям. Имелось всего три танковых дивизии, но они были разбросаны по разным частям фронта, так что собрать их в единый кулак было невозможно. Эти разрозненные дивизии сумели оказать некоторое сопротивление немцам. Особенно отличилась вновь созданная 11 мая 4-я бронетанковая дивизия под командованием полковника де Голля. 28 мая эта дивизия под Абвилем сумела остановить и даже серьезно потеснить немцев. Но переломить ход войны французы не смогли.
