Задача той масскультуры, которая была сформирована в ходе реформы, — «атомизация» человека, разрыв всех связей солидарности. Природное состояние людей — атомов — «война всех против всех». У человека, который живет в правовом государстве, эта война принимает форму конкуренции. Атомы равны друг другу, но вот в каком смысле: «Равными являются те, кто в состоянии нанести друг другу одинаковый ущерб во взаимной борьбе» (Гоббс). Представление о человеке как о хищном животном и не скрывается. Ф. Ницше писал в книге «По ту сторону добра и зла»: «Сама жизнь по существу своему есть присваивание, нанесение вреда, преодолевание чуждого и более слабого, угнетение, суровость, насильственное навязывание собственных форм, аннексия и по меньшей мере, по мягкой мере, эксплуатация».
Под давлением этой культуры, вопреки разуму и совести большинства, с нынешнего распутья идет сдвиг к эгоцентризму. Если на нынешнее неустойчивое равновесие не воздействовать целенаправленно и умело, сдвиг продолжится в сторону углубления аномии и распада общества. Вопрос в том, есть ли силы, способные остановить его, пока дрейф не станет лавинообразным.
Смена культурных кодов началась с диверсии в сфере языка. Ведь для каждого его средства есть своя ниша, оговоренная выработанными в культуре нравственными и эстетическими нормами. Разрушение этой системы норм вызывает тяжелую болезнь всего организма культуры. Опросы 2004 года показали, что 80% граждан считали использование мата на широкой аудитории недопустимым [35, с. 258]. Но ведь снятие запрета на использование мата было на деле частью культурной политики! Недаром 62% граждан одобрили бы введение цензуры на телевидении [35, с. 80].
Так началось лавинообразное обрушение всех структур культуры. Этика любви, сострадания и взаимопомощи ушла в катакомбы, диктовать стало право сильного. Оттеснили на обочину, как нечто устаревшее, культуру уживчивости, терпимости и уважения. Мы переживаем реванш торжествующего хама — в самых пошлых и вызывающих проявлениях. Это и архитектура элитарных кварталов и заборов, и набор символических вещей (вроде «джипов»), и уголовная эстетика на телевидении, и повсеместное оскорбление обычаев и приличий. Это и наглое открытое растление коррупцией символических фигур нашей общественной жизни — милиционера и чиновника, офицера и учителя… Все это — следствие культурной революции двух последних десятилетий.
Заметим, что индивидуализм порождает аномию не только в отношении норм человеческой солидарности — он ведет и к отчуждению от страны, к нарушению норм гражданственности. Вот результаты одного из исследований (2003 г.): «Ценности индивидуализма, приобщение к миру престижных и красивых вещей становятся для все большей части юношей и девушек самоцелью существования, смыслом бытия. И неудивительно, что относительное большинство молодежи заявляет о невозможности терпеть различные неудобства и лишения ради блага и процветания России (47,5% городских респондентов и 45,9% — сельских).
И уже большинство юношей и девушек желают жить там, где будут достойно оплачивать их труд, в том числе за пределами России. Таковы позиции городских (55,7%) и сельских учащихся (52%). Жить в России, несмотря на существующие здесь проблемы, предпочитает явное меньшинство респондентов (39,3% городских и 43,9% сельских подростков). Вполне очевидно вырисовывается серьезная миграционная угроза» [116].
За последние двадцать лет художественная элита России стала «играть на понижение». Как будто что-то сломалось в ее мировоззрении. Телевидение крутит лицензионные игровые шоу типа: «Слабое звено», «За стеклом», «Последний герой». Каков идейный стержень этих программ? Утверждение социал-дарвинистских принципов борьбы за существование как закона жизни общества. Неспособные уничтожаются, а приспособленные выживают в «естественном отборе». Умри ты сегодня, а я завтра!
Социологи пишут, что в этих программах «знания и эрудиция участников все более уходят на второй план. Акцент делается на возможностях победы над противником через подкуп, сговор, активизацию темных, находящихся в глубине души инстинктов. Практически во всех программах прослеживается идея, что для обладания материальным выигрышем, т. е. деньгами, хороши любые средства. Таким образом, программы ориентируют зрителя на определенный вариант жизни, стиль и способ выживания» [38].
С.Б. Переслегин предваряет статью о передачах телевидения типа «Слабое звено» таким введением: «…Сим я официально обвиняю министра образования РФ Филиппова, идеолога реформ Грефа и «примкнувших к ним лиц» в измене Родине, подготовке и осуществлении заговора, направленного на подрыв российского образования и опосредованно — на разрушение научного, культурного, экономического и военного потенциала России, а также — в преступлениях против Будущего» [117].
Надо подчеркнуть, что растлевающее воздействие телевидения обладает с одновременным обеднением населения кооперативным эффектом. Культ денег и силы — вот что способствовало тому, что преступное сознание заняло господствующие высоты в экономике, искусстве, на телевидении! Тут США идут впереди нас, и следует послушать их ученых. Там уже в середине неолиберальной волны был сделан вывод, что цена ее оплачивается прежде всего детьми и подростками. Американский социолог К. Лэш пишет в книге «Восстание элит»: «Телевизор, по бедности, становится главной нянькой при ребенке… [Дети] подвергаются его воздействию в той грубой, однако соблазнительной форме, которая представляет ценности рынка на понятном им простейшем языке. Самым недвусмысленным образом коммерческое телевидение ярко высвечивает тот цинизм, который всегда косвенно подразумевался идеологией рынка» [118, с. 79].
В отношении отодвинутой от «праздника жизни» половины населения России наша официальная культура ведет себя как в отношении низшей расы. Ее просто не замечают, как досадное явление природы, а если и упоминают, то с «романтической» или глумливой подачей. Социальная драма миллионов людей не вызывает минимального уважения. Гастарбайтеры! Бомжи! Пьяницы! — колоритные фигуры российского телевидения.
Резко изменилась нравственная платформа кинопроизводства и репертуарная политика кинопроката. В 1985 году отечественные фильмы составляли 74% репертуара московских кинотеатров, а американские 3%. За первый квартал 1994 года доля отечественных фильмов снизилась до 14%, а зарубежная часть репертуара увеличилась до 84%, число американских фильмов возросло до 60%.
В 1993 году в НИИ киноискусства был проведен контент-анализ фильмов, составлявших репертуар московских кинотеатров. Главные выводы этого исследования таковы: «Широкое распространение зарубежной кинопродукции, прежде всего американской, поставило под вопрос само существование отечественного кино как феномена национальной культуры, а массовое сознание оказалось под мощным воздействием распространяемых ею ценностей.
Общеизвестно, что фильмы содержат и распространяют определенные социальные и культурные ценности, которые проявляются и тиражируются посредством тем, сюжетов, героев, пафоса кинопроизведении и т. п. Общий поток фильмов создает некоторое “ценностное поле”, оказывающее воздействие на ментальность зрителей. Американские и западноевропейские фильмы, доминирующие сегодня в репертуаре наших кинотеатров, стали каналом широкого проникновения в российское общество, его социокультурную среду “инородных” культурных ценностей и вызвали изменение привычного ценностного содержания функционирующего в обществе кинопотока…
Большинство героев фильмов текущего репертуара являются представителями периферийных социальных групп и маргинальных слоев культуры. Чаще всего это заключенные, преступники, наемные убийцы, тунеядцы, проститутки и др., т. е. носители ценностей криминальной микросреды. Соответственно, и социальное окружение героя чаще всего криминально. (Любопытно, что эта особенность характерна для фильмов всех стран: 36% отечественных фильмов, 43% европейских и 42% американских.) В зарубежных фильмах часто встречаются авантюристы, секретные агенты, содержанки, разведчики; в американских также нередки герои — инопланетяне, роботы, “тарзаны”, “ниндзя” и пр. В целом герой-“маргинал” характерен для каждого второго фильма…
Если обратиться к мотивам, которыми руководствуются американские киногерои в своих действиях и поступках (а именно в них проявляется ценностная структура личности героя), то самыми распространенными оказались: “месть” (42% фильмов) и “сохранение жизни” (35%)…
Американизация репертуара российских кинотеатров осуществляется в виде экспансии наиболее «низких» пластов и наиболее китчевых форм американской массовой культуры. В результате вместо обогащения и расширения разнообразия репертуара, приобщения наших зрителей к ценностям мирового кинематографа и западной цивилизации происходит нечто противоположное: распространяются большей частью стереотипы и ценности маргинального слоя американской культуры…
