Еще одним источником интриг становится пагубное влияние тех, кто обладает запредельным богатством. Богатые всегда в состоянии оказать фавор беднякам, «одалживая им деньги, выдавая замуж их дочерей, защищая от магистрата». Такая забота крайне нежелательна, поскольку заставляет бедняков принимать сторону своих благодетелей. А тем, «кому они следуют, это положение вещей дает уверенность, что они могут подкупать народ и нарушать законы» (493). Макиавелли настаивает, что «коррупция легко поселяется в городе, в котором процветает неравенство», и поэтому неоднократно предупреждает, что «амбиции богачей очень быстро разрушат город, если только он вовремя не пресечет их» (240, 274).
Единственным затруднением для «прекрасно устроенной республики» должно стать поддержание такого положения вещей, когда «финансисты богаты, а граждане бедны» (272). Макиавелли туманно рассуждает о типе ordini , который поможет этому, но зато красноречиво описывает преимущества подобного устройства. Если законы таковы, что держат граждан в бедности, то тем самым они предохраняют их – даже будучи написаны «без стремления к благу и мудрости» – от «порождения коррупции в них самих от руки богачей» (469). В то же время, если казна города полна, правительство сумеет опередить богачей в привлечении на свою сторону народа, поскольку всегда сможет предложить ему большую цену за труд на благо общества, а не отдельных богатых людей (300). Макиавелли делает вывод, что «самое полезное для свободного общества – удержание его членов в бедности» (486). Он заканчивает рассуждение крайне выспренно: он «сам мог показать в пространной речи, что бедность приносит гораздо более достойные плоды, чем богатство», но только «тексты многих других достойных мужей уже много раз освящали эту тему» (488).
Теперь мы видим, что Макиавелли по-прежнему озабочен вопросом фортуны своего родного города (как и в третьей книге «Рассуждений»). В первую очередь он напоминает нам, что, если город хочет сохранить свободу, важно, чтобы в конституции были закреплены «заслоны» расцвету клеветничества и недоверия по отношению к выдающимся людям. Затем он указывает, что этот принцип всегда «плохо соблюдался в нашем городе – Флоренции». Каждый, кто только «прочтет историю города, увидит, как много всегда существовало клеветников на сильных мира сего». Результатом становились бесчисленные распри, что в любом случае ограничивает свободу города и чего легко можно было избежать, если бы клеветников наказывали за обвинения (216).
Флоренция продолжала стремительно продвигаться к закреплению рабства, когда не смогла предотвратить создание Косимо Медичи партии, в которой были представлены интересы его собственной семьи. Макиавелли показал, какую стратегию необходимо избрать городу, чтобы противостоять гражданам, стремящимся ввергнуть его в пучину коррупции своим благосостоянием, – необходимо предложить гражданам большую цену за возможность служить общественным интересам. Вместо этого конкуренты Косимо Медичи пытались выкинуть его из Флоренции, тем самым вызвав негодование среди его последователей – и те немедленно «отозвали его обратно, сделали правителем республики, то есть предоставили пост, которого он никогда бы не достиг без участия этой открытой оппозиции» (266, 300).
Последний шанс защитить свободу Флоренция получила в 1494 году, когда Медичи снова был отправлен в ссылку, а республика была полностью восстановлена. В этот момент, однако, новые лидеры города под предводительством Пьеро Содерини совершили роковую ошибку, не сумев применить политику, которая, по мнению Макиавелли, должна соблюдаться при любом режиме. Всякий, кто «прочитал историю античного мира», знает: коль скоро произошел переворот «от тирании к республике», важно, чтобы «сыновья Брута» были убиты (424 – 425). Но Содерини «был уверен, что терпение и благородство смогут преодолеть пылкое стремление сыновей Брута вернуть предыдущий режим», поскольку верил, что «сможет погасить злобные интриги» без кровопролития и тем самым «достойно ликвидировать враждебность» (425). В результате этой шокирующей наивности сыновья Брута – то есть сторонники Медичи – возродили тиранию семьи при падении режима в 1512 году.
Содерини не сумел воплотить в действие главный макиавеллевский рецепт государственного управления. Он побоялся совершить злодеяние, которое могло привести к благу, отказался разгромить своих противников, понимая, что для этого ему придется нарушить закон. Он также не захотел признать, что в результате этого недомыслия свобода города изначально была поставлена на карту. Он обязан был знать, что «его поступки и намерения будут судиться потом, по результату», и должен был осознавать, что, «если Фортуна и жизнь были с ним, он мог убедить каждого в том, что любое действие, которое он совершает, совершается во благо города, а не в угоду собственным [Содерини] интересам» (425). Последствия нежелания Содерини поступить мудро с сыновьями Брута были просто сокрушительны – он не просто «потерял свое положение и свою репутацию», он также потерял город и его свободу, поверг его жителей, своих соратников, в пучину рабства (425, 461). Как и в третьей книге «Рассуждений», Макиавелли заканчивает эту тему на высшей кульминационной ноте – открытым обличением лидера и правительства, которым сам служил.
В самом начале второй книги «Рассуждений» Макиавелли отмечает, что его описание понятия «порядок», ordini , все еще остается наполовину незавершенным. Если город стремится достичь величия, ему необходимо развивать хорошие законы и государственные институты именно для того, чтобы убедить своих граждан поступать с высочайшей степенью virtu при решении частных, личных проблем. Следующим шагом при организации должного ordini станет воспитание граждан таким образом, чтобы они проявляли virtu во внешних делах – при установлении военно-дипломатических отношений с другими королевствами и республиками (339). Объяснение этой мысли и занимает основную часть этой книги.
Потребность в дополнительных законах и государственных институтах проистекает из осознания того, что все республики и княжества сосуществуют в постоянной взаимной вражде. Люди никогда «не соглашаются жить только за счет собственных ресурсов», они всегда «склонны замахиваться на чужое» (194). Поэтому «республикам невозможно оставаться в покое и наслаждаться свободой» (379). Любой город, пытающийся сохранить такое положение вещей, вскорости падет жертвой собственной политики, и его удача будет колебаться «от взлетов до падений». Единственным выходом станет экспансия, и только так город «сможет защитить себя от нападения и разрушения от руки того, кто устремится противопоставить его величию собственное» (194). Забота о доминировании на внешней арене, таким образом, становится залогом сохранения свободы внутри собственного дома.
Как и ранее, для иллюстрации Макиавелли обращается к ранней истории Рима. В главе I он объявляет, что «не было другой республики» с таким образцовым ordini , настроенным на экспансию и завоевание, как Рим (324). Рим это благо получил благодаря Ромулу, первому законотворцу, который действовал с таким потрясающим предвидением, что город с самого начала смог развить необычайно огромное virtu в военных делах (332). Это – вместе с необыкновенно благоприятной Фортуной, – в свою очередь, дало городу возможность одержать серию блестящих побед, проявить исключительную силу и удержаться на вершине величия (337, 341).
Как правильно рассудил Ромул, чтобы правильно управлять внешними делами города, необходимо соблюсти два основных правила. Во-первых, важно удерживать как можно больше граждан готовыми как к экспансии, так и к обороне города. Для этого нужно две вещи. Первое – и об этом говорится в главе II – нужно поощрять иммиграцию. Совершенно ясно, что городу для его военной мощи выгодно оставлять открытыми ворота для иностранцев, которые хотят в нем обосноваться (334). Второе – и об этом говорится в главе IV – нужно «найти себе союзников»: необходимо быть окруженным чужестранцами, которых удерживают в подчинении, но которые защищены вашими же законами, чтобы иметь возможность прибегнуть к их военной поддержке (336 – 337).
Следующим важным шагом должно было стать формирование военных сил. Чтобы использовать их максимально эффективно, а следовательно, лучшим образом послужить интересам родного города, важно было сделать любую войну «быстрой и сокрушительной». Так поступали римляне – «как только они объявляли войну», они всегда «стремительно направляли войска против врага и выигрывали битву». Никакая другая тактика, приходит Макиавелли к выводу, не является «более действенной и более выгодной», так как не дает возможности разговаривать с противником с позиции силы и ценой наименьших затрат (342).
