Такие нравы проявились отнюдь не во время упадка средних веков. Они начались уже очень рано, о чем говорят беспрерывные жалобы и распоряжения властей по этому поводу. Так, еще в 802 году Карл Великий издал распоряжение, в котором говорилось: «Женские монастыри должны быть строго охраняемы, монахини не должны разгуливать, но должны быть укрываемы с величайшим старанием, они не должны жить друг с другом в ссорах и раздорах и ни в коем случае не должны действовать наперекор игуменьям и настоятельницам. Где имеются монастырские правила, там они их должны во всяком случае выполнять. Они не должны предаваться разврату, пьянству, корыстолюбию, но должны жить во всех отношениях правильно и скромно. Мужчина может входить в монастырь лишь для присутствия на церковной службе и затем должен тотчас снова уходить». А распоряжение 869 года гласит: «Если священники содержат нескольких жен или проливают кровь христиан или язычников, или нарушают канонические правила, то они должны быть лишены духовного сана, ибо они хуже светских людей». Тот факт, что в то время священникам запрещалось иметь нескольких жен, говорит о том, что еще в IX веке браки с несколькими женщинами не были редкостью. Действительно, в то время не было законов, запрещавших это.
Даже позже, во времена миннезенгеров,[72] в XII и XIII столетиях, не считалось предосудительным иметь нескольких жен; об этом говорится, например, в стихотворении Альбрехта Иогансдорфа в сборнике «Миннезенгсфрюлинг».[73]
Особенно роковым для нравственных условий этого времени было влияние крестовых походов, которые годами держали вдали от родины десятки тысяч мужчин и познакомили их, особенно в Восточно-Римской империи, с нравами, до тех пор почти неизвестными Западной Европе.
Положение женщин сделалось особенно тяжелым еще и потому, что помимо препятствий, постепенно затрудняющих заключение брака и оседлость, число женщин значительно превышало число мужчин. Причинами этого можно прежде всего считать многочисленные войны, борьбу и распри и полные опасности торговые путешествия того времени. Затем, вследствие неумеренности и пьянства смертность мужчин была больше, что проявлялось особенно во время чумы, к заболеванию которой располагал подобный образ жизни и которая так часто свирепствовала в средние века. Так, в период 1326–1400 годов насчитывалось тридцать два чумных года, с 1400 по 1500 год — сорок один и с 1500 по 1600 год — тридцать.[74]
Толпы женщин слонялись по проезжим дорогам как фокусницы, певицы, комедиантки в обществе странствующих учеников и клириков, наводняя ярмарки и рынки. В войсках ландскнехтов они образовывали особые отряды со своим собственным начальником и соответственно цеховому характеру времени организовывались в цехи, распределяя различные обязанности в соответствии с возрастом и красотой. Под страхом строгого наказания они не должны были никому отдаваться вне этого круга. В лагерях они должны были вместе с погонщиками приносить сено, солому и дрова, засыпать рвы, пруды и ямы, заботиться о чистоте лагеря. При осадах они должны были заполнять сучьями и хворостом рвы, чтобы облегчать штурмы; они помогали выставлять на позицию орудия и должны были помогать их тащить, если они застревали на немощеных дорогах.[75]
Чтобы до некоторой степени ослабить нищету этого бесчисленного множества беспомощных женщин, во многих городах с середины XIII столетия устраивались благотворительные заведения, находившиеся под городским управлением. Женщин помещали в эти заведения и заставляли вести приличную жизнь. Но ни эти заведения, ни многочисленные женские монастыри не были в состоянии вместить всех нуждающихся в помощи.
Препятствия к браку, путешествия князей, светских и духовных вельмож с их свитою рыцарей и слуг, наезжавших в города, мужская молодежь в самих городах, наконец, женатые мужчины, не особенно щепетильные в своих стремлениях к перемене жизненного наслаждения, — все это создало в средневековых городах потребность в проститутках. И так как в то время всякое ремесло было организовано и урегулировано и не могло существовать без цехового порядка, то же произошло и с проституцией. Во всех больших городах существовали публичные дома как городская государева или церковная регалия, чистые доходы от них шли в соответствующие кассы. У женщин в этих домах была выборная настоятельница, которая должна была следить за внутренней дисциплиной и порядком и особенно за тем, чтобы не принадлежащие к цеху конкурентки, так называемые Bonhasen, не вредили законному гешефту. В случае захвата на месте преступления они наказывались властями. Так, например, обитательницы одного нюрнбергского публичного дома жаловались магистрату на своих нецеховых конкуренток, заявляя, что «и другие хозяева держат женщин, которые ночью ходят по улицам и приводят к себе женатых и неженатых мужчин, и это они делают в таком размере и гораздо грубее, чем в обыкновенном (цеховом) девичьем доме. Достойно сожаления, что подобное поддерживается в этом достойном городе».[76] Публичные дома пользовались особенной охраной; беспорядки поблизости от них наказывались вдвое строже. Эти цеховые товарки имели право принимать участие, подобно другим цехам, в процессиях и празднествах, нередко приглашались они как гости к столу владетельных князей и городского совета. Публичные дома считались необходимыми «для лучшей охраны брака и чести девушек». Это то же самое обоснование, какими оправдывали в Афинах государственные дома терпимости и какими еще поныне извиняют проституцию. Но между тем не было недостатка в насилиях и преследованиях проституток со стороны тех же мужчин, которые поддерживали проституцию спросом на нее и деньгами. Так, император Карл Великий издал приказ, по которому проститутку должны были голой вытаскивать на площадь и бичевать. Сам же этот «наихристианнейший» король и император имел сразу не менее шести жен, и дочери его, очевидно, следовавшие примеру отца, отнюдь не были поборницами добродетели. Своим поведением они доставили ему немало неприятных часов и принесли ему в дом немало незаконных детей. Алкуин, друг и советник Карла Великого, предостерегал своих учеников от «коронованных голубей, которые ночью летают через Пфальц» и под которыми он подразумевал дочерей императора.
Те же общины, которые официально организовывали и брали под свою защиту устройство домов терпимости, а также давали всевозможные привилегии жрицам Венеры, подвергали самым суровым и жестоким наказаниям бедных девушек, соблазненных и брошенных. Детоубийца, в порыве отчаяния убившая свой плод, подвергалась самой жестокой казни, бессовестного же соблазнителя никто не беспокоил. Он, быть может, сидел в числе судей, произносивших смертный приговор несчастной жертве. Подобные вещи происходят еще и ныне.[77] И нарушение супружеской верности со стороны жены наказывалось жесточайшим образом, во всяком случае ей грозил позорный столб, а супружеская неверность со стороны мужа покрывалась мантией христианской любви.
В Вюрцбурге хозяин дома терпимости клялся магистрату «быть городу верным и любезным и вербовать женщин». То же самое в Нюрнберге, Ульме, Лейпциге, Кёльне, Франкфурте и т. д. В Ульме в 1537 году были уничтожены публичные дома, но уже в 1551 году цехи предлагали вновь их ввести, «чтобы предотвратить большее зло!» Высоким иностранцам проститутки поставлялись на городской счет. Когда в.1452 году король Владислав въезжал в Вену, магистрат послал навстречу депутацию из публичных женщин, которые, покрытые лишь легким газом, показывали прекрасные формы тела. Точно так же императора Карла V при его въезде в Антверпен приветствовала депутация голых девушек — сцена, возвеличенная Гансом Макартом в большой картине, находящейся в гамбургском музее. Подобные события в то время почти никого не возмущали.
4. Рыцарство и поклонение женщине
Романтики с богатой фантазией и люди с хитрым расчетом старались представить средние века как эпоху высоко нравственную и воодушевленную истинным уважением к женщине. Этому особенно должно было способствовать время миннезенгеров — с XII до XIV столетия. Служение любви рыцарей, которому они научились у морисков в Испании, должно было свидетельствовать о высоком уважении, которым женщина пользовалась в то время. Здесь необходимо припомнить некоторые вещи: во-первых, рыцарство составляло лишь очень незначительную часть населения и соответственно с этим рыцарские дамы составляли очень незначительный процент женщин вообще, во-вторых, лишь очень небольшая часть рыцарства выполняла это столь прославленное служение любви, в-третьих, истинная природа этого служения любви неверно понята или сильно искажена. Эпоха процветания этого служения любви была в Германии временем самого грубого кулачного права, когда были уничтожены все устои порядка и рыцарство безудержно предавалось разбою на больших дорогах, грабежу и вымогательству. Время подобных грубых насилий не подходит для господства нежных и поэтических чувств. Напротив, это время особенно способствовало уничтожению еще существовавшего до тех пор уважения к женскому полу. Рыцарство, и притом как в деревнях, так и в городах, состояло большей частью из грубых, развратных молодцов, самой благородной страстью которых наряду с поединками и пьянством было безудержное удовлетворение половых желаний. Хроникеры того времени более чем достаточно рассказывают об изнасилованиях женщин и прочих разбоях, совершаемых дворянством как в деревнях, так и в городах, управление которыми оно до тринадцатого и отчасти до четырнадцатого и пятнадцатого столетий держало в своих руках. Подвергшиеся насилию редко имели возможность стать под защиту права, так как в городе судьи состояли из дворян, а в деревне право уголовной кары принадлежало помещику. Таким образом, это сильное преувеличение — считать, что дворяне и помещики при подобных нравах и обычаях питали особенное уважение к женщинам и носили их на руках, как своего рода высших существ.
