Решение о полномасштабной интервенции США было принято 6 июля 1918 года, и в августе во Владивосток начали прибывать войска с Филиппин, численность которых достигла 9 000 человек. Официальным поводом провозглашалась «защита чехословаков». «Серый кардинал» президента Вильсона – «полковник» Хауз, в эти же дни подготавливал программу политики США по «русскому вопросу», где первыми пунктами стояло: «1. Признание временных правительств, которые создавались или предполагается создать (жирный курсив мой, – С.К.) в различных районах России. 2. Предоставление помощи этим правительствам и через эти правительства». В госдепартаменте США заготавливалась карта будущей Советской России, территория которой ограничивалась Среднерусской возвышенностью.
В то же время интервенционистские силы США активных боевых действий избегали и за всё время Сибирской экспедиции потеряли 170 человек: 36 было убито, а 134 – умерло от ран и болезней. Ещё 52 человека было ранено.
Не более активно американцы «воевали» и на севере России, где первый батальон морской пехоты был высажен в Мурманске 24 мая 1918 года с крейсера «Олимпия». Всего на севере к началу января 1919 года накопилось в составе Северо-Русских экспедиционных сил почти 6 тысяч американцев (из них 700 железнодорожных инженеров – дороги янки брали под контроль сразу!). Американцы на севере России именно накопились, потому что воевать, а не присутствовать были склонны на Севере не более, чем на Востоке. Хотя на Севере им пришлось немного и повоевать (погибло в боях 144 человека, 100 человек умерло от болезней и в результате несчастных случаев, 305 было ранено).
С 14 сентября 1918 года экспедиционными войсками США в России командовал генерал-майор У. С. Гревс, формально подчинявшийся японскому главнокомандующему. Как видим, Америка и здесь предпочитала действовать из-за «союзнической» ширмы. А 9 января 1919 года в Токио было подписано японо-американское соглашение об установлении «совместного» контроля над российскими железными дорогами. Был создан технический совет при межсоюзническом железнодорожном комитете во главе со всё тем же Дж. Ф. Стивенсом – бывшим главой железнодорожной миссии США во «временной» России. Массированным японским войскам на Дальнем Востоке и в Сибири отводилась кровавая миссия военного подавления большевизма и текущего разграбления России, однако контроль над экономикой последовательно прибирали к рукам американцы, и фигура Стивенса оказывалась здесь «знаковой».
Собственно, планы экономической экспансии капитала США в России на фоне интервенции – прежде всего в Сибири и на Дальнем Востоке – разрабатывались в США уже с весны 1918 года. А в январе 1919 года администрация президента Вильсона создала в составе Военно-торгового управления (совета) особую «русскую корпорацию» (бюро) во главе с руководителем Управления В. Маккормиком, при секретаре и управляющем Джоне Ф. Даллесе. Клан Маккормиков ещё до Первой мировой войны активно внедрялся в российскую экономику (да и в политику тоже), так что состоявшееся назначение можно было считать «знаковым». В задачу «корпорации» входил вывоз сырья из Сибири и с русского Севера в обмен на сельскохозяйственные машины, одежду, обувь и т. п., а более широко – поощрение на оккупированных территориях частного предпринимательства и взятие на этих территориях под контроль США внешней торговли и денежного обращения. Победа Колчака, креатуры США, должна была распространить такой режим на всю территорию «единой и неделимой» постсоветской России, и это лишний раз противопоставляло элитарный Февраль 1917 года ленинскому народному Октябрю 1917 года. Причём Колчак – несомненный ставленник Америки – был одной из «знаковых» фигур той «временной» России, которая стала порождением Февраля.
Декрет о мире и программа Вильсона
ИНТЕРЕСНО сравнить Февраль и Октябрь, возвращаясь к теме Декрета о мире, а заодно – и Декрета о земле… Советская историография не скрывала, что за основу знаменитого Декрета о земле Ленин взял крестьянский наказ 242 депутатов с мест, прочтённый им накануне Октября на последней конспиративной квартире в эсеровских «Известиях Всероссийского Совета крестьянских депутатов».
Когда Зимний дворец был взят и Временное правительство арестовано, безмерно уставший Владимир Ильич отправился на несколько часов отдохнуть в находившуюся неподалёку от Смольного квартиру В.Д. Бонч-Бруевича, но не спал, а сел к столу и написал проект Декрета о земле. Ещё до этого – в часы перед открытием II Съезда Советов – он написал проект воззвания Съезда «Рабочим, солдатам, крестьянам!» и наброски Декрета о мире.
Ленин выступал не на первом, а лишь на втором и последнем заседании Съезда – оно началось в 9 часов вечера 26 октября (8 ноября) 1917 года. До этого на заседании ЦК был обсуждён вопрос о составе правительства – Совета Народных Комиссаров. Поскольку левые эсеры от переговоров по этой части тогда отказались, было решено составить правительство из одних большевиков.
На Съезде Ленин сделал доклады о мире и о земле, и Съезд принял по ним два первых декрета Советской власти – о мире и о земле. Заканчивая доклад о земле, Ленин сказал:
– Здесь раздаются голоса, что сам декрет и наказ составлен социалистами-революционерами. Пусть так. Не всё ли равно, кем он составлен, но как демократическое правительство мы не можем обойти постановление народных низов… В духе ли нашей программы, в духе ли эсеровской программы, не в том суть. Суть в том, чтобы крестьянство получило твёрдую уверенность, что помещиков в деревне больше нет…
Что существенно для нас сегодня… Наказ-то крестьяне адресовали партии эсеров, которой село доверяло тогда больше, чем партии большевиков. Но правившая, по сути, после Февраля и до Октября партия эсеров так и не сделала крестьянский наказ государственным документом за восемь месяцев своей власти. А Ленин и большевики превратили наказ в декрет в первый же день после взятия власти!
Нечто подобное произошло и с Декретом о мире. В целом это был чисто ленинский документ в русле всей политики Ленина после возвращения в Россию. Но формула: «Мир без аннексий и контрибуций», использованная в декрете, была не чисто большевистской. В 1917 году в США существовало даже особое понятие – «Russian Formula of Peace» («Русская формула мира»), под которым понимались условия, предложенные постфевральской Россией в качестве исходных для мирных переговоров о прекращении Первой мировой войны. «Мир без аннексий и контрибуций на основе права наций на самоопределение» – это и была «русская формула мира».
В 1997 году в «Санкт-Петербурге» в издательстве «Дмитрий Буланин» под редакцией «академика» А.А. Фурсенко был выпущен в свет «Словарь американской истории с колониальных времён до Первой мировой войны», где относительно «Русской формулы мира» сообщалось: «Программа достижения справедливого мира выдвинута Петрогр. советом раб. и солд. депутатов в манифесте 14/27.03.17, принята в качестве офиц. позиции Врем. пр-ва после создания коалиц. кабинета во главе с А.Ф. Керенским в мае, позднее заимствована большевиками… Конкрет. программа мирн. урегулирования, принятая Центр. Исполкомом Советов России в канун большевист. переворота, во многом предвосхитила условия, сформулир. в „Четырнадцати пунктах“ Вильсона».
Формально здесь почти всё верно: формула была не «заимствована» Лениным, но действительно использовалась и небольшевистской частью постфевральских политиков. Не демонстрируя – хотя бы на словах – приверженности идее скорого прекращения войны, ни эсеро-меньшевистский «Петрогр. совет раб. и солд. депутатов», ни «коалиц. кабинет во главе с А. Ф. Керенским» долго у власти не удержались бы (хотя они и так не удержались). Однако ни одна из «ветвей» постфевральского двоевластия за полгода не решилась принять в качестве закона принципы ленинского Декрета о мире, с которого началась деятельность Советского правительства в первый же день его существования.
Причём ленинский Декрет о мире, куда формула «Мир без аннексий и контрибуций» входила лишь малой составной частью, не был прекраснодушной декларацией, «отменявшей» войну по типу страуса, «устраняющего» опасность, зарывая голову в песок. Это было основательно продуманное предложение нового правительства России всем воюющим народам заключить такой мир немедленно, при готовности «сделать без малейшей оттяжки тотчас же все решительные шаги, впредь до утверждения условий такого мира полномочными собраниями народных представителей всех стран и всех наций».
В своём докладе о мире 8 ноября 1917 года Ленин, к слову, помянул и «манифест 14/27.03.17» – обращение Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов «К народам всего мира», опубликованное в газете «Известия Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов» № 15 от 15 марта 1917 года. Он сказал:
