Вопрос:Расскажите об этой встрече подробно.
Ответ:В январе 1944 года, находясь в Риге, я получил приказ КРАУСА выехать в Берлин. Сопровождал меня переводчик «СД» ДЕЛЛЕ. По прибытии в Берлин я узнал от ДЕЛЛЕ, что полковник ГРЕЙФЕ погиб в начале января 1944 г. во время автомобильной катастрофы и что вместо него назначен майор «СС» ХЕНГЕЛЬХАУПТ.
ДЕЛЛЕ мне сообщил, что ХЕНГЕЛЬХАУПТ вызвал меня для личного знакомства, но придется подождать некоторое время, так как он занят и не может меня принять.
Через два-три дня мне была организована встреча со СКОРЦЕНИ.
Вопрос:Где происходила эта встреча?
Ответ:ДЕЛЛЕ привез меня в служебный кабинет СКОРЦЕНИ на Потсдамерштрассе № 28. Кроме СКОРЦЕНИ в кабинете находились еще два неизвестных мне работника «СД».
В беседе СКОРЦЕНИ объяснял мне, какими личными качествами должен обладать террорист. По ходу разговора он рассказывал о деталях организованного им похищения МУССОЛИНИ. СКОРЦЕНИ заявил мне, что если я хочу остаться живым, то должен действовать решительно и смело и не бояться смерти, так как малейшее колебание и трусость могут меня погубить. СКОРЦЕНИ рассказал, как во время похищения МУССОЛИНИ он перепрыгнул через ограду замка, очутился в 2-х шагах от стоявшего на посту карабинера. «Если бы я тогда хоть на секунду замешкался, — заявил СКОРЦЕНИ, — то погиб бы, но я без колебаний прикончил карабинера и, как видите, выполнил задание и остался жив».
Весь этот разговор сводился к тому, чтобы доказать мне, что осуществление террористических актов в отношении специально охраняемых лиц вполне реально, что для этого требуется только личная храбрость и решительность и что при этом человек, действующий в операции, может остаться живым и стать «таким же героем», каким стал он — СКОРЦЕНИ.
Вопрос:Вы рассказали только о двух встречах со СКОРЦЕНИ. Когда же состоялась ваша третья встреча с ним?
Ответ:Третья встреча со СКОРЦЕНИ состоялась также в январе 1944 года в Берлине.
Вопрос:О чем вы говорили в этот раз?
Ответ:СКОРЦЕНИ в этот раз расспрашивал меня о Москве и пригородах и под конец прямо поставил передо мной вопрос — возможно ли осуществление в СССР такой операции, какую он провел в Италии? Я ответил, что затрудняюсь судить об этом, но, по моему мнению, проведение такой операции в СССР значительно сложнее, чем похищение МУССОЛИНИ из Италии.
Вопрос:Почему СКОРЦЕНИ интересовался вашим мнением по этому вопросу?
Ответ:У меня создалось впечатление, что СКОРЦЕНИ разрабатывает план похищения кого-то из руководителей советского правительства».
Допрос Таврина вели «тузы» чекистской колоды: начальник отдела НКВД по борьбе с бандитизмом генерал Леонтьев, заместитель начальника 2-го Управления НКГБ генерал Райхман и начальник отдела Главного управления «СМЕРШ» полковник Барышников. Протокол очень обширен и содержит показания Таврина о восточном отделе СД, о власовской армии и немецкой агентуре. Признаться, у меня закралось сомнение: не было ли это красивой фальшивкой, предусмотренной для того, чтобы отличиться перед Сталиным? Однако против этой версии говорит многое: во-первых, упоминание о покушении в мемуарах Шелленберга, во-вторых, тот факт, что Таврин (его настоящая фамилия Шило) и его жена (Адамчик) были использованы НКГБ для долгой и успешной радиоигры с их бывшими вербовщиками вплоть до апреля 1945 года. Наконец, известно, что после ареста Шило произошли изменения в организации охраны Сталина.
Финал же оказался традиционным: когда оба стали не нужны НКГБ, их предали суду за измену Родине и 1 февраля 1952 года на закрытом заседании Верховного Суда приговорили к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в марте — апреле 1952 года.
То, что с немецкой стороны задумывались о том, что надо ликвидировать Сталина, было вполне логичным. Но не менее логичными для НКВД были и планы ликвидации Гитлера. Опыт подобного рода уже имелся, если вспомнить об убийстве Льва Троцкого в 1940 году, ликвидации пронемецкого лидера украинских националистов Евгения Коновальца, о похищении ряда руководителей белой эмиграции. И если 5 июля 1941 года Берия создал специальную группу для организации разведывательной и диверсионной деятельности в немецком тылу, а начальником группы был назначен генерал НКВД Павел Судоплатов — убийца Коновальца, а его заместителем Наум Эйтингон — руководитель убийства Троцкого, то как было этим двум профессионалам не задуматься об убийстве Гитлера?
Именно на Лубянке родилась идея организации акций, направленных против высших руководителей третьего рейха [49] . Первые из подобных акций выглядели весьма странно, так как должны были быть выполнены при… захвате немцами Москвы. В конце сентября — октябре 1941 года такая возможность не только не исключалась, но была положена в основу активной подготовки для создания московского партийного подполья. Это решение было принято с участием Сталина, после чего Александр Щербаков — секретарь ЦК и МК — дал соответствующее указание начальнику Управления НКВД по Москве Михаилу Журавлеву. В Москве создавались организованное подполье, диверсионные группы, система связи. Рассматривая подобные планы, думали и о том, что в побежденную Москву, безусловно, прибудет Адольф Гитлер. Тогда не знали о существовании особого распоряжения того же Гитлера о том, что ни в Москву, ни в Ленинград немецкие войска — а тем более сам фюрер! — вступать не должны. Но, исходя из исторических реминисценций, московские чекисты полагали, что по примеру Наполеона Гитлер прибудет в Москву и, возможно, будет принимать там парад войск. Эти мероприятия подпольщики должны были использовать для организации покушения. Подумать только: Гитлер убит в захваченной немцами Москве! Какой всемирный резонанс имела бы такая акция!
Успешное контрнаступление Красной Армии изменило предпосылки для деятельности группы Судоплатова — Эйтингона. Надо было искать иные возможности для охоты за Гитлером.
В Москве, разумеется, внимательно наблюдали за передвижениями фюрера. Тщательно читали немецкую и иную прессу, собирали сведения у военнопленных, через партизан. Вот почему с особой радостью в Москве прочитали донесение от украинского НКВД, что со второй половины июня 1942 года под Винницей немцы начали сооружение полевой ставки верховного главнокомандования, а 10 — 15 июля сюда прибыл сам Гитлер! [50] Сегодня из журналов гитлеровской ставки известно, что полевая ставка под условным наименованием «Вервольф» («Оборотень») была сооружена вблизи Винницы, а Гитлер с апреля по октябрь 1942 года руководил оттуда боевыми действиями, иногда вылетая в свою баварскую резиденцию «Бергхоф» или в Берлин. В конце года он покинул «Вервольф» и лишь посетил Винницу в октябре 1943 года.
Тем не менее в НКВД решили проверить данные, а затем начать приготовления к возможной операции. Выбор пал на специально подготовленный диверсионный отряд под руководством будущего Героя Советского Союза Дмитрия Медведева. Медведев был мастером своего дела, но у его отряда был большой недостаток: он действовал в районе Ровно, то есть значительно западнее Винницы. Винницкие же партизаны не располагали нужными силами. Поэтому дело затянулось. Медведевцы лишь позже достали необходимые сведения, захватив осенью 1943 года документы со схемой «Вервольфа». Рассматривался даже вариант бомбежки ставки с воздуха. За Винницей велось тщательное наблюдение. 25 января 1943 года Берия представил на имя Сталина показания пленного немецкого летчика, подробно описавшего ставку «Вервольф» [51] . Однако эти данные не могли уже пригодиться: Гитлер в 1943 году был в Виннице лишь недолго, а затем покинул ее навсегда, перебравшись в ставку «Вольфшанце» близ восточнопрусского города Растенбург.
Тандем Судоплатов — Эйтингон был по-своему идеален. Коренной пролетарий, пользовавшийся полным доверием и имевший давний стаж в ЧК, Судоплатов умел хорошо ладить с начальством и находить фарватер в бурных лубянских водах. Выходец из бедной еврейской семьи, Наум Эйтингон имел два минуса: во-первых, свое происхождение (в 40-х годах это уже вызывало подозрение, а в 50-х привело Эйтингона в тюрьму), во-вторых, эсеровское прошлое. Но перевесили блестящий комбинационный ум,. всесторонняя подготовка (военная академия), знание языка и большая практика нелегала на Дальнем Востоке, в США, во Франции, в Испании и Мексике.
Задача выглядела так: для организации любой операции в самой Германии нужно было заслать туда верных и умелых людей. Это было трудной, но выполнимой задачей.
Для операции надо было искать человека, а для него — легенду. Она была найдена благодаря одному случаю, попавшему в поле зрения НКВД. Осенью 1941 года при невыясненных обстоятельствах к немцам под Москвой перешел известный артист Всеволод Александрович Блюменталь-Тамарин. Сын знаменитой актрисы Малого театра, он был личностью неординарной: ни в одном театре не уживался, блестяще играл с небольшой собственной труппой трагические роли, но пользовался репутацией неуравновешенного человека, к тому же склонного к загулам. Когда немцы подошли к Москве, он остался на своей даче в Новом Иерусалиме. Вскоре его хорошо поставленный голос зазвучал на волнах немецких радиостанций, вещающих на Красную Армию. Вопрос ставился так: а если послать человека как бы к Блюменталь-Тамарину?
