Давая такой ответ, А. Смит не объяснил, однако, на каком основании в этом разложении стоимости постоянного капитала, ну, хоть машин, отброшен опять-таки постоянный капитал, т. е. в нашем примере железо, из которого сделаны машины, орудия, употреблённые при этом, и т. п.? Если стоимость каждого продукта включает в себе часть, возмещающую постоянный капитал (а это признают все экономисты), то исключение её из какой бы то ни было области общественного производства является совершенно произвольным.
«Когда А. Смит говорит, что орудия труда сами разлагаются на заработную плату и прибыль, то он забывает прибавить (говорит автор „Капитала“): и на тот постоянный капитал, который употреблён на их производство. А. Смит просто отсылает нас от Понтия к Пилату[94], от одного продукта ссылается на другой, от другого на третий»[95],
не замечая, что вопрос от этого отодвигания нисколько не изменяется. Этот ответ Смита (принятый всей последующей политической экономией до Маркса) – простое уклонение от задачи, увёртка от затруднения. А затруднение тут действительно есть. Оно состоит в том, что понятие капитала и дохода нельзя перенести прямо с индивидуального продукта на общественный. Экономисты признают это, говоря, что с общественной точки зрения «капитал для одного становится доходом для другого» (см. выше у Сисмонди). Но эта фраза только формулирует затруднение, а не разрешает его[96].
Разрешение состоит в том, что при рассмотрении этого вопроса с общественной точки зрения нельзя уже говорить о продуктах вообще, без отношения к их материальной форме. В самом деле, речь идёт об общественном доходе, т. е. о продукте, поступающем на потребление. Но ведь не всякий продукт может быть потреблён в смысле личного потребления: машины, уголь, железо и т. п. предметы потребляются не лично, а производительно. С точки зрения отдельного предпринимателя это различие было лишнее: если мы говорили, что рабочие потребят переменный капитал, – мы принимали, что они выменяют на рынке предметы потребления за те деньги, которые получены капиталистами за произведённые рабочими машины и уплачены этим рабочим. Тут нас не интересует этот обмен машин на хлеб. Но с общественной точки зрения этот обмен уже нельзя подразумевать: нельзя сказать, что весь класс капиталистов, производящих машины, железо и т. п., продаёт их и этим реализирует. Вопрос здесь именно в том, как происходит реализация, то есть возмещение всех частей общественного продукта. Поэтому исходным пунктом в рассуждении об общественном капитале и доходе – или, что то же, о реализации продукта в капиталистическом обществе – должно быть разделение двух совершенно различных видов общественного продукта: средств производства и предметов потребления. Первые могут быть потреблены только производительно, вторые – только лично. Первые могут служить только капиталом, вторые должны стать доходом, т. е. уничтожиться в потреблении рабочих и капиталистов. Первые достаются целиком капиталистам, вторые – распределяются между рабочими и капиталистами.
Раз усвоено это разделение и исправлена ошибка А. Смита, выкинувшего из общественного продукта постоянную его часть (т. е. часть, возмещающую постоянный капитал), – вопрос о реализации продукта в капиталистическом обществе становится уже ясным. Очевидно, нельзя говорить о реализации заработной платы потреблением рабочих, а сверхстоимости – потреблением капиталистов и только[97]. Рабочие могут потребить заработную плату, а капиталисты – сверхстоимость лишь тогда, когда продукт состоит из предметов потребления, т. е. лишь в одном подразделении общественного производства. «Потребить» же продукт, состоящий из средств производства, они не могут: его надо обменять на предметы потребления. Но на какую же часть (по стоимости) предметов потребления могут они обменять свой продукт? Очевидно, только на постоянную часть (постоянный капитал), ибо остальные две части составляют фонд потребления рабочих и капиталистов, производящих предметы потребления. Этот обмен, реализуя сверхстоимость и заработную плату в производствах, изготовляющих средства производства, тем самым реализует постоянный капитал в производствах, изготовляющих предметы потребления. В самом деле, у капиталиста, производящего, скажем, сахар, та часть продукта, которая должна возместить постоянный капитал (т. е. сырьё, вспомогательные материалы, машины, здания и т. п.), существует в виде сахара. Чтобы реализовать эту часть, надо получить вместо этого предмета потребления соответствующие средства производства. Реализация этой части будет, следовательно, состоять из обмена предмета потребления на продукты, служащие средствами производства. Теперь остаётся необъяснённой реализация одной только части общественного продукта, именно: постоянного капитала в подразделении, изготовляющем средства производства. Она реализируется отчасти тем, что часть продукта, в своём натуральном виде, входит опять в производство (напр., часть угля, добываемого каменноугольным предприятием, идёт опять на добычу угля; зерно, полученное фермерами, идёт опять на посев и т. п.); отчасти же она реализируется обменом между отдельными капиталистами этого же подразделения: напр., в производстве железа необходим каменный уголь, и в производстве каменного угля необходимо железо. Капиталисты, производящие оба продукта, и реализируют взаимным обменом ту часть этих продуктов, которая возмещает их постоянный капитал.
Этот анализ (который мы изложили, повторяем, в самом сжатом виде, по причине, указанной выше) разрешил то затруднение, которое сознавали все экономисты, выражая его фразой: «капитал для одного – доход для другого». Этот анализ показал всю ошибочность сведения общественного производства к одному личному потреблению.
Теперь мы можем перейти к разбору тех выводов, которые делал Сисмонди (и другие романтики) из своей ошибочной теории. Но сначала приведём отзыв, сделанный о Сисмонди автором указанного анализа, после подробнейшего и всестороннего разбора теории А. Смита, к которой Сисмонди не сделал ни малейшего дополнения, опустив только попытку Смита оправдать своё противоречие:
«Сисмонди, бившийся над специальным рассмотрением отношения капитала к доходу и на самом деле обративший особую формулировку этого отношения в differentia specifica[98] своих „Nouveaux Principes“, не сказал ни одного (курсив автора) научного слова, не внёс ни атома в разрешение проблемы» («Das Kapital», II, s. 385, 1-te Auflage)[99].
V. Накопление в капиталистическом обществе
Первый ошибочный вывод из ошибочной теории относится к накоплению. Сисмонди абсолютно не понял капиталистического накопления, и в горячем споре, который он вёл по этому вопросу с Рикардо, правда оказалась, в сущности, на стороне последнего. Рикардо утверждал, что производство само создаёт себе рынок, тогда как Сисмонди отрицал это, созидая на таком отрицании свою теорию кризисов. Правда, и Рикардо не сумел исправить вышеуказанной основной ошибки Смита, не сумел поэтому разрешить вопроса об отношении общественного капитала к доходу и о реализации продукта (Рикардо и не ставил себе этих вопросов), – но он инстинктивно характеризовал самую суть буржуазного способа производства, отмечая совершенно бесспорный факт, что накопление есть превышение производства над доходом. С точки зрения новейшего анализа это так и оказывается. Производство, действительно, само создаёт себе рынок: для производства необходимы средства производства – и они составляют особую область общественной продукции, занимающую известную долю рабочих, дающую особый продукт, реализуемый частью внутри самой этой области, частью в обмене с другой областью – производством предметов потребления. Накопление действительно есть превышение производства над доходом (предметами потребления). Чтобы расширять производство («накоплять» в категорическом значении термина), необходимо произвести сначала средства производства[100], а для этого нужно, следовательно, расширение того отдела общественной продукции, который изготовляет средства производства, нужно отвлечение к нему рабочих, которые уже предъявляют спрос и на предметы потребления. Следовательно, «потребление» развивается вслед за «накоплением» или вслед за «производством», – как ни кажется это странным, но иначе и быть не может в капиталистическом обществе. В развитии этих двух отделов капиталистической продукции не только не обязательна, следовательно, равномерность, а, напротив, неизбежна неравномерность. Известно, что закон развития капитала состоит в том, что постоянный капитал возрастает быстрее переменного, т. е. всё большая и большая часть вновь образуемых капиталов обращается к тому отделу общественного хозяйства, который изготовляет средства производства. Следовательно, этот отдел необходимо растёт быстрее того отдела, который изготовляет предметы потребления, т. е. происходит именно то, что объявлял «невозможным», «опасным» и т. д. Сисмонди. Следовательно, продукты личного потребления в общей массе капиталистического производства занимают всё меньшее и меньшее место. И это вполне соответствует исторической «миссии» капитализма и его специфической социальной структуре: первая состоит именно в развитии производительных сил общества (производство для производства); вторая исключает утилизацию их массой населения.
