36
Впервые различие между краем и областью было формально проведено в 1924 г. в одном из решений Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК). В нем указывалось, что край, в отличие от области, включает в свой состав национальноадминистративные территориальные единицы. (Вторая сессия ВЦИК XI созыва. Стенографический отчет. М., 1924. С. 459). Однако, как хорошо известно, ни в 1920-е гг., ни в дальнейшем при решении вопросов государственного устройства это правило не соблюдалось. Так, в составе Приморского края никаких национальных единиц никогда не было, зато Тюменская область включала два национальных (позже автономных) округа и т. Д.
Михаил Соломенцев, Председатель Совета Министров РСФСР в 1971–1983 гг. (Первый секретарь Ростовского Обкома в 1964–1966 гг., Секретарь ЦК в 1966–1971 гг., кандидат в члены Политбюро с 1971 г.), описывает в своих воспоминаниях, насколько слабым было российское (республиканское) руководство:
«В России республиканской партии не было. Россией, автономными республиками, краями и областями занимался напрямую ЦК КПСС. От этого возникало много проблем.
России […] при решении вопросов, требующих согласования с партийными органами, приходилось иметь дело не с республиканским партийным комитетом, а с союзным. Любой заведующий отделом ЦК рассматривал наши вопросы с позиций не российского, а союзного органа, и это имело немалое значение. Наиболее важные решения союзные республики принимали совместным Постановлением ЦК Компартии республики и Совета Министров [республики – В.И.]. В них давались поручения не только советским и хозяйственным органам, но и партийным комитетам, вплоть до первичек. Совмин РСФСР не имел права, естественно, в своих постановлениях делать какие-либо записи в адрес парткомов.
А от парткомитетов очень многое зависело, в том числе и служебная карьера любого руководящего работника. Руководящая партия подбирает и руководящие кадры во все звенья управления. Правда, во всех отделах ЦК были замы, курирующие РСФСР. Но это далеко не властная должность. Им приходилось заниматься исполнением поручений, контролем. Они не были лоббистами в хорошем смысле этого слова интересов России. Их возможности не шли в сравнение с возможностями ЦК компартий союзных республик. Я считаю, что это серьезно мешало нормальному развитию Российской Федерации. […]
Немало примеров, когда правительственные, госплановские, министерские и другие союзные структуры решали в обход Совмина республики с руководителями российских краев, областей и АССР вопросы, входящие в компетенцию правительства России. А при наших протестах заявляли: «А мы этот вопрос согласовали с партийным и советским руководством области (края или АССР)». Госплан и Минфин Союза дошли до того, что позволяли себе в течение года делать изъятия из утвержденного Верховным Советом бюджета России в пользу другой республики или союзного министерства.
[…]
Заслуживает разговора и структура органов государственного управления России. На первый взгляд, она полностью соответствовала Конституции РСФСР. Был законодательный орган – Верховный Совет […]. Была исполнительная власть – Совет Министров […]. Однако в составе правительства, во всей управленческой структуре не было многих министерств и других нужных звеньев. Сложилось это в силу ряда причин субъективного характера. В других союзных республиках они были.
В республике не оказалось Министерства внутренних дел. […] Не было в РСФСР и республиканского КГБ, хотя во всех остальных союзных республиках они были» (Соломенцев М.С. Зачистка Политбюро. Как Горбачев убирал «врагов перестройки». М., 2011. С. 103–108).
Необходимо добавить, что Соломенцев 12 лет руководил российским Совмином, не будучи членом Политбюро (он стал им в 1983 г. уже после избрания Председателем Комитета партийного контроля при ЦК КПСС). Впрочем, его предшественники (Дмитрий Полянский, 1958–1962 гг. и Геннадий Воронов, 1962–1971 гг.), а затем преемник (Виталий Воротников, 1983–1988 гг.) членами Политбюро (Президиума) были.
С председателями Президиума Верховного Совета РСФСР дело обстояло гораздо хуже. Ни Николай Органов (1959–1962 гг.), ни Михаил Яснов (1966–1985 гг.), ни Владимир Орлов (1985-88 гг.) не избирались даже кандидатами в члены Политбюро (Президиума). Лишь Николай Игнатов (1959 и 1962–1966 гг.) был членом Президиума ЦК (в 1957–1961 гг., то есть ко времени своего второго избрания Председателем Президиума Верховного Совета в высшее партийное руководство он уже не входил).
С учетом того, что РСФСР не имела своего Первого секретаря, в то время как первые секретари Украинского, Белорусского, Казахстанского, Узбекистанского, Грузинского ЦК могли состоять членами или кандидатами в члены Политбюро, положение крупнейшей союзной республики представлялось откровенно ущербным.
Всесоюзный Ленинский коммунистический союз молодёжи (ВЛКСМ) – молодежная организация КПСС.
В 1972 г. его избрали Секретарем ЦК, в 1982 г. – кандидатом в члены Политбюро. В 1988-ом он был отправлен на пенсию. В 2011–2013 гг. Долгих был депутатом Государственной Думы, в 2013-ом он стал членом Совета Федерации от Москвы.
Кандидатуры на должности первых секретарей партийных комитетов автономных областей и автономных округов подбирались и выдвигались при участии партийных комитетов краев и областей, в состав которых входили автономии. Упомянутые Шенин и Казьмин до избрания первыми секретарями Красноярского Крайкома руководили Хакасией.
На должности вторых секретарей в партийных комитетах союзных и автономных республик целенаправленно ставили русских, славян (первыми же секретарями обычно были представители титульных народов). Они фактически исполняли функции полномочных представителей ЦК, им вменялось в обязанность отслеживать деятельность «националов» и оперативно информировать Центр о любых мало-мальски серьезных проявлениях нелояльности.
Карен Брутенц, работавший в ЦК с 1961 по 1990 г., доросший до должности Первого заместителя Заведующего Международным отделом ЦК (занимал ее в 1986–1990 гг.) в своих мемуарах нарисовал такой коллективный портрет первых секретарей: «Понятно, что это был разный люд и по уму, и по подготовке, и по манере держаться. Но они очень походили друг на друга, как если бы были вычеканены по одной модели да еще одной машиной (такой по существу и была система): властность и уверенность в себе и своей избранности, странным образом соединявшаяся с готовностью к безусловному послушанию «сверху», приверженность не столько марксистско-ленинским максимам (в них они, как правило, разбирались плохо), сколько великодержавной идее, поглощенность главным образом хозяйственными вопросами, волевая хватка, аппаратная изощренность, внутренняя жесткость, трудность в общении с «не своей» (не областной, краевой и т. д.) аудиторией, особенно массовой и иностранной, засоренность речи партийным сленгом и официальными штампами» (Брутенц K.H. Несбывшееся. Неравнодушные заметки о перестройке. М., 2005. С. 45–46).
Законы РСФСР от 20 ноября 1980 г. «О краевом, областном Совете народных депутатов РСФСР»; «Об автономных округах РСФСР», от 2 декабря 1981 г. «Об Адыгейской автономной области»; «О Горно-Алтайской автономной области»; «Об Еврейской автономной области»; «О Карачаево-Черкесской автономной области»; «О Хакасской автономной области» // Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1980. № 48. Ст. 1593–1594; 1981. № 49. Ст. 1663–1667.
В Красноярском крае в позднесоветский период председателями Крайисполкома были Николай Татарчук (1964–1983 гг.), Виктор Плисов (1983–1988 гг.) и Валерий Сергиенко (1988–1991 гг.). Татарчук – аграрный администратор, переведенный на партийносоветскую работу. Плисов и Сергиенко – «чистые» партийцы. Кстати, Татарчук был Первым секретарем Калининского Обкома во времена «перестройки» (в 1985–1990 гг.).
Ахсарбек Галазов, Первый секретарь Северо-Осетинского Обкома в 1990–1991 гг., Председатель Верховного Совета Северной Осетии в 1990–1994 гг., Президент Северной Осетии в 1994–1998 гг. в своих мемуарах рассказывает: «Депутатом Верховного Совета
Северо-Осетинской АССР я был избран в первый раз в 1963 году. Я не помню те избирательные кампании, потому что они проводились формально, по давно установленному ЦК КПСС трафарету. Главное – попасть в список кандидатов в депутаты, который составлялся обкомом КПСС и получал одобрение первого секретаря. […]
Никаких альтернатив, проблем с явкой избирателей. 99,9 % избирателей с песнями и танцами являлись на избирательные участки, из них 99,8 % голосовали единодушно за блок коммунистов и беспартийных. […] В тех, советских Верховных Советах: и СССР, и РСФСР, и автономных республик – не было никаких проблем. Все документы: проекты законов, постановлений, указов – готовились Советами министров, получали «добро» партийных органов и единодушно принимались на сессиях Советов. […] Атмосфера деятельности представительных органов страны на всех уровнях наглядно отражала фактическую власть партийных органов, рабское преклонение перед ними и Советов, и правительств, и общественных организаций. В том была своя логика – логика прочно выстроенной вертикали власти [выделено мной. – В.И.]» (Галазов A.X. Пережитое. М., 2009. С. 308–309).
