Народ Соединённых Штатов всем сердцем сочувствует русскому народу в его стремлении освободиться навсегда от самодержавия и сделаться самому вершителем своей судьбы».
Через три месяца после этого послания в России началась инициированная Соединёнными Штатами полномасштабная гражданская война, а 27 сентября 1918 года президент Вильсон в Нью-Йорке публично прокомментировал 6-й «русский» пункт своей «хартии мира» следующим образом (текст комментария составлял «полковник» Хауз):
– Украина и Прибалтика должны быть отделены от России;
– все белогвардейские правительства на территории России должны получить помощь и признание Антанты;
– Кавказ – это часть проблемы Турецкой империи, но Кавказ должен быть поставлен под «международный» контроль;
– Средняя Азия должна стать подмандатной территорией – протекторатом англосаксов…
Само собой, разумелось, что в России (обрезанной, собственно, до территории Великороссии) должно было быть новое (то есть не Советское) правительство. Хауз шёл и дальше, считая, что Сибирь должна быть «самостоятельной» республикой с отдельным правительством, а Европейская часть России должна быть разделена на три части. Однако эти планы не афишировали, дабы не расхолаживать «белых» защитников «единой и неделимой», которые могли принять как данность отделение Прибалтики, Кавказа и даже Украины, но никак не Сибири.
Таким видели будущее России в Вашингтоне в результате гражданской войны, обещая «белым» помощь в восстановлении «единой» России, а «красным» – «полный суверенитет»…
Впрочем, ещё до того, как пожар был разожжён, 19 ноября 1917 года Военно-торговое управление США постановило, что «на будущее время и до тех пор, пока управление не сделает других распоряжений, запрещается выдача всяких лицензий на экспорт контролируемых товаров в Россию, включая лицензии на морские перевозки через Тихий океан». И это закрытое указание было истинным «пробным камнем» «добрых чувств» «сестры»-Америки по отношению к «сестре»-России. Послеоктябрьская Россия Ленина предложила народам мира мир. Мировая элита во главе с истеблишментом США ответила России Ленина организацией гражданской войны и иностранной интервенцией.
Мятеж чехословацкого корпуса
ГЛАВНУЮ роль в развитии Гражданской войны сыграл мятеж чехословацкого корпуса, без которого чистая иностранная интервенция и даже внутренняя вооружённая оппозиция быстро провалились бы. Численностью более сорока тысяч (указывается число и в шестьдесят тысяч!) человек, хорошо вооружённый и экипированный, сколоченный, этот корпус после падения царизма Временным правительством лишь укреплялся, имея в командовании ряд русских офицеров во главе с генералами В.Н. Шокоровым и М.К. Дитерихсом.
На чехов, как на основную антисоветскую силу внутри России, смотрели сразу после Октября 1917 года многие. Так, генерал-«корниловец» М.В. Алексеев, один из крупнейших «белых» лидеров, писал 8 ноября 1917 года из Новочеркасска генералу М.К. Дитерихсу:
«Прежде всего нужно направить всё что можно под благовидными предлогами с фронта… все чехословацкие полки, которые охотно свяжут свою судьбу с деятелями спасения России… Если вы можете оказать содействие под тем или иным предлогом, то положите прочное начало созданию здесь реальной силы».
Цитата любопытна вдвойне…
С одной стороны, она показывает, насколько «искренними» в «радении» о судьбах России были «белые» генералы. Ради уничтожения большевиков Алексеев был готов оголить фронт против немцев, снимая с него боеспособные чехословацкие полки. Чехи, правда, на Украине особо в бои с немцами не ввязывались, но порой огрызались, и это по тем временам было фактором немаловажным.
В то же время оценка Алексеева показывает, насколько слабыми были на рубеже 1917–1918 годов антисоветские силы сами по себе, если генерал видел основу боевого костяка «Белого движения» не в русских добровольцах, а в «чехословаках». Не случайным, значит, был крах Каледина.
Пожалуй, не случайным оказалось и то, что на Дону был сформирован Чехословацкий инженерный батальон, который принял участие в Первом Кубанском (Ледяном) походе, и 130 чехов были награждены орденами и медалями. Это косвенно наводит опять-таки на «американский след», поскольку Америку интересовало состояние экономики Юга России, в частности железных дорог, к которым США проявляли особый интерес не только в России, но и в послевоенной Германии, беря германские железные дороги под свой контроль.
В источниках говорится, правда, что чехи в Добровольческой армии к Национальной Раде (Совету) Масарика отношения не имели и прибыли в Новочеркасск из 8-й армии Юго-Западного фронта, которой ранее командовал Корнилов. Однако вряд ли чехи-антибольшевики, находившиеся тогда в России, не координировались из одного центра – формально национального, а фактически выполняющего директивы Соединённых Штатов Америки.
Вильсон манил чехов собственной государственностью, и, забегая вперёд, напомню, что после Первой мировой войны Америка действительно создала единую Чехословацкую республику. Этот государственный «новодел» был впервые развален незадолго до Второй мировой войны Гитлером на два государства: Имперский протекторат Богемия и Моравия и Словакия. Второй раз Чехословакию на Чехию и Словакию развалили чех Гавел и его американские патроны уже в «угаре» горбачёвской «катастройки».
Любопытное свидетельство по теме содержится в совместном «психологическом исследовании» психолога Зигмунда Фрейда и близкого к Вильсону политика Уильяма Буллита «Томас Вудро Вильсон. 28-й президент США» (оно было написано в 1930-е годы, но опубликовано лишь в 1967 году). Направляясь на «мирную» Версальскую конференцию, Вильсон заявил о намерении отдать австрийскую Богемию чехам. Когда его спросили, а как быть с тремя миллионами богемских немцев, Вильсон ответил: «Три миллиона немцев в Богемии?! Любопытно! Масарик никогда не говорил мне об этом!». В одной короткой фразе соединилось сразу многое: и нравственный облик Масарика, и образовательный уровень Вильсона, и направленность мировой политики мировой имущей элиты. Ведь три с лишним миллиона судетских (богемских) немцев и впрямь были переданы союзниками в Версале под власть чехов, что стало одной из политических «мин» под мирную будущность Европы. Иными словами, чехи сыграли в ХХ веке роль исторических провокаторов дважды – второй раз между мировыми войнами, а первый раз – в России в 1918 году.
Посвятивший бело-чехам большую статью в журнале «Вопросы истории» Леонид Григорьевич Прайсман, профессор Иерусалимского университета, писал (см. «ВИ», № 5, 2012, с. 81), что отправить корпус на Дон к Корнилову и Каледину в начале 1918 года якобы не удалось из-за желания Масарика «сохранить силы для борьбы с Германией и Австро-Венгрией, а не для участия в гражданской войне в России».
Прайсман, конечно, наводит тень на ясный день: калединский мятеж был всего лишь первой пробой сил после Октябрьской революции и бросать на чашу весов контрреволюции такой весомый аргумент, как чехи, Америке торопиться не следовало. К тому же сама авантюра Каледина быстро рухнула – чехи на Дон просто не успели бы. Лишь в марте 1918 года они передислоцировались в глубь Европейской части России. Масарик же после последней инспекции корпуса 7 марта выехал в США за инструкциями, куда приехал 29 апреля 1918 года. Вскоре он встретился с президентом Вильсоном.
А 2 мая 1918 года Верховный совет Антанты принял решение использовать чехов в качестве авангарда своих интервенционистских сил на русском Севере и в Сибири. Оперативное руководство подготовкой мятежа вели французы, поскольку корпус уже числился частью французской армии. Основную же идейную и финансовую поддержку обеспечивали – без афиширования – американцы. Примерные цифры финансирования были следующими: Франция выделяла 11 миллионов франков, Англия – 80 тысяч фунтов, а США – 12 миллионов долларов. Доллар стоил тогда примерно пятую часть фунта и пять франков. Другими словами, почти все деньги чехословацкий корпус получил из Вашингтона. Говорит сам за себя и тот факт, что к организации бело-чешского мятежа был причастен Ксенофонт Каламатиано, который позднее участвовал и в координации военных действий чехов в России.
Тут надо знать, что Российский филиал Чехословацкого национального совета, который образовался в апреле 1917 года в Киеве на съезде представителей чехословацких организаций в России, был националистическим лишь по риторике речей, а на самом деле контролировался Америкой.
Знакомый читателю американский профессор Харпер признавался, что он «часто встречался с Томасом Масариком, прибывшим из Англии (куда он бежал из Праги), чтобы организовать из военнопленных чехов чешские части». Имеются в виду их встречи в России.
