5
Направления и приоритеты новой инновационной стратегии [The OECD Innovation Strategy, 2010] обсуждались ОЭСР на протяжении нескольких лет: например, на 91-й сессии Комитета по научной и технологической политике в феврале 2008 г. в Осло (Strategic Priorities for Science, Technology and Innovation Policy) и в марте 2008 г. в Париже (Progress on the OECD Innovation Strategy; Innovation for Global Challenge). Источники: [Голт, 2009; Highlights, 2008; Issues Paper, 2008; Gault, 2008; и др.].
На долю предпринимательского сектора в странах ОЭСР в среднем приходится примерно 50 % всех «научных» затрат. В Германии, Дании, Корее, США этот показатель превышает 60 %; в Японии, Швейцарии, Швеции – 70 %. Иная картина наблюдается в странах с переходной экономикой. В России он колеблется на уровне около 30 %. При этом следует учесть, что к предпринимательскому сектору в российской статистике науки относят государственные унитарные предприятия (ГУПы), а также открытые акционерные общества (ОАО) с государственным участием. Таким образом, реальное участие частного бизнеса в финансировании науки и инноваций в России еще ниже. Примерно в тех же масштабах бизнес участвует в поддержке науки в некоторых государствах Восточной Европы (Польше, Словакии, Болгарии, Эстонии) и развивающихся странах (например, в Аргентине).
Российская экономика в течение последнего десятилетия демонстрирует иную картину: здесь проявился эффект замещения, когда рост государственного финансирования науки сопровождается сокращением ее поддержки со стороны бизнеса.
В частности, пока фактически не ощутимо воздействие на них пакета антикризисных мер, которые реализуются в нашей стране с конца 2008 г.
При необходимости (например, при выстраивании логики реформирования научно-инновационного комплекса) в монографии рассматриваются более ранние периоды, а также отдельные события и инициативы 2008–2009 гг.
Основы политики Российской Федерации в области развития науки и технологий на период до 2010 г. и дальнейшую перспективу (2002, далее по тексту — Основы политики в области науки и технологий); Стратегия развития науки и инноваций в Российской Федерации на период до 2015 года (2006, далее по тексту — Стратегия науки и инноваций); Основные направления политики Российской Федерации в области развития инновационной системы на период до 2010 года (2005); Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 года (2008, далее по тексту – КДР) и др.
Сегодня фирмы отдают предпочтение более глобальным и открытым инновационным моделям, позволяющим получать знания из разнообразных внешних источников и одновременно активно использовать собственные заделы и нематериальные активы для воздействия на своих контрагентов. Переход к таким моделям означает, что компании осознают ограниченность собственного потенциала (знаний, кадров, технологий, финансовых и материально-технических ресурсов). Особенно критичны эти ограничения в случае сложных междисциплинарных (межотраслевых) исследований и инноваций, макротехнологий, контроль над которыми затруднен не только для отдельных фирм, но часто и для отдельных стран [Chesbrough, 2003; Chesbrough, Vanhaverbeke, West, 2006; Carlsson, 2006].
Еще в большей степени этот тезис касается непосредственно НИС [Carlsson, 2006].
См.: [Managing National Innovation Systems, 1999; National Systems of Innovation, 1994; Strategies for Sustainable Development, 1994; The State, Market and Development, 1994; OECD Science, Technology and Industry Outlook, 2008] и другие источники.
А в отдельных случаях – инновационно-промышленной политики. При этом научная политика не растворяется в инновационной, сохраняя специфику целей, инструментов и механизмов. Происходит, скорее говоря, взаимная координация, пересечение, сближение научной и инновационной политики.
За исключением Китая, научный комплекс которого в 2007 г. был уже значительно больше российского: по численности персонала, выполняющего ИР, – в 1,6 раза, исследователей – в 2,6, объему внутренних затрат на ИР – почти в 4 раза и т. д. В последующие годы разрыв еще более увеличился.
Альтернативным вариантом «догоняющего» развития является стратегия опоры преимущественно на собственные силы. Подобный вариант с той или иной степенью последовательности реализовывался в различные периоды XX в. Германией и странами социалистического лагеря [Иноземцев, 1998,2000].
Эти вопросы будут подробнее рассмотрены ниже в параграфе 2.4.
Имеются в виду разработка и использование пакета стимулов, побуждающих государственные исследовательские центры и университеты к сотрудничеству с частными компаниями, к кооперации последних в области исследований и разработок; создание нормативной правовой базы рынка интеллектуальной собственности и др.
Здесь и далее в этой главе используются статистические данные и примеры, приведенные в следующих источниках: [Яковлев, 2006, с. 388–400; Alvares, 2004; Innovation Policy: A Guide for Developing Countries, 2010; Stallings, Peres, 2000; Suh, 2004].
По размеру, объему экспорта продукции, интенсивности ИР и инновационной активности это такие государственные компании, как ТCL и ZTE (электроника, телекоммуникационное оборудование), CHERY и SAIC (автомобилестроение), Haier (бытовая техника), и частные компании – Midea Group и Aux Group (бытовая техника), SVT Group и CHINT Group (электроника), Greely и Lifan (производство автомобилей и мотоциклов) [Going Global, 2006].
Не умаляя экономических достижений этих стран, отметим, что в них сложилось именно индустриальное общество, причем в некоторых проявлениях – весьма примитивного типа.
К середине 1980-х гг. доля Японии в мировом производстве мотоциклов достигала 82 %, домашних видеосистем – 81 %, фотокопировального оборудования – 66 %. В Южной Корее более четверти объема промышленного производства приходилось на машиностроение, 18 % – на электронную промышленность. Эти две отрасли обеспечивали более 60 % объема южнокорейского экспорта. Тайваню удалось стать пятым в мире производителем микропроцессоров [Иноземцев, 1997].
В Корее в середине 1950-х гг. – примерно 100 долл.; на Тайване в середине 1960-х гг. – 160 долл. [Тамже].
Наиболее близкий (пусть и не совсем точный) аналог этого термина – определение целевых индикаторов.
См. источники: OECD Science, Technology and Industry Outlook, 2006, 2008; веб-сайт: backingaus.innovation.gov.au; Strategie 2010, 2004; Innovation Pact for Flanders, 2003; Priority Actions for the Future in Wallonia, 2005; High-Tech Strategy for Germany, 2006; National Strategic Reference Framework, 2006; Progress, Innovation and Cohesion, 2006; Building Ireland’s Knowledge Economy, 2004; сайт: www.rannis.is; Programma nazionale per la Ricerca, 2005; Advantage Canada, 2006; Programma Especial de Ciencia у Tecnologia, 2001; Research, Science and Technology in New Zealand, 2005; Commitment to Research, 2004; Science, Technology, Innovation, 2006; President de la Republique Francaise, 2006; Revised Science and Technology Basic Plan, 2003; 3rd Science and Technology Basic Plan, 2006.
Так, в 1994–1999 гг. Великобритания реализовала масштабный форсайт-проект, направленный на оценку роста благосостояния и качества жизни населения, результатом которого стали соответствующие рекомендации. Прогнозный период составлял 10–20 лет. Второй раунд проекта выполнялся в 1999–2002 гг. с целью выявления долгосрочных перспектив развития инновационного потенциала британской науки. Его реализация содействовала развитию НИС, расширению контактов и взаимодействий между ее элементами. Наконец, с 2002 г. осуществляется третий раунд, предназначенный для разработки и реализации долгосрочной стратегии концентрации национальных усилий и ресурсов на практическом использовании результатов ИР, устойчивом инновационном развитии страны.
