Моральная капитуляция, безоговорочная, осуществленная Горбачевым, привела к политической безоговорочной капитуляции, подписанной в Беловежье и одобренной тем же самым Горбачевым. А безоговорочная капитуляция предполагает, что оккупант в своем праве. И осуществляет он любой «Гарвардский проект». И грабит он твою территорию так, как хочет.
Теперь наступило новое время, когда нужно, чтобы Российская Федерация — услышьте меня! — Российская Федерация как правопреемник СССР и член Совета Безопасности подписала новую моральную безоговорочную капитуляцию и начала истерическую кампанию по самооплевыванию, по оплевыванию сначала своей 70-летней истории, а потом и далее со всеми остановками.
Эту кампанию надо довести до пересмотра результатов Второй мировой войны — вдумайтесь! — до пересмотра результатов Второй мировой войны, потому что Россия должна признать свою ответственность за развязывание Второй мировой войны, а значит, отказаться от своего вклада в победу. А, отказываясь от своего вклада в победу, она позволяет переустроить мир. И речь идет именно о постъялтинском переустройстве мира, в котором ее выводят из числа победителей, заставляют каяться, подписывать уже не от СССР, а от самой себя — этого обрубка, все-таки достаточно большого, хотя и чудовищно обкромсанного, — моральную, политическую и иную капитуляцию.
А далее, оказавшись в состоянии субъекта, подписавшего оное, потерять юридическую, геополитическую, экономическую и прочую правосубъектность, получить опеку и полное право того, кто опекает тебя, делать с тобой что угодно. Это смысл безоговорочной капитуляции. Она так построена.
Когда японцы спорят по поводу Курильских островов, все им говорят: «На „Миссури“ была подписана безоговорочная капитуляция. О чем же вы спорите? Вас можно было, как угодно, дальше членить…» Они отвечают: «Нет, император оставался императором, капитуляция была не совсем безоговорочная. Все-таки император был». А германская капитуляция была совсем безоговорочная… В этом разница между обычной капитуляцией и безоговорочной, между подписанием поражения в войне, при котором ты сохраняешь геополитическую, духовную и прочую правосубъектность, и подписанием безоговорочной капитуляции.
Русских тянут туда — к полной самоликвидации. Это огромная игра в переустройство мира за счет России. Русские должны оплатить очередное переустройство мира — собой. Услышьте меня! Собой. Все, кто любит красных, кто не любит красных, белые, не белые — поймите, о чем идет речь! Об окончательном конце.
Точка, которую мы задели, не сводится к Парламентской Ассамблее ОБСЕ. Вот сейчас во Львове наци подняли голову. Что они опять говорили? «Русские, покайтесь за Вторую мировую войну!» Это ключевая точка мирового процесса. Если бы сейчас это покаяние состоялось, если бы какое-то количество слов было извлечено из уст самой власти, а не тех, кого Гареев так хорошо назвал «Ваши помощники — Федотов и Караганов, другие — сейчас затеяли, назвали…», — и все. А дальше обратного хода нет. Сказал «А» — говори «Б», сказал «Б» — говори «В»… И все.
«Очистились, воспарили…» Помилуйте, о чем вы говорите?
Более или менее умеющие думать люди (а я убежден, что лица, которых назвал господин Гареев, вполне умеют думать) хорошо понимают, что они затеяли. И затеяли это не они и не ПА ОБСЕ, а геополитические субъекты высшего ранга, глобального ранга, стремящиеся переустроить мир за счет России. И переустроить его таким способом, чтобы была переписана история Второй мировой войны. А переписать историю Второй мировой войны, каким-то образом не приподняв нацизм, невозможно. Это просто вопрос техники, закон сообщающихся сосудов: если в одном становится меньше — в другом больше. Это качающиеся весы: нельзя опустить одну чашу, не подняв другую. Технически невозможно.
Значит, это огромная комбинация. И те люди, которые пошли в электрички, столовые, офисы и в другие места с анкетами, внесли свой вклад в большую игру. Они встали с дивана и стали игроками на этом поле. И тут возникло главное — что играть без тех, кто разработал анкету, выдвинул идею, создал инструкцию, они не могут. А те, кто разрабатывал анкету, выдвигал идею и прочее, без них не могут. Все, оказывается, нужны друг другу. Это и есть принцип братства.
Создается система, которой люди пользуются, восполняя духовный вакуум, ощущение невозможности действовать, компенсируя свою тревогу (чувство края, конца), переводя ее в регистр действия. А это единственный способ справляться с подобного рода чувствами. В противном случае они тебя разрушают.
Они все это делают, это их общее дело. Это огромное общее дело.
Мы существуем в ситуации предкатастрофической. Это не торговля страхом. Это то, что понимают все. Неизвестно, можно ли развернуть глобальные тенденции так, чтобы катастрофы не было. Это очень трудно сделать. Но надо попытаться.
Но даже если придется жить в катастрофе — это же еще тоже вопрос, как именно в ней жить: в ней можно жить, как скоты, а можно — как люди. В ней можно побеждать и преобразовываться, возвышаться, а можно окончательно деградировать. Вот цена вопроса. И вот ради чего создается организация, вот в чем смысл деятельности.
Теперь, поскольку уже сказано об этом, хотел бы также сказать о том, что мы не останавливаемся на сделанном. Для нас для всех это тяжелая общественная нагрузка. Мы относимся к ней как к своему гражданскому долгу. Это не пустые слова. Вклад участников — это их свободное время. Они вкладывают в это мозг, время, душу, ум, талант, способности, образование. Получают с этого некий совокупный продукт. Мы в ближайшее время издадим брошюру, в которой окончательно будут сформулированы все результаты проведенных нами исследований. Эта брошюра будет размещена на сайте, можно будет распечатать ее самим. И мы надеемся на то, что десятки тысяч наших активистов разнесут миллионы таких брошюр, чтобы и люди это знали, и все ветви власти. Если данные опроса «АКСИО» уже висят на сайтах официальных крупнейших партий, то пусть это знают и региональные отделения партий, и члены Совета по правам человека, которые это все придумали, и все средства массовой информации. Пусть все об этом знают. И в этом тоже принцип, поймите.
Крупный, разветвленный мозговой центр, у которого есть связь со средствами массовой информации, который в перспективе способен создавать свои собственные гибкие и мощные средства массовой информации, — это очень много. Не надо замахиваться сразу на все. Никто не мешает в перспективе создать любой политический субъект: партию, движение. Но это последовательные этапы.
Нечто состоялось — сравним это с зачатием. Теперь ребенок должен родиться. Он должен быть воспитан. Это нельзя делать быстренько-быстренько и кое-как. Это просто технически невозможно и это абсолютно безграмотно. Нужно, чтобы процесс шел правильно и в правильном направлении.
И вот на этапе этого становления особо опасны два соблазна.
Первый — соблазн иерархии. Он называется «соблазн славы». Я уже приводил высказывание одного продвинутого православного священника: «Бес — он, милый, не дурак. Ему энергия самому очень трудно дается, поэтому сначала он вербует на теле, а потом на славе. Сначала на „Бриони“ и дорогих часах, а потом — на мигалках. А вот когда уже это не получается, тогда он по-серьезному начинает работать». Так вот, он указал просто первые два соблазна.
Кстати, я здесь хотел сказать и о православии, и о религии вообще — в пределах того, что мы будем делать, я надеюсь, что мы здесь продвинулись дальше других… Никакой Сверхмодерн, никакой новый Красный проект не будут построены на конфронтации с религией вообще и православием в особенности. А в принципе — с религией вообще. Мы считаем этот конфликт глубоко бессмысленным, православие — величайшим мировым духовным учением, внесшим фантастический вклад в русскую культуру, в русскую идентичность. При этом я напоминаю, что в эпоху СССР никто не называл нас «советскими» за рубежом, все нас называли «рашн». Вот во все это православием внесен огромный вклад. Вклад этот определяет место России в мире и ее особую роль в мире. Без этого вклада России нет.
Ничего тут не может быть пересмотрено как по причинам высшего духовного характера, так и по причинам глобальным, геополитическим и любым другим.
Русские — часть Запада, хотя бы христианского. Если христианский мир — это Запад, то русские — часть Запада. Но русские — альтернативная часть Запада, потому что они православные. Это христианство — и поэтому это Запад. И это другое христианство, альтернативное, и поэтому это альтернативный Запад.
Начинается все гораздо раньше. Первые горизонты, на которых это просматривается (и я тоже уже об этом говорил), — Греция — Рим. Русские, конечно, тяготеют к греческому Западу, а не к римскому. А там есть очень тонкая борьба, там и переплетения богатейшие… Там есть внутренний конфликт. И этот конфликт маркируется на других этажах истории.
