Статус мирового рантье является главным фактором, определяющим элитные ниши на англо-американском рынке занятости. «Недвижимость и финансовые службы, – отмечает французский философ и экономист Ж. Аттали, – подкармливающие друг друга, вместе составляют 40 % роста американского частного сектора и более 50 % общего роста в Великобритании… Молодые специалисты все чаще идут в недвижимость, банки и страховые компании. А труд ученых и инженеров обесценивается»[161].
Характерно, что наряду с американцами англичане получают максимальные выгоды и от глобализации. Статус глобального банкира предоставляет Британии практически неограниченные возможности в потреблении развлекательных товаров и услуг, предметов роскоши, включая недвижимость, автомобили, бриллианты, изысканные вина, модную одежду, парфюмерию и косметику. Англия имеет второе по величине в мире отрицательное сальдо внешней торговли товарами после США, размер которого увеличился в десять раз за последнюю декаду. Урегулирование платежного баланса достигается тем, что Великобритании принадлежит второе место в мире после США по объему экспорта коммерческих услуг, в первую очередь, конечно же, финансовых.
Следует подчеркнуть, что, будучи крупнейшими потребителями, англичане выбрасывают гораздо больше продуктов питания, чем любая другая страна: от 20 % до 40 % всего, что они покупают и выращивают каждый год, оказывается в мусорном баке. Согласно проведенному консалтинговой фирмой «С-Tech Innovation» исследованию, ежегодно выбрасывается 17 млн. тонн неиспользованных продуктов, стоимость которых оценивается в десятки миллиардов фунтов стерлингов. Также англичане занимают первое место в Европе по употреблению наркотиков, в частности кокаина. Национальная статистическая служба ведет официальный учет наркотиков в расходах домашних хозяйств, доля которых в ежемесячной потребительской корзине вместе с табачными и алкогольными изделиями составляет 4 %.
Американский политолог Ф.Закария называет кодексы поведения англо-американских элит «искусственными, этноцентричными и подчас лицемерными». Со ссылкой на историка Джона Люкакса он утверждает, что англосаксонское лицемерие является «цементом, скрепляющим цивилизацию воедино»[162]. Еще более безапелляционно оценивает роль США член Римского клуба Б.Гаврилишин, который отмечает, что после окончания холодной войны США «монополизировали правду и без лишней скромности стали поучать мир, что следует делать, а что не следует»[163]. Популярный американский журналист Джонатан Роуч пришел к выводу о том, что «государство в Америке, возможно, превратилось в то, чем оно, скорее всего, и останется: чрезмерно разбухшей структурой, по большей части живущей своей собственной жизнью. На 10–20 процентов она контролируется политиками и избирателями, а на 80–90 процентов – тысячами клиентских групп»[164].
Таким образом, несоответствие воображаемого и действительного в навязываемой сегодня англо-американскими элитами модели либеральных ценностей превратилось в наиболее серьезное противоречие современного глобального развития. Мировой финансовый кризис нанес серьёзный удар по репутации Америки и Великобритании как глобальных регуляторов экономических процессов. Поэтому в своем стремлении к сохранению лидирующих позиций в процессах глобализации, а также с целью реанимации международной популярности неолиберальной (англосаксонской) модели эти две страны, несмотря на исторически обусловленные противоречия, будут вынуждены идти на взаимные уступки, что не исключает укрепления в будущем англо-американского стратегического альянса, в котором ведущая роль отводится Великобритании.
Глава 7. Англия и Америка: роли распределены
Роль британского фактора в формировании глобальных цивилизационных ценностей трудно переоценить. В результате промышленной революции XVIII–XIX веков Британия первой из европейских держав осуществила нелегкий переход от аграрного уклада к индустриальному производству. Вследствие установления военно-торгового господства на морях, проведения жёсткой колониальной и искусной коммерческой политики, а также освоения прорывных новаторских технологий в производстве и промышленности, английская продукция активно распространялась по миру. Британия превратилась в «промышленную мастерскую» мира по изготовлению предметов индивидуального пользования, и тем самым во многом предвосхитила эпоху массового потребления и господствующий в современном мире культ бытоустройства.
В период правления королевы Виктории (1837–1901 гг.) Британия захватила и поработила почти полмира, стала его полноправной хозяйкой. Это укрепило уверенность метрополии в своей особой глобальной цивилизаторской миссии. Колонии неоднократно пытались восставать против владычества Британии, но все восстания жестоко подавлялись. Единственными, кому удалось выиграть войну за независимость, стали тринадцать североамериканских штатов.
Долгое время Британия не могла смириться с утратой своих североамериканских владений. Министр колоний Дж. Чемберлен, пребывая в Америке с целью агитации за создание таможенного союза с США и Канадой, в своем выступлении в Филадельфии, в частности, отмечал: «Я отказываюсь считать себя чужим в Америке. Я согласен с тем дипломатом, который сказал как-то принцу Уэльскому, что наступит время, когда всё человечество будет делиться на три класса: на американцев, англичан и иностранцев»[165]. Данное заявление не было лишь голословным сотрясанием воздуха. Ведь даже после окончательного принятия Соединенным Королевством факта утраты США и формального распада британской колониальной империи во второй половине XX века, Англия не отказалась от идеи цивилизаторского миссионерства, а только медленно и незаметно для всего остального мира поменялась с США функциональными ролями, осуществив тем самым «перезагрузку» стратегии англосаксонской экспансии.
В своё время свои сомнения относительно того, что ослабленная в результате Второй мировой войны Британия удовлетворится второстепенной ролью в мировой экономике, высказывал И.В. Сталин. «Можно ли полагать, что они (Англия и Франция. – A.K.) будут без конца терпеть нынешнее положение, когда американцы под шумок «помощи» по линии «плана Маршалла» внедряются в экономику Англии и Франции, стараясь превратить её в придаток экономики Соединённых Штатов Америки, когда американский капитал захватывает сырье и рынки сбыта в англо-французских колониях и готовит таким образом катастрофу для высоких прибылей англо-французских капиталистов? Не вернее ли будет сказать, что капиталистическая Англия, а вслед за ней и капиталистическая Франция, в конце концов, будут вынуждены вырваться из объятий США и пойти на конфликт с ними для того, чтобы обеспечить себе самостоятельное положение и, конечно, высокие прибыли?»[166].
Оценивая потенциал англосаксонской цивилизации, в начале XX века известный российский критик и публицист И.В. Шкловский отмечал: «Англосаксонский мир полон жизни и много веков будет ещё впереди человечества, но в нём возможно перемещение центра тяжести из окостеневшей Англии в заатлантическую республику, например, в Канаду или в Австралазию»[167]. И.В. Шкловский ошибся лишь в определении географической точки, но совершенно точно предсказал стратегию будущего глобального продвижения англосаксонской цивилизации. Как отмечает английский историк Э. Робертс, «британцы переселились за Атлантику, чтобы продолжить свое мировое господство, они инкорпорировали свое постимперское величие в современный американский исторический проект»[168].
Отдавая должное США как двигателю современного мирового развития, следует, однако, не упускать из внимания того факта, что, по своей сути, североамериканская нация – это лишь отпочковавшаяся ветвь англосаксонского родового дерева, которая с самого начала своего зарождения была лишена адекватной почвы для прорастания аристократических традиций и формирования уникальной идентичности. Американский экспансионизм во многом основан на привнесённом на американский континент «островном» менталитете англичан с их «жаждой земли» и страхом недостатка жизненного пространства.
Североамериканская нация формировалась под влиянием наследованных у Британии концепции имущественных прав, идей протестантизма, традиций судопроизводства на основе английского общего права, парламентаризма, гражданских и политических свобод. Американцы заимствовали у англичан не только методы промышленной революции, но и активно перенимали модные в Англии течения в живописи, скульптуре и архитектуре.
