— Ну, теперь у вас есть возможность это отстаивать на международном уровне интересы России, интересы сербского населения. И, собственно, интересы целостности мира.
— Ну, я постараюсь сделать все от меня зависящее. Самое главное, что я вижу в своей миссии, как она сформулирована политическим руководством страны, — сделать наш мир, российскую безопасность еще более крепкой, более стабильной. Обеспечить благоприятные условия для того, чтобы наши граждане не отвлекались на внешние проблемы, а были сосредоточены на самом главном, чтобы нашему роду не было переводу. Чтобы рождались дети, чтобы строилась экономика и развивалась культура. В этом задача тех, кто занимается национальной безопасностью. Создать необходимые, благоприятные, комфортные условия для внутреннего развития нашей страны.
— Большое спасибо, Дмитрий Олегович, за то, что нашли время, пришли к нам в студию. Успехов на новой должности.
— Спасибо большое.
Источник: «Итоги». 21.01. 2008.
— Дмитрий Олегович, НАТО сегодня — это больше партнер России или противник? Какова стратегическая цель наших отношений с блоком?
— До последнего времени наши действия во внешней политике вообще напоминали тезис Бернштейна: движение — все, конечная цель — ничто. Насколько я понимаю, цель наших отношений с альянсом выглядит так: трансформация системы безопасности на евразийском континенте с тем, чтобы совместными усилиями отражать общие угрозы. Но проблема в том, что пока эту цель ставим перед собой лишь мы, а наши партнеры до сих пор действуют в духе если не холодной войны, то ее последствий: расширяются, заполняя вакуум, образовавшийся после распада СССР и Варшавского договора. Лет восемь назад, несмотря на жесткий конфликт с НАТО из-за бомбардировки Югославии, среди российских политиков высшего эшелона бродила идея о возможности трансформации Северного полушария в единую систему безопасности с участием России. Но наши партнеры были не готовы к такому повороту, и идея увяла. Сегодня, думаю, это уже неактуально. По крайней мере я еду в Брюссель в момент, когда наши отношения находятся на весьма низкой, если не на нулевой отметке.
— В экспертном сообществе звучит мнение, что главные проблемы европейской безопасности сегодня решаются в рамках ОБСЕ, а не НАТО.
— Это не так. НАТО — это огромная военно-политическая машина, и ОБСЕ тут вряд ли может тягаться с блоком. НАТО участвует в реальных войнах, тогда как ОБСЕ занимается созданием некоего гуманитарного фона.
— Насколько крепок сегодня этот боевой кулак Запада? Помнится, в свое время вы считали, что он одряхлел.
— Все же можно с оговорками утверждать, что это единый боевой кулак, хотя там очень сложный клубок внутренних противоречий. Да, после 11 сентября 2001 года НАТО решило поддержать действия американцев в Афганистане. Но, скажем, в Ираке речь идет уже о коалиционных силах: альянс воздержался от участия в военных действиях по своим, европейским, соображениям. Так что представление о том, что НАТО — огромная евроатлантическая армия, которая по любому капризу американцев будет брошена в любой уголок земли, — ложное.
— Представляем ли расширение НАТО реальную угрозу безопасности России?
— Безусловно. Альянс до сих пор не ответил на вопрос, ради чего он это делает. Ведь НАТО — это не только «залог демократии, мира и свободы», но и вполне конкретное число танков, самолетов, ядерных ракет, кораблей, солдат. И когда изменяется баланс военных сил под боком у России, это не может не вызывать настороженности.
— Похоже, многие постсоветские страны никакой настороженности по отношению к альянсу не испытывают. Вот и недавний референдум в Грузии показал, что большинство грузин хотят видеть свою страну в НАТО.
— Здесь есть аспекты, не имеющие отношения к вопросу о расширении блока. На проведение референдума Саакашвили толкнули внутренние причины. Прежде всего он пытается объяснить все свои проблемы внешней угрозой и заручиться помощью Запада. Это избитый прием, он применяется властями в случае банкротства внутренней политики. Второе. Тот факт, что большинство жителей Грузии проголосовало за вступление в НАТО, говорит о разочаровании населения в способности правительства самостоятельно решить проблему территориальной целостности. Третье. Этот референдум можно рассматривать как серьезный признак кризиса грузинской государственности: участие в разного рода альянсах является отказом страны от части своих полномочий и суверенитета.
— Чем грузинский референдум обернется для России?
— Самое опасное, если он будет иметь логическое продолжение, и на саммите НАТО в Бухаресте в апреле 2008 года НАТО пригласит Грузию вступить в блок. Это взорвет и так накаленные отношения между Тбилиси и Сухумом, Тбилиси и Цхинвалом. Если же будут предприняты провокационные действия на границах этих автономий, то это неминуемо приведет к втягиванию России в конфликт, причем против ее воли: Северный Кавказ просто вспыхнет. И такой сценарий — большая проблема для нас. Это уже не просто приближение к нам некой большой и громыхающей железом машины, но реальная угроза нашей безопасности в очень чувствительной для нас зоне.
— Как будем тормозить «громыхающую машину»?
— Во-первых, необходимо объяснить партнерам нашу обеспокоенность. Надо больше разговаривать. Второе. Надо стремиться к сохранению и развитию тех договоренностей в области безопасности, которые помогают сохранить равновесие силы и доверия на наших западных и на их восточных границах. Третье. Увы, история показывает, что уважают государства, как правило, не столько исходя из принципов нравственности, сколько за их мощь и потенциал — военный, экономический, за политическую стабильность. Поэтому Россия должна становиться еще сильнее. Я говорю не о гонке вооружений, но о создании сильной современной экономики с тем, чтобы страна всесторонне развивалась и чувствовала, что у нее достаточно сил для отпора любому возможному агрессору.
— Но разговоры Москвы с Западом все чаще напоминают беседу глухих. Как быть?
— Надо сделать так, чтобы Запад и Россия стали взаимозависимы настолько, что ссориться было бы просто невыгодно. Я полушутя-полувсерьез говорю своим натовским коллегам: давайте думать уже не о НАТО, а о ПАТО — Пасифик Атлантик Трити Организейшн (Организации Тихоокеанско-Атлантического договора). То есть давайте реально рассматривать Россию как часть общей системы безопасности — от этого все только выиграют.
Но сейчас в отношениях с нами Запад руководствуется совсем другими принципами: наши западные друзья хотят все и сейчас. Они до сих пор считают, что мы слабы, что у нас еще можно что-то урвать. Когда же они видят, что мы начинаем бурно и быстро подниматься, то пытаются сдержать этот подъем, опасаясь грозного русского медведя, который может занести лапу над бедной, маленькой, тщедушной Европой. От этих глупостей надо уходить.
Мы же говорим о стратегии, будущем, о глобальном проекте с участием России, считаем, что это крайне важно для выживания европейской цивилизации, когда рядом вызревают новые амбициозные гиганты. В этом и есть суть мировоззренческого конфликта между Россией и НАТО.
— А по всем ли вопросам уместны компромиссы с Западом, в частности с НАТО? По Косово, например?
— Борясь за суверенитет Сербии, мы выступаем в качестве последних защитников международного права. Безусловно, мы заблокируем любую попытку легализации этой катастрофы. Ведь нынешняя архитектура евробезопасности оплачена кровью Второй мировой. Мы столько людей потеряли, что, конечно, будем ее жестко защищать. А она представляет собой элементарный свод правил приличного поведения: нельзя нападать на маленького, нарушать суверенитет, вырывать кусок территории другого государства лишь потому, что тебе захотелось.
— Запад считает с точностью до наоборот.
— Мы столкнулись с мощной тенденцией «горохизации Европы». Некоему внешнему манипулятору очень хочется разбить Европу в горох — по национальным квартирам, а эти национальные квартиры разделить еще по клеточкам, вместо того чтобы иметь многонациональные государства — Бельгию, Великобританию, Испанию.
— Кто же этот манипулятор — Вашингтон, «мировая закулиса»?
— Я не страдаю шпиономанскими версиями. Но не секрет, что в мировой экономической элите существует группа людей, вообще отрицающих государство. Им удобнее проводить свою политику в условиях, когда стерты границы, когда никто не будет сопротивляться. А для этого нужно разбить все в горох. Это люди, которые хотят править миром. И если кто-то скажет, что таких людей нет, я рассмеюсь. Считаю, что выделение Косово — это сценарий создания прецедента, за которым посыплется все.
