Но теперь, когда в его руках оказались неоспоримые доказательства существования по-настоящему дьявольского плана уничтожения России, он даже как-то успокоился.
По крайней мере, все становилось на свои места.
И прав был профессор Фирсман, сказав, что вся проблема не в Америке, а в них самих. Ибо, имеющий уши да услышит. А жаждущий быть обманутым, обязательно будет обманут.
Это непреложная истина, спорить с которой может разве что сумасшедший. Но, к величайшему сожалению, Россия все больше и больше становится похожей на страну сумасшедших…
И все-таки… Неужели намеченное «Русским проектом» удастся осуществить?
От одной только этой мысли Воронцову становилось не по себе…
Начало заседания правительства задерживалось. Отсутствовал главный докладчик по первому вопросу — министр финансов Раскудрин.
Премьер-министр уже несколько минут ерзал в своем кресле, то и дело поглядывая на часы. Было видно, что он еще так до конца и не сжился со своей новой ролью, и чувствовал себя в этом кресле весьма неуютно. Он постоянно морщил свой и без того сложившийся в гармошку лоб и тихонько вздыхал. На его лице попеременно появлялось то выражение грусти, то выражение недоумения, то выражение отчаяния. Члены кабинета понимающе переглядывались и тихонько друг с другом перешептывались.
Наконец, боковая дверь отворилась, и в зал быстрой походкой забежал ожидаемый. Он прижимал к себе свой известный всей стране портфель и слегка виновато улыбался.
Про этот портфель уже ходили анекдоты. Некоторые утверждали, что главное богатство в нем — запасные трусы, которые министр финансов всегда носит с собой на случай, если вдруг неожиданно случится дефолт и придется срочно производить смену нижнего белья. Кто-то утверждал, что в этом портфеле он носит особо понравившиеся ему номера журнала «Плейбой» с картинками грудастых дев, от которых он всегда приходил в страшное умиление. И даже его на первый взгляд совершенно равнодушное отношение к пышным грудям своей заместительницы Танечки, которая по совместительству была женой одного из товарищей по кабинету министров, никого не вводило в заблуждение. Все знали, что где-то в глубине души Алексей Леонидович очень страдает по этим самым пышным грудям. Но вида никогда не показывает.
А кто-то искренне считал, что в этом портфеле хранятся главные финансовые секреты государства. Но что там находится на самом деле, не знал никто. Потому что министр не выпускал его из своих рук ни на минуту.
Однажды, во время своего очередного отчета в Государственной Думе он вышел с этим портфелем даже к трибуне. Увидев это, один из депутатов от оппозиции, крикнул:
— Раскудрин! Брось портфельчик-то! Не надорвался еще таскать его?
В ответ на замечание председательствующего депутат только пошутил:
— А вдруг у него там бомба?! Взорвет, к чертовой матери, трибуну! Где вы тогда будете произносить все свои бредовые речи?
Но в тот раз министр не растерялся. Подняв портфель над головой, он торжественно провозгласил:
— Здесь долговые расписки государства! А это пострашнее любой бомбы!
Правда, подобные случаи происходили нечасто. В основном все только с интересом поглядывали на этот портфель, гадая, что же приготовлено в нем для нашей несчастной страны в очередной раз.
Вот и сегодня министр финансов, сделав виноватый поклон в сторону премьера, с важным напыщенным видом прижимая к себе этот самый портфель, прошествовал на свое место. Достал из него пачку бумаг и разложил их перед собой.
Тем временем премьер сделал нетерпеливый жест и, показывая в сторону трибуны, предложил:
— Алексей Леонидович! Мы уже заждались вашего доклада! Вы же знаете, сегодня у нас два основных докладчика: вы и министр здравоохранения господин Зарубов. Но сначала, безусловно, вы! Прошу вас занять место за трибуной!
При этом премьер опять страшно сморщил лоб. Так, что на нем посредине образовалась огромная впадина в виде латинской буквы «V».
Раскудрин перебрал на столе бумаги. Выбрал из них необходимые и, ни на кого не глядя, двинулся к трибуне. Затем долго что-то вычитывал и, наконец, приступил:
— Как вам известно, монетизация льгот потребует от правительства дополнительных расходов. В соответствии с указанием президента, мы сделали необходимые расчеты… — Он начал перебирать бумаги. Достал один из листков. Начал долго и внимательно его изучать. Затем поднял его над головой и провозгласил — Вот! Нам предстоит сделать серьезные поправки в государственном бюджете на следующий год. Это выльется в значительные суммы! — он начал скороговоркой называть цифры.
Закончив длинное перечисление статей бюджета, нуждающихся в корректировке, Раскудрин, наконец, остановился и выжидательно взглянул на премьера. Тот опять наморщил свой лоб, как от нестерпимой зубной боли. Но, выдавив на лице мучительную улыбку, со вздохом произнес:
— Что же делать? Мы обязаны выполнить закон. Тем более, что президент уже неоднократно указывал на то, что мы должны решительно менять свои подходы к осуществлению социальной политики…
— Но это еще не все! — продолжил Раскудрин. — Нас постоянно одолевают профсоюзы и согласительная комиссия Госдумы с требованием увеличить эти расходы. Откуда я возьму столько денег? — Он глянул в упор на премьера и бросил листок на трибуну.
— Ну, как же так, Алексей Леонидович? — на минуту растерялся премьер. — Вы же понимаете… Мы не вправе не выполнять указания президента…
— Да, но президент нам не указывал идти на сговор с этими крикунами из профсоюзов!
При этих его словах в задних рядах зала, там, где обычно рассаживаются приглашенные, началось некоторое движение. Со своего места вскочил руководитель независимых профсоюзов Шматов и начал протестующее махать руками. Заметив это движение, премьер привстал в кресле и слегка укоризненно произнес:
— Ну вот видите, Алексей Леонидович? Вы нас заставляете вступать в противоречия с профсоюзами. А зачем? Вы на то и министр финансов, чтобы изыскать дополнительные возможности. И потом… — Он сделал небольшую паузу и заглянул куда-то к себе в бумаги. — Не такие уж больше деньги просят добавить. Зато мы прекратим всякие разговоры о том, что правительство ведет себя негибко и не желает идти на переговоры по столь важному для всей страны вопросу…
— Вам, Михаил Ефимович, хорошо рассуждать! — вдруг окрысился Раскудрин. — А где я возьму еще несколько десятков миллиардов?
— Там же, где брали и все предыдущие, — в своем портфеле! — попытался пошутить премьер. Но понял, что шутка явно не удалась. На лицах всех присутствующих сохранилось сосредоточенное выражение.
Премьер опять заерзал в кресле, еще раз тяжело вздохнул и вдруг, резко изменившись в лице, пристукнул карандашом по столу и громко срывающимся голосом произнес:
— В общем, так! Я не позволю срывать указание президента и выполнение закона! Ищите эти несчастные деньги, где хотите! Иначе нам придется отвечать! Не хватало еще, чтобы оппозиция вывела недовольных стариков на улицу! Вы понимаете, чем это тогда лично для вас кончится?
Раскудрин, не слова не говоря, собрал с трибуны бумаги и, обиженно поджав губы, двинулся к своему рабочему месту за столом. Уже отодвигая кресло, он обратил внимание на то, что рядом, прижав к лицу кулак, ехидно ухмыляется его кореш и вечный оппонент министр экономики Перегреф.
— Зря смеешься, Герман! Это еще цветочки. Вот когда коммуняки выведут стариков на улицу, закукарекаем!
— Ладно, Леха! — примирительно проговорил тот. — Чего ты раньше времени похоронку запел? Эти козлы из профсоюзов только для вида ваньку валяют. На самом деле они с нами в одной лодке. Куда они денутся? Прикажем — будут как шелковые!
— Кто тебе это сказал?
— Владик вчера звонил. Он с ними уже обо всем договорился. Просто тебя не успели предупредить.
— Ну, тогда это другой компот. А он тоже в курсе? — Раскудрин кивнул в сторону Фрадкермана.
— А то как же! Ты меня, Леха, удивляешь! Мы же все — одна команда!
Раскудрин поднял глаза на премьера и едва заметно утвердительно кивнул ему головой.
Заметив этот жест, премьер радостно потер руками. И на лице его засияла счастливая улыбка…
Несколько дней Сурка никто не беспокоил. Он уже начал подумывать о том, что хозяин кабинета уехал куда-то далеко и надолго. Потому что за весь этот период новая секретарша хозяина Светочка заходила только однажды. Она как-то подозрительно осмотрела все углы, заглянула под стол и за диван. Но Сурок вовремя успел залезть в нижний ящик шкафа. А туда она заглянуть не догадалась.
После этого неожиданного шмона наступили дни блаженства. Даже телефоны на столе молчали. Тишину нарушал только бой курантов за окном. Но к этому Сурок давно уже привык и просто не обращал на них внимания.
