Перемен приходится ждать только от прихода новой элиты, олицетворяемой Марин Ле Пен, но специфичное устройство французской демократии было специально переконструировано в 1990-е годы так, чтобы исключить победу «Национального фронта» в любом (подчеркну – в любом) случае.
Произошедшая в Париже трагедия, конечно, увеличит поддержку Ле Пен, но это значит только, что будут использованы более агрессивные методы ее вывода из игры.
Поэтому крайне маловероятно, что кровавое убийство журналистов-карикатуристов приведет к началу в Европе политической революции, возобладанию антимигрантского лобби и т. д.
Боюсь, что это просто теракт. Просто убийство. И из этого убийства следуют самые элементарные выводы.
Защита своей традиции позволяет сохранить мир. Толерантность убивает.
8 января 2015
Донецкий аэропорт, за который пролито столько крови за все эти месяцы Донбасской войны, наконец взят вооруженными силами Новороссии. Противостояние украинских «киборгов» и батальона ополченцев «Спарта» во главе с легендарным Моторолой закончилось полным триумфом последнего.
Киборг – это человек-машина, робот, свободный от жалости, чести, сомнений, от всего, кроме желания убивать. Спартанец – это идеальный воин, один стоящий целой армии, – компетентный, выносливый, одушевленный отважным патриотическим духом. Роли между карателями и ополченцами распределились именно так, и в этом выражаются, пожалуй, две философии войны. Для Украины «киборги» были основой пропагандистской машины все последние месяцы. Прославляя оборону ими аэропорта, украинцев заставляли забывать не только о преступлениях АТО, не только о сожженных в Одессе, но и о собственных чудовищных потерях под Иловайском и в других августовских котлах.
Непобедимость киборгов была для Порошенко основой хотя бы какой-то внутриполитической стабильности. Поэтому ее поддерживали прежде всего террористическими артиллерийскими ударами по жилому сектору Донецка из Авдеевки и Песков. Тактика карателей с первых месяцев АТО осталось неизменной – в случае военных поражений бить по мирным людям, шантажируя противника потерями среди ни в чем не повинных граждан. Впрочем, для украинской «патриотической общественности» все, кто живет в Донецке, – одинаково сепаратисты, одинаково виноваты перед украинизмом и вообще людьми не считаются, так что их уничтожение – дело чести, подвига и геройства для бойцов АТО.
Невозможно просто описать ту вакханалию из фейковых новостей, ложных «свидетельств очевидцев», «надежных информаций» из «анонимных источников», которая поднялась в украинском интернете и СМИ после потери киборгами аэропорта. В воспаленном сознании сторонников «единой краины» они не просто продолжают удерживать терминалы, но еще и убили Моторолу, заняли половину Донецка и разбили 100 тыс. войск элитного российского спецназа (напоминаю, если кто забыл, что украинцы с марта и по сей день «воюют с Россией»). Но понятно, что слишком долго топить одним враньем не получится. Довольно скоро с Порошенко спросят за новое поражение. Именно поэтому, и не почему другому, он так торопится подписать хотя бы какое-то перемирие, любую филькину грамоту до того дня, когда можно будет возобновить обстрелы и предпринять какую-то новую авантюру.
Это с нашей стороны перемирие будет воспринято как признание Киевом поражения в битве за аэропорт. Граждане Украины узнают, что потрясенные своими огромными потерями москали на коленях умоляли о мире и Порошенко даровал его им. Это в очередной раз продлит ресурс легитимности и самого президента, и всего майданного режима, а вместе с тем продлит и войну, дав Киеву время мобилизовать последние не разбежавшиеся из страны человеческие ресурсы, выклянчить у НАТО хотя бы старые винтовки и броневики и в очередной раз возобновить бойню, в надежде, что все-таки удастся вовлечь Россию и Запад в масштабный конфликт.
Необходимо сознавать, что продолжение Киевом АТО – это преступление не только против русского народа в Донбассе, но и против украинского народа в Киеве, Черкассах, Тернополе – где угодно. Мобилизации (в народе их не случайно прозвали «могилизациями») есть форма геноцида украинцев. Причем если дончане сражаются и умирают за свой дом, то украинцам приходится гибнуть за довольно абстрактную и нежизненную в случае Украины «территориальную целостность». Гибнуть, прежде всего, ввиду некомпетентности и авантюризма своего военного и политического руководства.
Должна ли Россия поддерживать эти жестокость и безумие? На мой взгляд – нет. Между тем от нас требуют именно этого. Формой поддержки продолжения бойни с нашей стороны является так называемый миротворческий процесс. Минские переговоры и развод войск призваны были прекратить террористические обстрелы Донецка. Но имели прямо противоположный результат (что было, кстати, легко предсказуемо) – разделительная линия была установлена так, что буквально провоцировала продолжение боевых действий. Позиции карателей имели такую конфигурацию, в которой они создавали будущему ЛНР и ДНР смертельную угрозу. А украинская артиллерия продолжала базироваться в точках, которые давали возможность полностью простреливать крупные города.
Другими словами, «мир» был формой войны, при которой ополчению было фактически запрещено улучшать свои позиции, запрещено занимать населенные пункты. Из них велись артобстрелы Донецка и Горловки, в то время как Киев продолжал эти обстрелы и перевооружал армию.
При этом внешнеполитические задачи, которые ставило пред собой миротворчество минского формата, даже ценой крови расстрелянных на улицах Донецка жителей, не решались. Внешнеполитическая изоляция России эти месяцы усугублялась, экономика оказалась под мощнейшим ударом, одно за другим следовали мелкие унижения вроде отказа Франции отдать «Мистрали». И даже наши ближайшие союзники, как Лукашенко, явно решили, что настал благоприятный момент, чтобы улучшить отношения с Западом за наш счет. Другими словами, не выступив победителем, Москва, волей-неволей оказалась в роли побежденного, которому мстят все, включая непричастных.
Продолжение «минского формата» тем самым становится стратегическим тупиком. Мы не извлекаем из своей позиции миротворца никаких выгод, зато получаем все минусы. Для Запада Россия по-прежнему главный виновник происходящего, санкции не только не ослабляются, но и усугубляются, а тем временем на улицах Донецка гибнут люди, тем временем Луганск свирепеет от наступившего там экономического и социального коллапса. Надо понимать, что доброе отношение к России на этих территориях не есть константа, и если люди в ответ на свой порыв быть с Россией получат лишь то, что они справедливо воспринимают как равнодушие и предательство, то рано или поздно они разочаруются в Москве не меньше, чем в Киеве.
Минский процесс не выводит на долгосрочные политические решения и не является даже припаркой – рана обстрелов, блокад и санкций не только кровоточит, но и загнивает. На мой взгляд, России следует отказаться от оплаты своей внешнеполитической репутацией и уважением в глазах жителей Донбасса заведомо тупикового мирного процесса. За прошедшие месяцы не только Киев, но и республики Новороссии существенно продвинулись в военном строительстве. Ополчение превратилось в серьезную и боеспособную армию, в которой всё меньше партизанщины и всё больше выучки и военной техники. Не то что недавние физики, но и недавние лирики из добровольцев оказались способны освоить науку целеуказания для артиллерии, что уж там говорить о рытье траншей и организации засад, доказывая максиму Клаузевица, что «военное дело просто и вполне доступно здравому уму человека».
Поэтому на сегодняшний момент нет никакой необходимости, чтобы Россия вмешивалась всеми доступными ей средствами, чтобы спасти Донецк и Луганск, как вопрос вставал прошлым летом. Подобная «страховая» функция России может быть востребована лишь в самом крайнем случае, который вряд ли наступит. Сегодня достаточно не мешать Новороссии в своем темпе решать свои боевые задачи (ликвидация Дебальцевского выступа, освобождение Мариуполя, выход к границам республик). Тем самым наконец-то появляется шанс вынудить Киев вести разговор о мире всерьез – не с позиции зашкаливающей по цинизму истерии, когда преступление украинских военных под Волновахой выдается за вину ополченцев, а считаясь с фактами.
Те внешнеполитические угрозы, которые встают при этом перед Россией, не сильно выше тех, с которыми мы столкнулись в ответ на свое миролюбие. Что бывает, когда мы соглашаемся на роль жертвы, мы можем увидеть на табло обменников. Хотя бы из любопытства следует посмотреть, что будет, если мы перестанем мешать охотникам.
19 января 2015
Я живу не под Псковом, не под Тулой, не под Вологдой. Счастливчик – я живу за 101-м километром. В отличном наукограде, откуда в Москву ведут два с половиной первоклассных федеральных шоссе [1], откуда ежедневно в столицу уходят десятки автобусов и маршруток. У нас есть машина, и жена без проблем могла бы довезти меня до Москвы по пробкам за каких-то всего-навсего два с половиной часа, иногда превращающиеся в три.
