В 1943 г. трудоемкость производства по отношению к 1941 г. была снижена для штурмовика Ил-2— в 1,6 раза, бомбардировщика Пе-2 — в 1,9 раза, пушки 76-мм — в 3,6 раза и танка Т-34 — в 2,4 раза. Конструкторы удвоили мощность авиационных моторов, не увеличив при этом их массу.
Во время перестройки и после нее многие политики и идеологи резко критиковали советскую систему, включая хозяйство, за неподготовленность к войне. Как эти политики подготовились бы сами, они не говорят, но мы можем себе представить — их дела у нас перед глазами. Хуже то, что постоянно повторяемые мифы оседают в подсознании людей, особенно молодежи, которой как раз необходимо изучить опыт советской промышленности в экстремальных условиях.
Нарком вооружений Б. Ванников пишет:
«Крупная и комплексная промышленность вооружения — детище индустриализации, к началу Великой Отечественной войны имела большую и прочную материально-техническую базу. Несмотря на трудности и множество неполадок, она была хорошо подготовлена к предстоящей войне» [160, с. 163].
Б. Ванников — сталинский нарком, поэтому, чтобы не быть обвиненным в пропаганде советской власти, приведу суждение западных историков:
«Немцы, американцы и англичане, все вместе, долго разделяли роковое заблуждение относительно достижений Советов. Серия катастроф, обрушившаяся на немецкий народ начиная с 1941 г., была прямым следствием недооценки германским руководством советского колосса… Советский Союз представляет странное сочетание низкого уровня жизни с блестящими техническими достижениями, что противоречит западным понятиям и приводит к огромному количеству ошибок при оценках… Советский Союз во многих отношениях был лучше подготовлен к войне, чем Британия в 1939 или Соединенные Штаты в 1941» [12, т. 4, с. 107].
После войны страна вступила в новый этап индустриального развития, и в 1980 г. объем промышленного производства был в 161,5 раза больше, чем в 1913 г., а в 1990 г. — в 199,6 раза. По завершении войны и программы послевоенного восстановления промышленное развитие СССР продолжалось до 1991 г. После этого начали действовать законы, отменяющие принципы плановой экономики, и была проведена приватизация промышленных предприятий — изменился общественный строй.
Надо подчеркнуть, что приватизации подверглись не те предприятия, которые были национализированы в 1918–1920 гг. Те, что сохранились после 7 лет войны (1914–1921 гг.) и были национализированы, производили 0,17 % от объема производства промышленности СССР 1990 г. После 1991 г. была приватизирована промышленность, полностью созданная советским народом — в основном поколениями, родившимися после 1920 г. Большого числа отраслей не существовало в 1913 г. Многие под идеологическим давлением перестройки и реформы это как будто забыли.
Приватизация ни в малейшей степени не была «возвращением предприятий, национализированных советской властью, их законным хозяевам». Приватизация — это изъятие промышленных предприятий у народа, который их построил и содержал, вкладывая в них свой неоплаченный труд и ограничивая себя даже в скудном потреблении, чтобы оставить потомкам сильную и независимую страну. Так тогда понимали это дело те, кто строил заводы и на них работал.
Сорок лет— 1950–1990 гг. — это время великого, небывалого строительства и огромных усилий во всех сферах созидательной деятельности. Плоды этого созидания оказались плохо защищены. Нашлись силы, которые это созидание оплевали и разграбили. Печально, что на это равнодушно смотрели или даже аплодировали дети и внуки тех, кто на своем горбу вытянул эту стройку.
Динамика промышленного производства в СССР и затем в СНГ с 1940 г. представлена на рис. 1.
В 1992 г. началась деиндустриализация постсоветских республик и быстрое уменьшение численности производственного персонала, в особенности рабочих. Резкое сокращение и ухудшение демографических и квалификационных характеристик рабочего класса — один из важнейших результатов реформы, который будет иметь долгосрочные последствия. Организованный, образованный и мотивированный промышленный рабочий — одно из главных национальных богатств индустриальной страны. Сформировать его стоит большого труда и творчества, а восстановить очень трудно.
Советское хозяйство было очень специфической культурной и социальной системой, которая была плохо описана и объяснена в официальном советском обществоведении. У влиятельной части общества такое непонимание превратилось в неприязнь, а затем и в ненависть к этой системе, и в союзе с противником СССР в холодной войне эта часть общества смогла ликвидировать СССР («империю зла»), а затем демонтировать или разрушить его хозяйственную систему. Захваченные при этом трофеи (в виде приватизированных земли, промышленности, флота и др.) в новых условиях утратили свою, продуктивность и ценность. Они не обещают большого стабильного дохода и эксплуатируются на износ.
Рис. 1. Индексы промышленного производства СССР и СНГ (1940 г. = 1)
Для осознания реальности и сути исторического выбора, перед которым до сих пор топчется население постсоветского пространства Евразии, необходимо понимание внутреннего устройства и культурных оснований советского хозяйства. На его остатках мы живем, и из его материала придется создавать новую экономику.
Насколько необычным было советское хозяйство и как трудно было разобраться в нем западным (и прозападным) специалистам, говорит факт, изложенный видным экспертом по проблеме военных расходов в СССР и в нынешней РФ, бывшим заместителем председателя Госкомитета РФ по оборонным вопросам В.В. Шлыковым.
Он пишет, на основании заявлений руководства ЦРУ США: «Только на решение сравнительно узкой задачи — определения реальной величины советских военных расходов и их доли в валовом национальном продукте (ВНП) — США, по оценке американских экспертов, затратили с середины 1950-х гг. до 1991 г. от 5 до 10 млрд долларов (в ценах 1990 г.), в среднем от 200 до 500 млн. долларов в год… Один из руководителей влиятельного Американского предпринимательского института Николас Эберштадт заявил на слушаниях в Сенате США 16 июля 1990 г., что «попытка правительства США оценить советскую экономику является, возможно, самым крупным исследовательским проектом из всех, которые когда-либо осуществлялись в социальной области»» [193].
Приведем обширную выдержку из статьи В.В. Шлыкова, в которой он объясняет, почему ЦРУ не могло, даже затратив миллиарды долларов, установить реальную величину советского ВПК: «За пределами внимания американского аналитического сообщества и гигантского арсенала технических средств разведки осталась огромная «мертвая зона», не увидев и не изучив которую, невозможно разобраться в особенностях функционирования советской экономики на различных этапах развития СССР. В этой «мертвой зоне» оказалась уникальная советская система мобилизационной подготовки страны к войне. Эта система, созданная Сталиным в конце 20-х — начале 30-х годов, оказалась настолько живучей, что ее влияние и сейчас сказывается на развитии российской экономики сильнее, чем пресловутая «невидимая рука рынка» Адама Смита.
Чтобы понять эту систему, следует вспомнить, что рожденный в результате Первой мировой и Гражданской войн Советский Союз был готов с первых дней своего существования платить любую цену за свою военную безопасность… Начавшаяся в конце 20-х годов индустриализация с самых первых шагов осуществлялась таким образом, чтобы вся промышленность, без разделения на гражданскую и военную, была в состоянии перейти к выпуску вооружения по единому мобилизационному плану, тесно сопряженному с графиком мобилизационного развертывания Красной Армии.
В отличие от царской России, опиравшейся при оснащении своей армии преимущественно на специализированные государственные «казенные» заводы, не связанные технологически с находившейся в частной собственности гражданской промышленностью, советское руководство сделало ставку на оснащение Красной Армии таким вооружением (прежде всего авиацией и бронетанковой техникой), производство которого базировалось бы на использовании двойных (дуальных) технологий, пригодных для выпуска как военной, так и гражданской продукции.
Были построены огромные, самые современные для того времени тракторные и автомобильные заводы, а производимые на них тракторы и автомобили конструировались таким образом, чтобы их основные узлы и детали можно было использовать при выпуске танков и авиационной техники. Равным образом химические заводы и предприятия по выпуску удобрений ориентировались с самого начала на производство в случае необходимости взрывчатых и отравляющих веществ… Создание же чисто военных предприятий с резервированием мощностей на случай войны многие специалисты Госплана считали расточительным омертвлением капитала…
