Поскольку идея "превращения всех людей в интеллигентов" и упразднения интеллигенции как особого слоя неизменно продолжала
владеть умами советских идеологов, рост численности интеллектуального слоя пропагандировался и обосновывался на всех этапах
истории советского общества. Типичным примером тезиса "через количественный рост интеллигенции - к уничтожению ее как слоя"
может служить название раздела одной из защищавшихся в 60-е годы диссертаций: "Дальнейший рост сельской технической
интеллигенции - условие соединения умственного и физического труда" (367). Утверждалось, что "путь к стиранию различий между
работниками умственного и физического труда идет не через "свертывание" слоя интеллигенции", а, наоборот, через "возрастание
численности и доли в населении работников умственного труда" (368). Некоторые, правда, видели "противоречие" в том, что
"молодежь, имея высокий общеобразовательный уровень, стремится заниматься умственным трудом, в то время как народное
хозяйство нуждается еще в физическом труде, в т.ч. неквалифицированном" (369). В 70-е годы получило распространение мнение о
том, что "научные предположения исходят из объективного процесса постепенного перехода к новой структуре занятости населения
(вместо индустриальной модели - "научно-техническая") с более важным местом научной и организационно-управленческой
деятельности. Учеными уже высказано предположение, что с этой сферой будет связано до 40% лиц, занимающихся общественно-
полезным трудом" (370). Некоторой части слоя предсказывалось более быстрое исчезновение: "Судьба интеллигенции хорошо
известна:... интеллигенция останется особой прослойкой впредь до достижения самой высокой стадии развития классового общества.
Иная судьба у служащих - неспециалистов. Те из них, кто занят в сфере учета, станут либо рабочими (операторами счетной техники),
либо интеллигенцией" (371). Предполагалось, что сначала будет вытеснена сфера непроизводственной деятельности интеллигенции, "а
на стадии комплексной автоматизации вся интеллигенции как особая прослойка перестанет в основном существовать" (372). Один из
авторов выражался предельно откровенно: "Уже в обозримом будущем общество будет расширять высшее образование до такого
уровня, когда всякий, кто ощущает потребность в научных знаниях, в высшей квалификации, сможет ее удовлетворить. На
современном этапе люди с высшим образованием обладают еще определенными преимуществами в смысле общественного престижа.
Отсюда у части молодежи и известный утилитаризм в подходе к образованию. По мере расширения круга лиц с высшим образованием
такой утилитарный подход постепенно отживает" (373).
Особый энтузиазм у ревнителей "стирания граней" вызывало появление и расширение слоя так называемых "рабочих-интеллигентов" -
лиц с высшим и средним специальным образованием, занятых на рабочих должностях. Это уродливое явление, порожденное
извращенной системой зарплаты и огромным перепроизводством специалистов (при том, что многие должности ИТР, в т.ч. и
действительно требующие высшего образования, были заняты "практиками"), и ставшее, пожалуй, наиболее красноречивым
свидетельством деградации интеллектуального слоя в советский период, почиталось, однако, основным достижением советской
социальной политики. Именно в этом слое виделось советским идеологам воплощение грядущей социальной однородности общества,
"живые зачатки слияния в исторической перспективе рабочих класса и интеллигенции".
Основным центром теоретического обоснования этого явления был Свердловск: именно там во второй половине 1960-х годов стали
защищаться диссертации по "рабочим-интеллигентам", сближению интеллигенции с рабочим классом и колхозным крестьянством и
т.п. Один из представителей этой "школы" писал, в частности, что "перемещение специалистов на рабочие места с течением времени
будет все более и более необходимым и поэтому выражал несогласие с "встречающимися еще утверждениями, будто всякое
перемещение специалистов на рабочие места есть растрата образования, а, следовательно, и государственных средств" (374).
Советских идеологов чрезвычайно радовало, что значительное число рабочих имели высшее и среднее специальное образование:
"Рост числа техников, а часто и инженеров на рабочих местах, обусловленный требованиями НТР, ведет к усложнению
производственной структуры рабочего класса за счет повышения в нем доли профессий, требующих инженерно-технических знаний.
К началу 9-й пятилетки каждый пятый техник в промышленности выполнял функции рабочего". Подвести под это нелепое явление
теоретическую базу было тем более привлекательно, что, помимо "рабочих-интеллигентов", были открыты и "интеллигенты-рабочие"
(этот термин был предложен для обозначения того слоя ИТР, труд которых связан с непосредственным воздействием на предмет труда
и требовал применения научных знаний: работающие с АСУ, пилоты самолетов и т.п.) (375).
Если одни философы ожидали предстоящего превращения всех классов и групп в класс интеллигенции, то другие с этим не
соглашались, считая, что переход вчерашнего рабочего, закончившего вуз, в инженеры, не означает, что рабочий класс должен
целиком превратиться в интеллигенцию, но именно поэтому подчеркивали важное значение "рабочих-интеллигентов", полемизируя с
теми, кто считал использование ИТР на рабочих местах нерациональным в принципе: "На наш взгляд, это неверно: рост техники в
эпоху НТР неизбежно требует того, чтобы управляли ею люди, имеющие солидные научные и технические знания (в США и Западной
Европе техника почиталась, видимо, менее сложной). В росте слоя рабочих, наиболее близком к инженерам и техникам, нельзя не
видеть живых зачатков слияния в исторической перспективе рабочего класса и интеллигенции" (376). "Прогресс техники требует уже
сейчас от значительной части рабочих образовательного уровня в объеме техникума или даже вуза" (377). Воспевание "рабочих-
интеллигентов" продолжалось и в 80-е годы. Предлагалось указывать их в сводках ЦСУ как работников "преимущественно
умственного труда в сочетании с физическим", рабочих интеллектуального труда, тогда как делопроизводителей, счетоводов,
экспедиторов к лицам умственного труда предлагалось не относить (378). С удовлетворением констатировалось, что "высшая школа
сегодня пополняет не только ряды интеллигенции, но и квалифицированных рабочих. Рост их числа - закономерное явление",
предлагалось именовать их не "рабочими-интеллигентами", а "рабочими-инженерами", и едва ли не готовить их специально: "Вопрос
целесообразности подготовки таких кадров в институтах требует специального изучения" (379). Выражалось убеждение, что "в
сравнительно недалеком будущем этот тип производственника будет преобладать" (380).
Между тем некоторые специальные исследования показали, что в 14,3 - 25,5% случаев специальность "рабочих-интеллигентов" по
образованию не имела никакого отношении к профилю предприятия, а "Перечню" Госкомтруда она соответствовала лишь в 10,3 -
14,3% случаев. В то же время на тех же заводах "практики" составляли 30 - 37,6%. Поэтому даже пропагандисты "рабочих-
интеллигентов" вынуждены были признать, что "общество несет значительные потери, связанные с затратами на подготовку в вузе
или среднем специальном учебном заведении специалиста, а из сферы общественного производства отвлекается на период учебы
определенное количество трудоспособного населения". И что "несет потери не только общество, но и сами эти люди" (приводились
данные об их неудовлетворенности своим положением) (381). Отмечалось, что использование инженеров на работе, с которой могли
справиться техники, связано и с тем, что последние широко использовались в качестве рабочих (382). Иногда, правда, проявлялось и
скептическое отношение к этому явлению (383).
Между тем, практика пребывания выпускников вузов и техникумов на рабочих должностях приобрела действительно немалые
масштабы. В 1960 г. численность "рабочих-интеллигентов" составляла 0,3 млн., в 1970 - 1,2, в 1975 - 1,7 и на 1980 г. прогнозировалось
иметь их 2,2 млн. плюс 0,5 млн. "колхозников-интеллигентов" (384). В 1970 г. в промышленности на рабочих местах трудилось 25,7%
всех техников, общая численность специалистов на рабочих местах достигла около 2,5 млн. (385) К 1974 г. помимо 25% техников
(каждый 4-й) на рабочих местах было занято и 19% лиц с высшим образованием (каждый 5-й) (386). Значительный процент
специалистов, занятых на рабочих местах, наблюдался в нефтеперерабатывающей промышленности, где заработки были наиболее
высоки (см. табл. 161) (387). В 1975 г. численность этого слоя "с учетом характера и содержания выполняемого труда" определялась
