А. Родкин: – Ну, группировка украинской армии насчитывает около сорока тысяч человек. Но это и Луганск.
А. Караулов: – А в Донецке сегодня осталось тысяч 600 людей?
А. Родкин: – Да, не меньше.
А. Караулов: – То есть более полумиллиона?
А. Родкин: – Ну, если говорить о донецкой и киевской агломерации, то это около миллиона четыреста в мирное время. А сейчас на всей контролируемой правительством Донецкой Народной Республики территории те же самые миллион четыреста. А это еще и Шахтерск, Торез и Снежное. Очень сложная арифметика, потому что большая часть территории оккупирована.
А. Караулов: – А что эти люди едят сегодня в Донецке? Их же кормить надо.
А. Родкин: – Это достаточно большой миллионник, и запасы есть. Есть гуманитарная помощь. Но мы открыто говорим о том, что каждый день продолжения делает катастрофу необратимой. Тут господин какой-то из ООН не усмотрел (я в новостях прочитал), что гуманитарная катастрофа в Донбассе. Видимо, надо дождаться, когда друг друга люди будут есть.
* * *
А. Караулов: – Когда Крым провозгласил независимость, то они могли вас бомбить в ту же ночь? Вот эти маргиналы?
С. Аксенов: – Нет, не могли.
А. Караулов: – То есть то, что сейчас происходит в Донецке, вы считаете, что в Крыму не могли сделать?
С.Аксенов: – На тот момент звезды легли таким образом, что сложилась масса обстоятельств, которые позволили Крыму безболезненно перейти в Российскую Федерацию. Это и настроение населения, и тупая позиция украинских властей, и это волевые решения нашего Президента Владимира Владимировича. Это и поддержка всей России. То есть все вместе сыграло свою роль таким образом, что Крым без потерь смог перейти в Российскую Федерацию.
А. Караулов: – Вы когда впервые с Путиным поговорили?
С.Аксенов: – Это было после 16 марта.
А. Караулов: – После референдума?
С.Аксенов: – Да, после референдума.
А. Караулов: – Что сказал Президент России?
С.Аксенов: – Что он рад тому, что Крым сегодня возвращается в родную гавань.
А. Караулов: – Вот именно так он говорил вам?
С.Аксенов: – Ну, конечно. Я видел, что у него в душе действительно есть это желание – вернуть Крым назад. Действительно оказать помощь крымчанам, которые сегодня приняли историческое решение. Он это решение внутри для себя принял. И я видел, что он это решение никогда не поменяет.
* * *
А. Родкин: – Если у нас обстрел один-два раза в день, то мы сможем нормально функционировать. Если постоянно, то это будет совсем другая жизнь.
А. Караулов: – А сколько людей погибает под бомбами, снарядами?
А. Родкин: – Каждый день от трех до десяти человек.
А. Караулов: – И дети по-прежнему погибают?
А. Родкин: – Вчера была минометным обстрелом разбита автомашина, а в ней семья с ребенком.
А. Караулов: – Он маленький?
А. Родкин: – Он маленький.
Ш. Муладжанов: – Несколько дней назад ко мне обратились коллеги, Настя Федоренко и Сергей Мохалев. Они жители Донбасса. Они собираются пожениться, они любящие друг друга люди. Настя издала фотоальбом о Донбассе, какой Донецк был красивый город до того, как его сейчас разбомбили. А она бывала много раз в Москве. И когда-то здесь ей первый профессиональный фотоаппарат подарили. И она издала книгу «Путин главный» на русском языке в Украине. И раздавала ее ополченцам, жителям и так далее. Они пробивались в Россию. И на границе стали их трясти…
А. Караулов: – Украинские пограничники?
Ш. Муладжанов: – Да, и у нее обнаружили удостоверение Союза журналистов России. Обнаружили и повезли в лагерь «Правого сектора», как они называют – Бендеры. Не Бандеры почему-то, а Бендеры. Их водили, например, вокруг открытой братской могилы. 11 трупов лежало в этой открытой могиле. И их водили вдвоем, Сергея и Настю, вокруг этой могилы, потом сказали: «Сейчас здесь 13 трупов будет с вами-то». Сергея избивали огнетушителем, поливали в лицо из этого огнетушителя и объясняли, что сейчас с ним здесь сделают, что сейчас с ней сделают. Им просто жутко повезло, что вдруг возник некий бой рядом с этим лагерем, какая-то заваруха случилась, и нацисты отвлеклись. И ребята просто сели в свой автомобиль (они на автомашине были) и сбежали оттуда. Вроде бы христиане, они же очень себя такими набожными представляли, эти ребята из «Правого сектора», а такие злобные.
Если бы Крым не присоединили сразу к России, то было бы то же самое, ровно то же самое было бы и в Крыму.
* * *
А. Караулов: – Сколько же людей сейчас воюет с вашей стороны?
А. Родкин: – Около 15 тысяч. Просто больше стало техники, и больше деморализация украинской армии. Они оставляют технику. Все пытаются рассказать о какой-то российской технике, но ее нет. Мы скоро польской техникой будем пользоваться, поскольку она в украинской армии регулярно уже замечена. Я не могу сказать о прямых поставках из Польши. Их, наверное, нет. Но в Николаеве, опять же по разведданным, разгружаются суда с техникой Варшавского договора. Все по-прежнему воюют старым советским оружием. Так же было и в Югославии, собственно говоря.
* * *
Олег Толкачев, доктор физико-математических наук, профессор: – В свое время фельдмаршал Манштейн, который, собственно, воевал в Крыму и взял Севастополь в 1942 году, говорил так: «Для народа России нет более важного символа, чем город Севастополь». Он воевал против Советского Союза. Он фельдмаршал, он знал, что говорил. Во время осады Севастополя (а она длилась больше года) немцы смогли войти в город, взять его. Погибло 60 тысяч, кто говорит – 80, там ведь никто крестики не ставил советских солдат. Море было покрыто трупами на сотни метров. Но подобная же картина произошла в 1944 году, только в обратную сторону. Теперь погибло более 45 тысяч (кто говорит 45, кто 50 – это вопрос к историкам) немецких солдат и офицеров. И есть такие операции, где не берут пленных. Вот пленных не брали, ни в 1942 году, ни в 1944-м в этом городе.
Ш. Муладжанов: – Довольно много лет назад мы (я имею в виду и свою газету, редакцию, и Правительство Москвы, Академию наук) создали фонд «Москва – Севастополь». И мне приходилось постоянно встречаться с людьми, которые живут до сих пор в Севастополе. Они были очень благодарны Москве, России за то, что там построили школу.
А. Караулов: – Не только школу, насколько я знаю.
Юрий Лужков: – Я не военный человек. Моя задача была решать в первую очередь гуманитарные вопросы. Строить дома для военных моряков.
А. Караулов: – Но стратегическое значение Крыма, именно Крыма для России, Ельцин понимал?
Ю. Лужков: – Думаю, что нет.
А. Караулов: – То есть Ельцин не предполагал, что американские корабли могут, как это было еще год назад, более двухсот дней в году гостить в Черном море? Не предполагал?
Ю. Лужков: – Предполагал и допускал это, потому что наше посещение Крыма было как раз в условиях, когда в Севастополе были американские корабли.
А. Караулов: – То есть Ельцин приезжает, вы приезжаете, а американские корабли стоят спокойно на рейде в Севастополе?
Ю. Лужков: – Ельцин туда почти не приезжал. Его там видели редко. Почти не приезжал.
Ш. Муладжанов: – «Мы, – говорили они, крымчане, – в своем государстве чувствуем себя изгоями. Мы живем в житнице, которая должна была быть для Украины очень важной, а чувствуем, что мы изгои».
А. Караулов: – Еще один вопрос. Сколько на самом деле отдыхающих было в Крыму, начиная с 1 января? Какая цифра?
Елена Юрченко, министр туризма правительства Республики Крым: – 2 миллиона 200 тысяч.
А. Караулов: – Вы не ожидали, что будет 2 миллиона?
Е. Юрченко: – Нет, я ожидала, что будет два миллиона. Более того, благодаря тому общению, которое у меня было в течение мая месяца в очень многих регионах России просто с людьми или руководителями, я поняла, что это патриотический порыв россиян приехать и поддержать свой Крым, он очень велик. Он очень велик. Крым – это та территория, где реализуются абсолютно все виды туризма. Мне очень радостно отметить, что как раз в глазах российских туристов Крым отнюдь не является местом пляжного отдыха. Это, прежде всего, оздоровительный, лечебный, событийный, культурно-познавательный отдых. Они едут именно за этим.
А. Караулов: – А у Евпатории море действительно грязное, и там запрещено купаться?
