С. Беспалов, политолог: – К сожалению, мало знаем… Знаем не много, хотя людей таких, безусловно, достаточно.
А. Караулов: – Но мы слышим цифры, сколько людей пострадало.
К. Кнырик: – Порядка трех тысяч человек, на которых возбуждались уголовные дела, причем абсолютно надуманные дела, а также людей, которые пострадали физически, в плане потери бизнеса. Яркий пример – создатель партии «Русский блок» Александр Свистунов. Он за два года, занявшись пророссийской деятельностью, из миллионера стал нищим просто. У него отобрали и разгромили все. Мало того, после этого он пережил 11 покушений. Его травили, ему подстраивали аварии…
А. Караулов: – За что?
К. Кнырик: – Он создал целую партию. Партия набирала неплохие обороты. В Крыму самая активная фаза, когда начали прессовать русское движение, выпала на конец срока Ющенко и на начало срока Януковича, потому что Янукович зачищал пророссийское поле, рассчитывая, что это его базовый электорат. И он уничтожал всех и все. И вся идеологическая прослойка, самая активная, была уничтожена именно в годы Януковича.
А. Караулов: – А Янукович, действительно, судя по всему, в регионах воспринимал русские партии как своих политических конкурентов? Но еще раз: мы этого всего не знаем по-прежнему.
Сергей Беспалов, политолог: – Почему не проявить интерес? Почему не говорили раньше? Тем более, почему не говорят теперь?
А. Караулов: – Как интересно. Дело Литвиненко весь мир обсуждает. А тут сотни людей, и ничего, даже имена не звучат.
С.Беспалов: – Ну, во-первых, правда слишком страшная.
А. Караулов: – А когда правда страшная, то журналисты тем более обязаны – это профессия.
С.Беспалов: – Ну что касается Запада, то там все понятно, кто контролирует информационные потоки. Что касается российских журналистов, то это действительно удивительно. Главное – за газ бы платили.
А. Караулов: – С одной стороны – так, а с другой-то стороны – невероятный подъем, тот же Крым, где все русское население встало…
О. Климчук: – Такой подъем людей я видел первый раз. Когда никто не одевал никаких ни орденов, ни медалей. Они просто вышли защищать каждый в душе самого себя, своих близких, в первую очередь, потом друзей. Не было такого, что один лидер, и вот он всех собрал. Нет, собрались люди, которые понимали, что дальше – все, некуда.
Александр Медушевский, в феврале-апреле 2014 года – командир 4-го взвода 14-й роты народного ополчения Республики Крым: – Реально меня тронула сама обстановка, когда 26 февраля начались все события. Получилось так, что я утром сдал кровь, причем я эту кровь-то сдал татарину. То есть я приехал туда уже без 450 граммов крови. И тут вот такая обстановка – татары нахлынули, утащили на себе казачка, и он попал под них. Они сломали ему ногу.
А. Караулов: – Это те татары, которые поддерживали украинских националистов?
А. Медушевский: – Да, там были и правосеки, порядка сорока человек. Потом был поднят черно-красный флаг.
А. Караулов: – То есть под видом как бы протеста части татарского населения правый сектор делал свое дело?
А. Медушевский: – Совершенно верно. И, помимо всего прочего, все их флаги были на очень толстых палках. Длинные толстые палки. Они ими били. Они ими тыкали в людей.
А. Караулов: – Еще раз, чтобы было понятно. Это далеко не все татарское население, а только те, что поддерживали организацию под названием «нацизм»?
Андрей Добровенко, в феврале-апреле 2014 года – командир 4-го взвода 13 роты народного ополчения Республики Крым: – Вот я сейчас состою в ополчении народном. В нашем ополчении есть целая рота, которая состоит из татар.
А. Караулов: – Которые тоже защищают права Крыма за свободу волеизъявления?
А. Добровенко: – Да. У нас целая рота есть татарская, 15-я рота. Они подъехали 26 февраля и стояли с нашей стороны.
А. Медушевский: – Лично я стоял в селе Перевальном, там воинская часть, которая держалась до последнего.
А. Караулов: – Они сдалась на следующий день после референдума о независимости Крыма?
А.Медушеский: – Да, именно киевская украинская часть.
Большинство солдат– контрактники, и большинство офицеров, порядка 80 %, служат по контракту в этой части.
А. Караулов: – То есть уже на стороне…
А. Медушевский: – Российской Федерации. Приняли гражданство Российской Федерации, и служат России.
* * *
А. Караулов: – 400 человек погибло на Украине, а в Крыму сколько погибших политических?
К. Кнырик: – В Крыму уничтожено физически, как я знаю, порядка 10 человек. Можно, допустим, начинать с первого Президента Крыма Мешкова, который уезжал отсюда абсолютно отравленный. Но, слава Богу, он живой.
А. Караулов: – Яд ему подсыпали?
К. Кнырик: – Да, и он уезжал отсюда трупом. Юрий Михайлович Мешков – первый Президент Крыма. Он тот человек, который первым попытался реализовать крымскую русскую мечту.
А. Караулов: – Кто еще?
К. Кнырик: – Валера Подъячий– руководитель организации «Севастополь, Крым, Россия». Организация была не самая серьезная. Но они были резки, и мы с ними 2008 году провели акцию с требованием убрать украинскую символику с административных зданий. После этого Валера получил четыре года. Но тут страшно не это. Страшно, когда ты каждое утро просыпаешься, выходишь и видишь наружку. Страшно, когда к твоей жене подъезжает сотрудник СБУ, и говорит: «Если твой муж не успокоится, то… Вот видишь баночку с кислотой?» Вот это страшно. Это, в первую очередь, психологическое давление. Когда ты приходишь открыть какой-то бизнес, а тебе говорят: «Нет, ты же пророссийский. Не получится, дорогой».
А. Добровенко: – 23 февраля «Ультра» с правым сектором собрались на площади Ленина, хотели объявить Крым татарской республикой, и дали нам срок в 10 дней для сноса памятника Ленину. Нас стояло в тот момент 15 человек, мы ждали наших смелых коммунистов, которые сказали, что прикуют себя цепями к Ленину.
А. Караулов: – Но никто не приковал себя к Ленину?
А. Добровенко: – Ну, не то, чтобы не приковали. Мы вообще их там, на площади, не нашли, и даже не знали, что нам делать, если этого Ленина сейчас будут сносить.
А. Караулов: – А почему коммунисты себя так повели? Обещали приковать себя цепями железными, чтобы не дать снести памятник?
А. Добровенко: – Я думаю, что это, конечно, были просто слова. После этих событий мы выезжали в Севастополь. Там уже были организованы группы самообороны. В нас летели камни, в нас брызгали газом. Мы старались меняться. Первые ряды очень сильно давили. Там ни дышать было невозможно, ничего. Нас очень сильно давили. И мы старались в первых рядах ребят менять периодически. Наша рота первое время занималась охраной общественного порядка возле республиканской прокуратуры. В прокуратуре находились очень важные документы, которые просто могли исчезнуть. Кому-то это было выгодно, чтобы эти документы оттуда исчезли.
А. Караулов: – И исчезли? Много документов оттуда исчезло?
А. Добровенко: – Была попытка киевских властей завезти туда своего прокурора киевского. Он приехал с охраной. У него даже получилось туда зайти. Но, с нашей помощью, он оттуда очень быстро вышел. Тут же пообещав всем нам по 15 лет тюрьмы, тыкая пальцем: «Тебе 15 лет, тебе 15 лет…». В тот момент мы, естественно, не знали, чем все закончится. Никто в тот момент не мог знать, чем все закончится.
А. Медушевский: – Меня поражала реакция священника киевского патриархата, который обливал нас святой водой и проклинал. Это просто поразило.
А. Караулов: – А как священник объяснил вам свои действия? Вы же спрашивали.
А. Медушевский: – Он ничего не объяснял. Это было некое фанатичное безумие.
А. Добровенко: – Была такая ситуация уже после референдума. У нас был объект, один из объектов, на котором мы несли охрану общественного порядка – воинская часть, топографическая. Тихая часть, в которой человек 30, не больше. Ополчение стояло без оружия. У нас максимум, что было, это пополам распиленный черенок от лопаты. Это было все наше оружие, и то спрятанное в кустах. Никогда бы в жизни мы эти черенки оттуда не достали просто так. Ко мне подходит человек в форме и представляется командиром этого подразделения. Сказал, что они сейчас договариваются, чтобы данная часть сдалась Правительству Крыма. Вот мы стояли с ним, разговаривали, и через минуту раздались выстрелы. Прошла информация, что есть раненые. Я схватил аптечку, взял брезент, чтобы носить раненых, и мы, четыре человека, побежали в сторону этих выстрелов. А рядом с воинской частью находились военные склады медикаментов, которые еще с вывода советского контингента войск из Германии вывезли оттуда, и в Симферополе в эти склады поместили.
