К обществу меньшинств
В начале книжки мы определили политкорректность как идеологию современной массовой демократии, служащую, с одной стороны, легитимации внутренней и внешней политики западных государств и союзов, а с другой – подавлению инакомыслия и обеспечению идейного и ценностного консенсуса. Именно второй функции политкорректности – подавлению инакомыслия и обеспечению идейного и ценностного консенсуса – посвящена в основном настоящая работа. Содержательно этот консенсус формируется как идеология тотального равенства, ведущая к стиранию всякого рода различий и полному абстрагированию человеческих индивидов, обладающих равными универсальными правами, обеспечение которых является первой и главной функцией государства и политической системы в целом. В то же время политкорректность порождает новый тип социальной структуры, где ключевыми групповыми идентификациями являются категории разного рода меньшинств, рассматриваемых как депривированные и когда-то подвергавшиеся/сейчас подвергаемые эксклюзии со стороны некоего неопределенного господствующего большинства. Это господствующее большинство определяется по-разному каждым из угнетаемых меньшинств. По отношению к женщинам это мужчины, по отношению к черным – белые, по отношению к инвалидам – здоровые, к бедным – богатые, к жирным – стройные, к уродливым – красивые, к глупым – умные, по отношению к гомосексуалам – люди традиционной сексуальной ориентации и т. д. и т. п. В результате общество начинает рассматриваться как общество меньшинств, в котором только меньшинства выглядят реально существующими и претендующими на универсальные права, тогда как это самое якобы господствующее большинство ведет как бы теневое существование и является лишь фоном, служащим демонстрации специфики любого рода меньшинств и обоснованию их претензий на высокий социальный статус и привилегированное место в системе распределения благ.
В результате происходят поистине эпохальные цивилизационные изменения. Мы показали, что господство политкорректности медленно, но весьма эффективно ведет к изменению некоторых основополагающих «констант» европейской цивилизации. Так, политкорректность ведет к замене истины как высшей ценности и главного критерия не только научной, но и – не побоюсь это сказать! – моральной правоты терпимостью как высшей максимой морали. Разумеется, виной этому не только политкорректность, но и общее релятивистское устремление философии XX и XXI веков, выразившееся, в частности, в идеях постмодерна, но политкорректность в этой связи можно рассматривать как дедуцированный из релятивистской философии набор моральных поучений и поведенческих образцов, подходящих к умственному уровню широких масс.
Деградация истины неизбежно сопровождается деградацией науки. Классическая наука эпохи модерна явилась некогда идеалом коммуникативной структуры, по образцу которой строилась буржуазная общественность. По мере дифференциации функциональных сфер жизни общества общественное мнение все более и более отделялось от науки, утрачивало свой рациональный пафос и дискуссионную природу и все более обнаруживало в себе черты сложного механизма господства, понимание принципов работы которого сложилось лишь к концу XX столетия.
Маргинализация, вытеснение на задний план общественной жизни понятия истины и института науки, которые в свое время легли в основу триумфальных побед и многовековой экспансии западной цивилизации, неизбежно должны было привести к деградации культуры Запада. Политкорректность стала, как мы старались показать, главным орудием такой деградации. Общество меньшинств, складывающееся благодаря господству идеологии политкорректности, претендует на имя безгранично терпимого общества, но единственно нетерпимое в нем – это традиционные ценности Запада, ведущие свою биографию от деяний героев Гомера: это величие и доблесть, красота и сила, истина и разум, благородство и свобода, мужественность и женственность и т. д. и т. п. Парадоксальным образом эти ценности соотносятся с тем самым смутно определяемым большинством, которое служит негативным ценностным полюсом в обществе меньшинств.
Нужно, однако, отметить, что политкорректность не свалилась с неба в древний и прекрасный европейский мир – она плоть от плоти самих европейских ценностей, но представляет их, так сказать, не солнечную, не аполлоническую сторону: это доброта и милосердие, любовь и жалость, равенство и снисхождение, страдание, мученичество, самопожертвование и т. д. В рамках общества меньшинств именно эти ценности стали обретать статус абсолютной идеологической нормы, оказываясь при этом противопоставленными очерченным выше ценностям «большинства». Весь фокус, однако, в том, что это лишь часть ценностного богатства европейской культуры, которая может существовать лишь в органическом единстве этих составляющих ее частей, а будучи таким вот образом разделенной, теряет свою идентичность. Европейская культура не может быть культурой угнетенных, культурой меньшинств, что означает также, что она не может быть политкорректной культурой, не утрачивая самое себя.
Ионин Л. Г. Апдейт консерватизма. М.:Изд-во ГУ-ВШЭ, 2010, с. 288–289.
Van Creveld, M. Man, Women and War. London, 2001, S. 234.
Толстая Т. Политическая корректность: http://fictionbook.ru.
Dictionary of Feminism. Частично опубликован в газете «Газета» 07.03.2003.
Феофраст. Характеры. Ленинград: Наука, 1974, с. 19.
Зиммель Г. Общение. Пример чистой, или формальной, социологии // Зиммель Г. Избранное. Том 2. М.: Юрист, 1996, с. 489.
Bolz N. Diskurs iiber die Ungleichheit. Ein Anti-Rousseau. Munchen: Fink, 2009, S. 9.
http://lurkmore.to/index.php?title=Политкорректность.
Simmel G.Das individuelle Gesetz/Simmel G. Philosophische Kultur. Leipzig, 1913.
Ноэль-Нойман Э. Общественное мнение. Открытие спирали молчания. М., 1996.
Bolz Norbert. Diskurs iiber die Ungleichheit., S. 29.
Макс Вебер. Избранные труды. M., 1990.
Колаковска A. Imagine. Интеллектуальные истоки политкорректности // Новая Польша, № 3, 2004: http://www.novpol.ru/index.php?id=200.
Porteus Liza. 'Anti-Racist' Message in Mass. Math Class/Fox News, February 08, 2005 – http://www.foxnews.com/story/0,2933,146684,00.html.
См.: Extract from memorandum submitted by the African-Caribbean Network for Science & Technology to Committee on Science and Technology/http://www. publications.parliament.uk/pa/cm200102/cmselect/cmsctech/508/508ap01.htm.
Колаковска А. Цит. соч.
Spinner H. Die Wissensordnung. Ein Leitkonzept fur die dritte Grundordnung der Informationszeitalter. Opladen, 1994.
Ионин Л. Г. Социология культуры. М.: Изд-во ГУ-ВШЭ, 2004.
См. сноску 17.
Токвиль А. Демократия в Америке. М.: Прогресс, 1992, с. 199–200.
Ноэль-Нойман Э. Общественное мнение. Открытие спирали молчания. М., 1996, с. 37.
McCombs M. and Shaw D. The Agenda-Setting Function of Mass Media/Public Opinion Quaterly, vol. 36, № 2,1972.
Подробнее см.: Дьякова Е. Г. Массовая политическая коммуникация в теории установления повестки дня: от эффекта к процессу/Полис, № 3, 2003.
Там же.
Altheide D. Creating Reality: how TV News Distorts Events. Beverly Hills, 1974, p. 112.
Altheide D., Snow P. Media Logic. Beverly Hills, 1979.
Hawksley H. Democracy Kills: What's So Good About the Vote? London, 2009.
Де Гроот Г. Экспортируя равенство, импортируя нестабильность/ISN – http://www.inosmi.ru/translation/252437.html.
Collier P. Wars, Guns and Votes. Democracy in Dangerous Places. London, 2009.
Przeworski A. Why Do Political Parties Obey Results of Elections/Democracy and the Rule of Law. Ed. by J. M. Maravall, A. Przeworski. Cambridge, 2003, p. 124.
Учитывая сильное падение доллара за истекшие два десятилетия, можно считать цифру Пшеворского не так уж отличающейся от цифры Кольера.
Щеглова С. Н. Детство будущего. Опыт проведения качественного исследования по произведениям социальной фантастики/http://www.childsoc. ru/doc/child_future.pdi.
Здесь и далее цитируется документ, принятый 30 лет назад и представленный на сайте российского представительства ООН – http://www.un.org/russian/ documen/convents/childcon.htm.
Людвиг Витгенштейн ввел понятие языковой игры, чтобы показать, что значение слов возникает из контекста их применения. Изменение контекстов меняет значения слов. Значение конкретного слова возникает в ходе «игры» из сочетания и соотнесения нескольких контекстуальных значений. В более широком смысле под языковой игрой Витгенштейн понимал «жизненную форму», то есть сочетание некоторых правил установления значений с социально-исторической практикой, элементом которой они, эти правила, являются. См.: Витгенштейн Л. Философские работы. Часть I. M., 1994.
