Можно перечислить еше немало имен тех малороссов, для кого империя была любящей матерью, щедро одаривавшей за проявленные таланты. Вот такая судьба ждала талантливых малороссов, но свидомиты, хоть кол им на голове теши, все равно продолжают ныть об угнетении украинцев в Российской империи.
Страшный запрет. Или не страшный?
Или не запрет вовсе…
В длинном раду припоминаемых свидомитами обид, нанесенных Украине, особое место занимают Валуевский циркуляр и Эмский указ, якобы запрещавшие украинский язык в Российской империи. Это два главных доказательства тех гонений и запретов, которым подвергался украинский язык в Российской империи. По этой теме отметились практически все «свидомые» авторы. Вопрос об этих документах в обязательном порядке входит во все экзаменационные вопросы по истории от школы до университета. Однако, как и все, чем нас пичкают украинствующие, ситуацию с украинским языком стоит воспринимать критически.
Поэтому рискнем не поверить господам украинским историкам на слово и самостоятельно попытаемся понять, что же запрещал император Александр и министр Валуев.
Тем более, что в украинских учебниках никогда не приводятся полные тексты документов, хотя в дореволюционный период эти документы неоднократно публиковались и историкам они хорошо известны. Ничего не говорится и о причинах их появления.
Поскольку ни одно государственное решение не принимается просто так, то давайте, во-первых, вспомним, что происходило в то время. Во-вторых, разберемся с сутью указов.
Итак, все ли спокойно было в Российской империи во время Валуевского циркуляра? Оказывается – нет! Как раз в это время поляки подняли очередное восстание и активно пытались разжечь пожар недовольства в Малороссии. Угроза, нависшая над страной, изменила в российском обществе бла госклонное до тех пор отношение к недавно возникшему литературнополитическому течению, названному украинофильством.
Всю первую половину девятнадцатого века русское общество поощряло произведения на малоросском языке, видя в них интересное культурное явление. Так, еще 1812 году в Петербурге был опубликован первый сборник старинных малоросских песен, а в 1818 году в Москве вышла первая «Грамматика малороссийского наречия», созданная автором великороссом дли сохранения народного языка Южной Руси Покровительство поэтам и писателям, работавшим на народном языке, было всеобщим. В среде русских авторов возникает своеобразная казакомания, и ярым представителем этого направления был декабрист Кондратий Рылеев. Личность весьма своеобразная, он буквально пьянел от слов «свобода» и «подвиг », что, в конце концов, и привело его на Сенатскую пло¬ щадь, а затем и на виселицу. В общем, перманентный революционер и борец с тиранией, эдакий Че Гевара своего времени К сожалению, он оказался талантливым поэтом, и его поэмы и думы (абсолютно лживые с точки зрения исторической достоверности) с воспеванием запорожских казаков заложили основу для творчества последующих украинофилов. А деятельность декабристов в Малороссии привела к возрождению уже забытого казачьего автономизма, в этот раз восставшего из гроба в виде украинского движения. Но даже разгром декабристов не остановил увлечение Малороссией в русском обществе. Только восстание в Варшаве открыло глаза русскому обществу на деятельность украинофилов. Так, редактор газеты «Московские ведомости» М.Н. Катков за несколько лет до польского восстания собирал средства для изданий на малоросском наречии.
Но теперь, видя, как украинофильство используется в качестве орудия польской политики, выступил с предостережением по адресу украинофилов. Он писал: «Года два или три тому назад вдруг почему-то разыгралось украинофильство Оно разыгралось именно в ту самую пору, когда принялась действовать иезуитская интрига по правилам известного польского катехизиса…Мы далеки от мысли бросать тень подозрения на намерения наших украинофилов. Мы вполне понимаем, что большинство этих людей не отдают себе отчета в своих стремлениях…
Но не пора ли этим украинофилам понять, что они делают нечистое дело, что они служат орудием самой враждебной и темной интриги, что их обманывают, что их дурачат?»
В самой же Южной России, где общественность лучше ориентировалась в ситуации, еше до начала польского восстания многие авторы предупреждали об опасности действий украинофилов, об их пропольской деятельности. В издававшемся в Киеве историко-литературном журнале «Вестник Юго-Западной и Западной России» писалось в 1862 году: «Не книги малороссийские, а эти слепые усилия навязать нам вражду к великорусскому племени, к церкви, к духовенству, к правительству, т.е. к тем элементам, без которых наш народ не избег бы снова чатино-польского ига, заставляет нас же, малороссов, негодовать на некоторых любителей малорусского языка, сознательно или даже и бессознательно превращающихся в сильное орудие давних врагов Южной Руси».
Разумеется, власть должна была реагировать на подрывную антигосударственную деятельность! А поскольку информационная война уже в то время велась весьма активно, то и все действия как власти, так и ее противников становятся понятными.
Русская регулярная армия проводила контртеррористическую операцию в Польше, а Валуев пресекал вражескую пропаганду на территории империи.
Но так ли страшен был циркуляр, как его малюют? Когда украинские авторы из разряда «национально-свидомых» пишут о циркуляре 1863 г., они практически всегда добавляют, что министр внутренних дел Петр Валуев мотивировал его издание тем, что «никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может». Так и встает перед глазами образ страшного бородатого украинофоба. Слова эти абсолютно реальны и действительно присутствуют в циркуляре, но принадлежат не министру.
Вот полный текст Валуевского циркуляра. Обратите внимание на выделенный фрагмент.
Отношение министра внутренних дел к министру народного просвещения от 18 июля, сделанное по Высочайшему повелению.
Давно уже идут споры в нашей печати о возможности существования самостоятельной малороссийской литературы. Поводом к этим спорам служили произведения некоторых писателей, отличавшихся более или менее замечательным талантом или своею оригинальностью. В последнее время вопрос о малороссийской литературе получил иной характер, вследствие обстоятельств чисто политических, не имеющих никакого отношения к интересам собственно литературным. Прежние произведения на малороссийском языке имели в виду лишь образованные классы Южной России, ныне же приверженцы малороссийской народности обратили свои виды на массу непросвещенную, и те из них которые стремятся к осуществлению своих политических замыслов, принялись, под предлогом распространения грамотности и просвещена, за издание книг для первоначального чтения, букварей, грамматик, географий и т.п. В числе подобных деятелей находилось множество лиц, о преступных действиях которых производилось следственное дело в особой комиссии. В С. -Петербурге даже собираются пожертвования для издания дешевых книг на южно-русском наречии. Многие из этих книг поступили уже на рассмотрение в С.-Петербургский цензурный комитет. Немалое число таких же книг представляется и в киевский цензурный ко¬ митет. Сей последний в особенности затрудняется пропуском упомянутых изданий, имея в виду следующие обстоятельства: обучение во всех без изъятия училищах производится на общерусском языке и употребление в училищах малороссийского языка нигде не допущено; самый вопрос о пользе и возможности употребления в школах этого наречия не только не решен, по даже возбуждение этого вопроса принято большинством малороссиян с негодованием, часто высказывающимся в печати. Они весьма основательно доказывают, что никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может, и что наречие их, употребляемое простонародием, есть тот же русский язык, только испорченный влиянием на него Польши; что общерусский язык так же понятен для малороссов, как и для великороссиян, и даже гораздо понятнее, чем теперь сочиняемый для них некоторыми малороссами, и в особенности поляками, так называемый украинский язык. Лиц того кружка, который усиливается доказать противное, большинство самих малороссов упрекает в сепаратистских замыслах, враждебных к России и гибельных для Малороссии.
Явление это тем более прискорбно и заслуживает внимания, что оно совпадает с политическими замыслами поляков, и едва ли не им обязано своим происхождением, судя по рукописям, поступившим в цензуру, и по тому, что большая часть малороссийских сочинений действительно поступает от поляков.
Наконец, и киевский генерал-губернатор находит опасным и вред¬ ным выпуск в свет рассматриваемого ныне духовною цензурою перевода на малороссийский язык Нового Завета. Принимая во внимание, с одной стороны, настоящее тревожное положение общества, волнуемого политическими событиями, а с другой стороны, имея в виду, что вопрос об обучении грамотности на местных наречиях не получил еще окончательного разрешения в законодательном порядке, министр внутренних дел признал необходимым, впредь до соглашения с министром народного просвещения, обер-прокурором св. синода и шефом жандармов относительно печатания книг на малороссийском языке, сделать по цензурному ведомству распоряжение, чтобы к печати дозволялись только такие произведения на этом языке, которые принадлежат к области изящной литературы; пропуском же книг на малороссийском языке как духовного содержания, так учебных и вообще назначаемых для первоначального чтения народа, приостановиться. О распоряжении этом было повергаемо на Высочайшее Государя Императора воззрение и Его Величеству благоугодно было удостоить оное монаршего одобрения.
