если эта борьба прямо приводит лишь к еще большему страданию, то ее исход – беспросветное отчаяние. В нашем нынешнем обществе, например, эксплуатируемый наемный рабочий, краем глаза замечающий, чем могут и должны быть работа и жизнь, воспринимает тяжелую рутину и убожество своего существования почти невыносимыми, и даже при наличии у него решимости и мужества продолжать неуклонно изо всех сил работать и ждать, пока новые идеи настолько проникнут в общество, что проложат путь к лучшим временам, сам факт наличия у него таких идей и попыток их распространять приводит его к возникновению трудностей с его работодателями. Сколько тысяч социалистов, и прежде всего анархистов, потеряли работу и даже возможность получить работу только из-за своих убеждений. Только особо одаренный ремесленник, будучи ревностным пропагандистом, может надеяться сохранить постоянную работу. А что происходит с человеком, мозг которого активно работает с ферментом новых идей, с перспективой новой надежды, рождающейся для трудящихся и страдающих людей, с сознанием того, что его страдание и страдание его собратьев по несчастью вызвано не жестокостью судьбы, а несправедливостью других людей, – что происходит с таким человеком, когда он видит, что его близкие голодают, он сам голодает? Некоторые натуры, оказавшись в таком бедственном положении, и отнюдь не самые асоциальные и не самые бесчувственные, обратятся к насилию и даже почувствуют, что их насилие не антиобщественное, а общественно полезное, что, совершая доступное им насилие, они мстят не за себя, а за человеческую природу, оскорбленную и обесчещенную в своем лице и в лицах своих собратьев по несчастью. И вправе ли мы, сами не находящиеся в этом ужасном положении, стоять в стороне и хладнокровно осуждать этих жалких жертв Неистовства и Рока? Вправе ли мы осуждать как злодеев людей, действующих с героической самоотверженностью, жертвуя своими жизнями в знак протеста, в то время как более асоциальные и менее энергичные покоряются и пресмыкаются в униженном подчинении несправедливости и злу? Вправе ли мы присоединиться к невежественному и жестокому протесту, который клеймит таких людей как чудищ злобы, беспричинно буйствующих в гармоничном и непорочно мирном обществе? Нет! Мы ненавидим убийство ненавистью, которая может показаться абсурдно преувеличенной апологетами массовых убийств матабеле, бездушным молчаливым соучастникам повешений и бомбардировок, но в таких случаях убийств или покушений на убийство, которые мы рассматриваем, мы не можем не признать вину жестокой несправедливости, заключающейся в возложении всей ответственности за содеянное на непосредственного исполнителя преступления. Вина за эти убийства лежит на каждом мужчине и женщине, которые умышленно или по хладнокровному равнодушию помогают поддерживать социальные условия, доводящие людей до отчаяния. Человек, отдающий всю свою жизнь попыткам ценой собственной жизни протестовать против несправедливости положения ближних, святой по сравнению с активными и пассивными сторонниками жестокости и несправедливости, даже если его протест лишает жизни не только его, но и других. Пусть тот, кто без греха в обществе, первым бросит в него камень» [4].
Тот факт, что сегодня каждый акт политического насилия обязательно приписывается анархистам, отнюдь не удивляет. Тем не менее почти всем знакомым с анархистским движением известно, что большое количество актов, за которые пришлось страдать анархистам, либо исходили от капиталистической прессы, либо были спровоцированы, если не прямо совершены, полицией.
В течение ряда лет в Испании совершались акты насилия, за которые анархистов привлекали к ответственности, преследовали, как диких зверей, и бросали в тюрьмы. Позже выяснилось, что виновниками этих действий были не анархисты, а сотрудники отдела полиции. Скандал стал настолько масштабным, что консервативные испанские газеты потребовали ареста и наказания главаря банды Хуана Руля, впоследствии приговоренного к смертной казни и казненного. Сенсационные доказательства, обнаруженные в ходе суда, вынудили инспектора полиции Моменто полностью снять с анархистов обвинение во всякой связи с преступлениями, совершенными в течение длительного периода времени. Это привело к увольнению ряда сотрудников полиции, в том числе инспектора Трессольса, в отместку раскрывшего тот факт, что за бандой полицейских бомбистов стояли другие занимающие гораздо более высокое положение лица, снабжавшие их средствами и покрывавшие.
Это один из множества ярких примеров того, как фабрикуют анархистские заговоры.
То, что американская полиция с такой же легкостью может лжесвидетельствовать, что она так же беспощадна, так же жестока и коварна, как и их европейские коллеги, доказано не раз. Достаточно вспомнить трагедию 11 ноября 1887 года, известную как Хеймаркетская бойня.
Никто хоть сколько-нибудь знакомый с этим делом не может сомневаться в том, что анархисты, казненные в Чикаго по приговору суда, погибли как жертвы лживой, кровожадной прессы и жестокого полицейского заговора. Разве сам судья Гэри не сказал: «Вас судят не потому, что вы устроили взрыв на Хеймаркет, а потому, что вы анархисты».
Беспристрастный и тщательный анализ губернатором Альтгельдом этого пятна на американской репутации подтвердил грубую откровенность судьи Гэри. Именно это побудило Альтгельда помиловать трех анархистов, тем самым заслужив непреходящее уважение каждого свободолюбивого мужчины и женщины в мире.
Когда мы приближаемся к трагедии 6 сентября 1901 года, мы сталкиваемся с одним из самых ярких примеров того, насколько незначительно социальные теории ответственны за акт политического насилия. «Леон Чолгош, анархист, подстрекаемый к совершению преступления Эммой Гольдман». Конечно, не подстрекала ли она к насилию еще до своего рождения и не будет ли она продолжать подстрекать после смерти? С анархистами возможно все.
Сегодня, даже через девять лет после трагедии, после того как сто раз доказано, что Эмма Гольдман не имеет никакого отношения к этому событию, что не существует никаких подтверждений того, что Чолгош когда-либо называл себя анархистом, мы сталкиваемся с той же сфабрикованной полицией и увековеченной прессой ложью. Ни одна живая душа никогда не слышала, чтобы Чолгош делал это заявление, и нет ни одного письменного слова, доказывающего, что мальчик когда-либо прошептал это обвинение. Ничего, кроме невежества и безумной истерии, которые так и не смогли решить простейшую проблему причины и следствия.
Убит президент свободной республики! Какая еще может быть причина, кроме той, что покушавшийся или сумасшедший, или его подстрекали к совершению преступления?
Свободная республика! Как сохранить миф, как ему продолжать обманывать, отуплять и ослеплять даже сравнительно разумных людей своими чудовищными нелепостями! Свободная республика! И все же в течение немногим более тридцати лет небольшая банда паразитов успешно ограбила американский народ и попрала основополагающие принципы, заложенные отцами-основателями этой страны, гарантирующие каждому мужчине, женщине и ребенку «жизнь, свободу и стремление к счастью». В течение тридцати лет они за счет огромной массы рабочих умножали свое богатство и власть, увеличивая тем самым армию безработной, голодной, бездомной и безбожной части человечества,
