Действительно, когда с площадки 187-метровой башни Гезиры смотришь на Маср, как называют египтяне свою столицу, то перед глазами встает картина, словно созданная волшебной кистью. Подернутые фиолетовой дымкой зноя, тают в песках гигантские пирамиды Хеопса, Хефрена и Микериноса (на сооружение, например, только первой из них было использовано 2 миллиона 300 тысяч отесанных каменных блоков весом 2,5 тонны каждый!) и гора Мукаттам — с другой стороны. А между ними кипит и ни на минуту не утихает океан бесчисленных кварталов и улиц Каира, вечером переливающихся огнями, как волны под звездами.
Но не исключительное своеобразие города, не его уникальные древнейшие памятники влекут сюда «рыцарей» американского ведомства «плаща и кинжала». Интересы их лежат совсем в иной сфере. Скрываясь под вывесками различных исследовательских, учебных либо коммерческих организаций, американские шпионские центры стремятся обеспечить господство Вашингтона как в АРЕ, так и во всем ближневосточном регионе. Причем немалая ставка опять-таки делается на молодежь. Американский университет в Каире, центры международных исследований Гарвадского университета и Массачусетского технологического института и ряд других тесно связаны с филиалами ЦРУ Соединенных Штатов на египетской земле, сотрудничают с аналогичными организациями других западных стран, в первую очередь ФРГ, а также Израиля.
Оказывая финансовую помощь египетским университетам и научным организациям, американские учреждения-ширмы стремятся получить за свои деньги «исследования», которые анализируют процессы, происходящие в египетском обществе, чтобы иметь возможность принимать контрмеры в отношении тех, которые могут угрожать планам Вашингтона в регионе. В результате через таких «посредников» ЦРУ получает доступ, как подчеркивала «Аш-Шааб», «к сведениям, разглашение которых представляет угрозу национальной безопасности».
Впрочем, все это давно уже не секрет и хорошо известно самим египтянам. В беседе со мной главный редактор журнала «Арабская позиция» Манаф Абдель Азиз сказал: «Подрывная деятельность Американского университета в Каире не вызывает сомнений». Достаточно напомнить, что его бывший ректор Кристофер Торн, возглавлявший это высшее учебное заведение, был сотрудником ЦРУ США. Обо всем этом широко писала египетская печать.
Американские ловцы молодых душ в арабских странах стремятся использовать доверчивость и определенную экспансивность местной молодежи. Но, несмотря на все старания, не добиваются цели. Ведь юноши и девушки своими глазами видят и Асуанскую плотину, и Евфратский комплекс, и многое, многое другое, что составляет живую ткань глубокой и многолетней советско-арабской дружбы. Это намного сильнее всего того, что используют американские разведывательные службы на Арабском Востоке.
ЕВГЕНИЙ МОВА, ОЛЕГ НИКОСИН
ПРОЗРЕНИЕ
Раман Сингх, сикх, 26 лет, холост. В недавнем прошлом активист Всеиндийской сикхской студенческой федерации. Окончил полный курс факультета политических наук Джайпурского университета. После активизации выступлений сикхов за создание свободного государства Халистан[4] осенью 1983 года порвал с федерацией. Вел агитацию в студенческих кругах за «тесный союз молодых сикхов и индусов», «прекращение братоубийственной резни». Выступал в печати с разоблачительными материалами относительно связей ЦРУ с федерацией, Дал халса,[5] Национальным советом Халистана и другими поддерживаемыми нами организациями.
По последним сведениям, стал сотрудником индийских органов безопасности. Чрезвычайно опасен: знает адреса конспиративных квартир и имеет широкие связи среди сикхской молодежи в Амритсаре и прилегающих сельских районах. Целесообразно скорейшее устранение.
Из разведдонесения амритсарского агента в делийскую резидентуру ЦРУ США
Стиснув зубы, Раман Сингх нажал на спусковой крючок автомата. Нарушитель, словно наткнувшись с разбегу на невидимую стену, качнулся назад, взмахнул руками и тяжело рухнул на спину. Когда Раман подбежал к нему, тот даже не шевельнулся. Это был юноша лет семнадцати. Полуприкрытые как бы в прищуре веки и чуть растянутые улыбкой губы придавали лицу ироническое выражение. Казалось, смерть настигла его в момент шутливой перебранки с приятелем.
Туго набитый рюкзак незнакомца оказался прижатым к земле. Нужно было бы перевернуть тело, но Раману не хотелось дотрагиваться до убитого им человека. Поэтому, чтобы вытащить рюкзак, пришлось перерезать лямки. Расстелив на земле свой плащ, Раман расстегнул пряжки и начал осторожно выкладывать содержимое. Сверху лежали пять полиэтиленовых пакетов с листовками небольшого формата, в верхнем углу которых разными красками был напечатан знакомый лозунг: «Молитесь и боритесь за свободный Халистан!» Затем последовали фунтов двадцать пластиковой взрывчатки, портативная рация и пистолет с запасными обоймами. Второй, точно такой же, все еще был зажат в руке нарушителя.
Раман непроизвольно бросил взгляд на лицо мертвеца и вздрогнул от неожиданности. В устремленных на него темных продолговатых глазах явственно читались лютая злоба и отчаяние бессилия. Юноша был удивительно похож на смертельно раненного тигра. На всякий случай Раман носком ботинка выбил из его руки пистолет, потом нагнулся и осмотрел раны. Одна пуля прошла навылет через левое бедро, вторая, скорее всего уже в момент падения, скользнула по черепу, вызвав кратковременный шок.
— Ты кто? — спросил Раман после того, как достал индивидуальный пакет и перевязал раненого.
Вопрос остался без ответа. Собственно, и так все было ясно: в полумиле проходила пакистанская граница, через которую в последние месяцы зачастили не только отдельные нарушители, но и целые вооруженные группы террористов-сикхов. Поэтому следовало подумать о собственной безопасности. На той стороне наверняка слышали перестрелку, и сюда в любой момент могли нагрянуть пакистанские солдаты, уже не раз вторгавшиеся на индийскую территорию. Правда, для этого им предстояло преодолеть довольно бурную речушку Рави, так что небольшой запас времени у Рамана был. И все-таки пограничную зону следовало покинуть как можно быстрее.
Гористая местность, покрытая довольно густым и колючим кустарником, позволяла скрыто пройти первую, самую опасную часть пути до Амритсара. Но тащить на себе все сорок миль раненого и его рюкзак Раману было явно не под силу. Взяв несколько листовок и оружие, он спрятал остальное в груде камней у приметной скалы. Из города сообщит о тайнике пограничникам. Конечно, напрасно заранее не установил с ними контакт, решил проверить все сам. Но, с другой стороны, сведения о возможном «окне» на границе были слишком неопределенными, чтобы раньше времени бить тревогу. Теперь придется полагаться только на себя. В этом неспокойном районе, раздираемом религиозными распрями, с такой «поклажей» Раман не мог даже зайти в какую-нибудь деревню, чтобы нанять повозку.
Паренек оказался довольно тяжел. К тому же сказывались и бессонная ночь, и нервное напряжение от почти суточного сидения в засаде. А тут еще непрекращающийся июньский ливень, не приносящий желанной прохлады, а, наоборот, словно кляпом, затыкающий рот влажной духотой. Все попытки Рамана узнать у задержанного, кто он, куда и зачем шел, встречали в ответ упорное молчание. Значит, нужно быть вдвойне осторожным. Вдруг того где-нибудь поблизости ожидают сообщники? В таком случае, встревоженные его отсутствием, они сами могут отправиться на поиски.
Около полудня ветер разогнал тучи, и в лучах солнца земля преобразилась. Засверкали серебром поля уже колосящейся пшеницы, всеми оттенками изумруда вспыхнули рисовые чеки. Но Раману было не до красот природы. Его шатало от усталости, поскольку большую часть цуги пришлось идти по бездорожью, обходя хлопковые плантации и возделанные поля. Исключение он сделал лишь для неприметной тропинки, по обеим сторонам которой высокой стеной стоял сахарный тростник, и вскоре пожалел. Раскисшая от дождя земля была такой скользкой, что требовалась ловкость канатоходца, чтобы удержаться на ногах. Через час произошло то, что и должно было случиться: он поскользнулся и вместе со своей ношей плюхнулся в лужу. Боль, причиненная раненому падением, видимо, была невыносимой: у него вырвалось проклятие на панджаби. Надо же, на тысяче языков и диалектов говорят в Индии, а юноша вскрикнул на родном языке Рамана! Ему вдруг вспомнилась другая дорога, которая, в конце концов, привела сюда.
Те, кто, прикрываясь религиозными шовинистическими проповедями, выступает с позиции «сикхи — нация», не говоря уже о сепаратистском лозунге Халистана, вредят не только единству пенджабцев, но и делу единства Индии, давая повод ее врагам, прежде всего американскому империализму, проводить различного рода диверсии с целью расчленить страну.
