Слова Хекшера были пророческими, и все же ЦРУ решило утвердить Свободных юристов в качестве военизированной группы. К несчастью, МГБ, благодаря Линзе, уже было в курсе этих планов. Генерал Каверзнев добрую часть своего доклада от 3 марта 1953 года посвятил новому тайному отделу Комитета свободных юристов[310]. В конце лета 1953 года, во время операций после мятежей 17 июня, советская и восточногерманская службы безопасности арестовали членов запасных агентурных сетей, а также так называемых агентов Гелена. Наверное, Гелен был отчасти вовлечен, ибо главный агент, вышедший в отставку, флотский офицер высокого ранга, который был выбран заместителем Эрдманна для проведения в жизнь военизированного проекта, состоял также в организации Гелена.
В любом случае, восточногерманская пресса обвинила Свободных юристов в участии в операции. И это обвинение потребовало еще одного расследования контрразведки БОБ[311]. Бывший офицер БОБ вспоминает, что офицеры, занимавшиеся военизированными организациями, из бывшего ОПК в Берлине не имели представления о чрезвычайно эффективной работе советской и восточногерманской контрразведок. Созданные агентурные сети состояли из троек, теоретически считавшихся никак не связанными друг с другом. Однако «после их смерти» БОБ обнаружил, что почти все члены разных троек отлично знали друг друга. Заполучив лишь одного участника, Советы смогли накрыть всю сеть.
Несмотря на негативные публикации в Западном Берлине о Свободных юристах после уничтожения «запасной» программы, группа продолжала функционировать. Однако ее деятельность постоянно привлекала к себе пристальное внимание служб безопасности ГДР и восточногерманской прессы. Более того, руководитель организации не мог доказать, что является адвокатом по праву. В 1957 году ЦРУ предложило сделать Эрдманна почетным доктором права. В памятной записке, содержащей эту просьбу, упоминается, что восточногерманский режим ни разу не поднимал этот вопрос, хотя Свободные юристы работают уже восемь лет[312]. Восточная Германия молчала недолго. 25 июня 1958 года группа, называющая себя Ассоциацией германских демократических адвокатов, созвала пресс-конференцию в Восточном Берлине. Она камня на камне не оставила от уголовников из Комитета свободных юристов, которым руководит человек (Эрдманн, alias Фриденау), который был лидером молодежной организации во времена Гитлера, потом изменил дату и место рождения и не имеет права на звание «доктора права»[313]. 1 июля 1958 года Эрдманн объявил о своей отставке. «Надеюсь, — сказал он, — все поймут, что я не могу больше продолжать столь нервную работу, которой посвятил много лет».
Реакция прессы в Западной Германии была не однозначной. «Der Spiegel» сделал вывод, что если [доктор Фриденау] молодежный лидер гитлеровских времен и у него нет юридического образования, то невероятно, чтобы он мог стать директором исследовательского Комитета свободных юристов»[314]. «Frankfurter Allgemeine Zeitung» опубликовала то, что довольно часто слышалось в ФРГ. В статье признавалось, что деятельность Свободных юристов достойна всяческой похвалы, критикуя «несправедливость как систему» в ГДР. Тем не менее такие организации не могут и дальше существовать под руководством американцев, не подпадая под контроль властей ФРГ. В статье указывалось, что ужесточились меры безопасности и резко сократилось количество приезжающих из ГДР. Соответственно, стало гораздо труднее поддерживать связь с нелегальными помощниками в ГДР, в результате чего эти группы теряют представление о реальной жизни в Восточной Германии и им приходится заполнять пустоты в своих информационных бюллетенях перепечатками из восточногерманской прессы[315].
Группы, подобные Комитету свободных юристов и Кат-pfgruppe gegen Unmenschlichkeit, были самыми влиятельными с 1948-го по 1953-й или 1954 год. В это время, когда в советской зоне совершался переход от советского тотального контроля к правительству СЕПГ — к которому относилась с презрением значительная часть населения, а остальные тер^ пели, — все еще можно было свободно ездить по стране и беспрепятственно бывать в Западном Берлине, не подвергая себя опасности. В этих условиях группы процветали, хотя зачастую они не обращали внимание на сгущающиеся тучи над их добровольными помощниками. Советы создали восточногерманское полицейское государство, которое постепенно сделало невозможным для тайных организаций осуществлять какое бы то ни было сопротивление в Восточной Германии.
б. РОЖДЕНИЕ ОРГАНОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ И РАЗВЕДКИ ВОСТОЧНОЙ ГЕРМАНИИ
Не в один день появился самый многочисленный, самый технически вооруженный, самый всепроницающий полицейский аппарат, когда-либо существовавший на немецкой земле. Советам пришлось долго пестовать его, пока он не превратился в Министерство госбезопасности Восточной Германии (Ministerium fur Staatsicherheit), часто называемое Штази, или МГБ (MfS)[316].
В 1945—1946 годах полную ответственность за безопасность в советской зоне несли оперативные сектора, созданные сразу после войны. Информаторами и агентами, завербованными МГБ для работы в западных секторах Берлина и Западной Германии, были в основном немцы, которые принадлежали к недавно созданной СЕПГ. В своих операциях МГБ опиралось также на германскую народную полицию (Volkspolizei), подчинявшуюся Управлению внутренних дел Советской Военной администрации (СВА). Тем не менее вскоре после окончания войны Советы сочли необходимым создать восточногерманскую службу безопасности по типу тайной полиции Советского Союза. Эта служба должна была постепенно принять на себя заботу о внутренней безопасности Восточной Германии и приобрести возможности для внешней разведки[317]. Здесь впервые опубликовано, как Советы справились с этой задачей. Сведения взяты из архивов СВР.
В августе 1947 года СВА передала особые полномочия отделам К-5 — тайной политической полиции, входившей в структуру восточногерманской уголовной полиции, — поставив перед ними задачу борьбы «против преступной деятельности врагов нового демократического порядка»[318]. Исполняя обязанности политической полиции, отделы К-5 в Восточном Берлине и в провинциях действовали под началом МГБ. (Впоследствии многие сотрудники К-5 помогали создавать и налаживать работу MfS.) В 1949 году К-5 перешли в ведение Главного управления безопасности народного хозяйства (Hauptverwaltung zum Schutze der Volkswirtschafi) восточногерманского Министерства внутренних дел во главе с Эрихом Мильке[319]. Советы намеревались выковать восточногерманскую службу безопасности «щит и меч» нового строя в Восточной Германии. Новая организация должна была включить в себя управление, ответственное за Восточный Берлин и оперативные отделы в советской зоне, а также разделенные к этому времени управления, занимавшиеся железнодорожным и водным транспортом. В штате этой организации состояло 2950 человек, из них 1535 были оперативными сотрудниками[320].
Сотрудников для этих отделов набирали, в основном, по принципу их политической благонадежности. Некоторые пришли из СЕПГ, но также был задействован собственный резерв МГБ, состоявший из проверенных немецких агентов. Члены других политических партий или организаций считались неподходящими для этой службы, и таким образом подтверждалась советская точка зрения на «буржуазные» партии — ХДС и Либерально-демократическую партию (ЛДП), которым предоставлялось право исполнять роль витрины нового режима. К 6 октября 1949 года пять провинциальных отделов приступили к работе. Центральное управление, ответственное также за Берлин, все еще было в процессе организации, и причиной отсрочки, возможно, была уязвимость и сложность его предполагаемой деятельности в городе.
Осознавая, что шеф восточногерманской полиции не сможет не быть вовлеченным в политику, Советы с большой тщательностью подошли к вопросу о руководителе. Сомнения вызывала главная кандидатура на этот пост, то есть Эрих Мильке. В письме Сталину и членам Политбюро генерал-полковник Василий Чуйков, командующий советскими войсками в Германии и председатель Советской Контрольной комиссии, и его политический советник Владимир Семенов дали оценку деятельности Мильке[321]. Упомянув о его принадлежности к Коммунистической партии Германии (КПГ), о годах, проведенных в СССР, об участии в гражданской войне в Испании, авторы письма далее сообщают о том, что Мильке был интернирован во Франции. Когда германская армия вошла во Францию, «Мильке бежал, однако остается неизвестным, сколько времени он пробыл в лагере и когда бежал». Не было никаких достоверных сведений о нем вплоть до 1944 года, когда поступило сообщение о его аресте немцами. После ареста и до конца войны Мильке служил в организации Тодта, нацистском учреждении, разрабатывавшем широкомасштабные строительные проекты. В мае 1945 года он покинул американскую зону и в июне появился в Берлине.
