Во-вторых, правительство, я считаю, и руководство страны в этом году сделало много шагов навстречу культуре. Во-первых, общий бюджет министерства не только не упал, а вырос. Резко выросли, благодаря решениям Путина и Медведева, ассигнования на зарплату работников федеральных учреждений культуры. Затем, на это увеличение зарплаты нам выделено дополнительно 4 миллиарда рублей. Это увеличение зарплаты беспрецедентное, такого вообще не было раньше. Будет реализовываться поэтапно, с учетом новых госзаданий, повышенных требований. То есть, это не будет раздача ровным слоем всем сестрам по серьгам. Это будет осмысленная задача под выполнение целей и подзадач.
Мы надеемся, что с помощью этих дополнительных государственных субсидий решить вопрос повышения зарплаты в федеральных учреждениях культуры, в следующем году сможем достаточно сильно увеличить зарплату. Плюс к этому, я уже разговариваю постоянно с руководителями регионов, и, конечно, они будут подтягиваться. То есть, для них мы в данном случае — показатель, и они будут также изыскивать ресурсы дополнительные для повышения зарплаты и в районных библиотеках, и в музыкальных школах. Вслед за федеральным уровнем — так всегда происходит.
Это очень мощный импульс. Поэтому надо не заниматься традиционным «плачем Ярославны». Денег всегда на все не хватает, они — такая материя, которой нет никогда и нигде. Стоит попытаться рачительно распорядиться теми ресурсами, что есть, и добиться максимального результата.
От взглядов я не отказываюсь[15]
В беседе с «МН», состоявшейся после визита В. Р. Мединского в центр современного искусства «Винзавод», он рассказал, чем должно заниматься Министерство культуры, почему в этой сфере нет конфликта между «старым» и «новым» и как измерить эффективность его деятельности.
— Вы по образованию журналист-международник, историк. Как вам на посту министра культуры?
— Это для меня самая интересная работа, которая может быть.
— А когда вы узнали о своем назначении?
— Собеседования велись заранее. Но окончательно стало ясно накануне подписания указа.
— Вы активный пользователь интернета, наверное, видели и негативную реакцию на ваше назначение. Обидно не было?
— Если оценивать не по количеству блогерского шума и комментов на «Эхе Москвы», а по реакции деятелей культуры, то на 99 % это была поддержка. Даже те, от кого я никакой поддержки не ожидал, например, Дмитрий Быков, Александр Проханов, Ксения Ларина, Виктор Ерофеев, Андрей Макаревич. Казалось бы, «лица» правой и левой оппозиции…
— Сейчас деятели культуры ждут от вас определенного месседжа, послания о том, каким курсом пойдете.
— Если в двух словах — это курс на поддержку и развитие общей культуры. Нефть и газ закончатся, а культура вечна.
— Вы видите разгорающийся в стране конфликт между традиционным и современным искусством?
— Конфликт может быть только между плохим и хорошим, талантливым и бездарным.
— Но когда Марату Гельману плюют в лицо…
— Это бескультурье и хамство. Хотя, если честно, некоторые инсталляции Марата Гельмана являются таким же плевком в лицо общественному мнению и массовому вкусу. Поэтому, как ни прискорбно, он иногда получает именно ту реакцию, которую сам же провоцирует.
— А как вы вообще к Гельману относитесь?
— У него оригинальные идеи. Он раскованный, активный человек. Некоторые его инсталляции бывают, мягко говоря, неоднозначными. Препятствовать его работе, если она будет оставаться в рамках закона, мы, естественно, не станем.
К нам тут официально обращался Павел Астахов[16] с просьбой запретить спектакль «Сон в летнюю ночь». Но министерство — не орган цензуры, которая запрещает или разрешает те или иные спектакли. Театр пользуется творческой свободой. Если он нам подведомственный, мы можем проверить расходование средств и повлиять на кадровую политику. Например, назначить нового директора. Вот наша работа, а не вмешиваться в ту или иную постановку.
— Региональные проекты в духе «Пермь — культурная столица» вы готовы поддерживать?
— Мы готовы по мере сил поддерживать абсолютно любые начинания за границами Москвы и Санкт-Петербурга, которые приведут к культурному росту.
— В каких конкретно городах вы видите такие проекты?
— Во всех. В каждом городе можно найти что-то уникальное. Например, я в Думу шел от Кургана. Там замечательные дома-музеи — декабристов, уникальный Далматовский монастырь. Мы уникальны, в России везде можно найти культурный объект для гордости, преклонения. И для развития, конечно.
— По каким критериям вы сами будете измерять эффективность своей работы?
— В отличие от бизнеса здесь нет простых категорий. Как измерить эффективность? Количеством отреставрированных музеев? Или, может, спасенных от разрушения памятников? Количеством кинофильмов или их качеством? Или уровнем образования? Или ростом зарплат у музейных работников? Тысяча факторов, и далеко не все из них зависят от позиции министерства. Не министерство, например, устанавливает уровень окладов музейщиков или работников музыкальных школ. Но ничего — буду стремиться работать во всех направлениях.
— Категорию граждан, которую называют то «рассерженными горожанами», то «креативным классом» (мы в «Московских новостях» называем их «новой интеллигенцией»), вы для себя выделяете? Это ведь одни из главных потребителей культуры.
— Здесь я живу, работаю и не могу этот класс не замечать. Не хотел бы рассыпаться в излишних комплиментах среднему классу, но в принципе это одна из наших ключевых целевых аудиторий. Но не единственная.
Одно из совещаний, которые я проводил сегодня, касается изменений режима работы музеев. Например, Третьяковская галерея работает с десяти утра, а вход для посетителей — до 18.30. Я живу рядом, хотел с сыном сходить, но за год ни разу не смог — расписание просто не совпадает у нас. Недавно был в Иванове, там есть великолепный комплекс музеев, но работает он только по будням с 11 до 17. Получается, что музеи созданы для чего? Для пущей сохранности ценностей и удобства музейных работников? А должны ориентироваться, напротив, на удобство и интересы посетителей. Если мы говорим о «рассерженном горожанине», то как он может сходить в музей, если в 18.00 тот уже закрыт? В лучшем случае пойдет в кино, в худшем — выпьет пива. Поэтому мы сейчас смотрим, как можно изменить расписание — например, ввести лишний выходной, но при этом сделать так, чтобы два дня музей работал до девяти вечера. Возможны разные варианты.
— Кого вы можете назвать для себя авторитетами в культурной сфере?
— Не хочу называть фамилии, потому что министр культуры не должен активно афишировать свои личные вкусы. Авторитеты у меня есть, и я на них внутренне, конечно, ориентируюсь, но вкусовщиной руководствоваться не хочу.
— Вы часто говорите о недостатках исторического образования, в том числе и школьного. В новой должности попробуете что-то изменить?
— Нет, это прерогатива Министерства образования. Мы с [министром образования] Дмитрием Ливановым в частном порядке будем эту тему обсуждать, он очень здравый человек. Но от своих взглядов не отказываюсь.
«Воскресный вечер» с Владимиром Мединским[17]
Владимир Соловьев: Следующий год объявлен в России Годом культуры. Государство обещает дать творцам больше денег и в обмен хочет получить единое культурное пространство. Между тем, уже сегодня возникла проблема с распределением средств. Режиссеры и критики спорят, какой именно фильм достоин господдержки, директора музеев борются за коллекции, а современное искусство просто увязло в скандалах. Государственные вложения — это благотворительность или идеологические инвестиции? Как вернуть России культурный суверенитет, а россиянам — звание самой читающей нации? В студии «Воскресного вечера» министр культуры Российской Федерации Владимир Мединский.
Здравствуйте, Владимир Ростиславович. Я вас много раз видел в студии в качестве депутата, при этом вы были самый либеральный депутат от «Единой России». Как только вы стали министром, то негодующая молва окрестила вас самым консервативным министром действующего правительства, этаким идеологическим цербером. Не обидно читать про себя всяческие более чем критические высказывания?
