В начале 90-х годов в Москве орудовало семь крупных чеченских банд («Центральная», «Белград», «Украина», «Лазанья», «Останкино», «Салют» и «Южный порт»), насчитывающих около 500 боевиков. Многие из представителей «центральной» группы (под командованием Лечи-Бородатого) жили возле Кремля, в гостинице «Россия». Из этой гостиницы, которую держали чеченцы, было легко попасть в любую точку центра столицы и нанести нужный удар. Вскоре империя так разрослась, что управлять напрямую стало сложно, и чеченцы начали действовать через доверенных лиц, призывать под знамена бандитов из Грузии, Дагестана, Ингушетии и самой России.
Внедряясь в Москву и другие российские города, чеченцы ступали отнюдь не на девственную землю. У советского преступного мира были устоявшиеся традиции, которые десятилетиями складывались в тюрьмах и лагерях. На языке колоний свод законов, которым руководствовались профессиональные преступники, назывался «воровской мир». Правили таким преступным миром «воры в законе» – российский эквивалент крестных отцов сицилийской и американской мафии. Как правило, «вор в законе» – закоренелый преступник, которого «коронуют» другие воры в законе во время тюремной воровской сходки. Обязанности этого человека – посредничать между конкурирующими группировками. В бывшем Советском Союзе таких воров в законе было несколько сотен. Многие из них – представители российских национальных меньшинств. К примеру, в Москве в 1993 году из шестидесяти с лишним воров в законе более половины было из Грузии, республики, где в советские времена ценилась красивая жизнь и процветал черный рынок. Еще десяток-другой были выходцами из других районов Кавказа.
Главным эмиссаром Березовского по связям с традиционным преступным миром был его партнер Бадри Патаркацишвили, один из основателей «ЛогоВАЗа». Всякий раз, когда деловая карьера Березовского заводила его в опасные дебри, он обращался за помощью к партнеру. У Бадри были налаженные связи со многими высокопоставленными московскими грузинами. По сведениям Службы безопасности Президента, ФСБ и разных частных охранных агентств, у Бадри были тесные контакты с преступными группировками с Кавказа.
«Официальная должность Бадри в то время (1993–1994) – заместитель председателя совета директоров „ЛогоВАЗа“, – вспоминает Александр Коржаков, бывший глава Службы безопасности Президента. – На самом же деле он занимался возвратом долгов, защищал от бандитов. В советские времена Бадри Шалвович был одним из руководителей системы автосервиса в Грузии. Один его брат, Мераб, – вор в законе; другой, Леван, – „авторитет“ грузинской организованной преступной группировки. У Бадри есть кличка, как у любого бандита. В криминальной среде его называют Бадар.
В 70-е годы наиболее знаменитым вором в законе был бывший российский зек Вячеслав Иваньков по кличке «Япончик». Он получил титул «вора в законе» во время недолгой отсидки в начале 70-х, после чего создал мощную структуру, которая вымогала деньги у подпольных предпринимателей и коррумпированных чиновников; также он занимался контрабандой наркотиков, ювелирных изделий, икон и антиквариата. У него была репутация безжалостного дикаря, который часто увозил в лес непокорных торговцев и подвергал их пыткам. Существует легенда: когда его рассердил директор одного из московских ресторанов, он похоронил этого человека заживо и сверху положил асфальт. «Убить – что закурить», – якобы любил говаривать он. От Риги до Свердловска, от Казани до Москвы он оставил страшный след. Но, несмотря на громкую преступную карьеру, сидел Япончик всего два раза, и то недолго: один раз за то, что пользовался фальшивыми документами, другой – за незаконное ношение оружия. Только в 1981 году в результате совместной операции КГБ и МВД удалось поймать его с поличным. Его осудили за бандитизм и приговорили к четырнадцати годам тюрьмы.
У этого мафиозо было много высокопоставленных друзей. В ноябре 1991 года, когда происходил развал Советского Союза, Верховный суд Российской Федерации освободил Япончика, официальная версия – пошатнувшееся здоровье. Среди тех, кто якобы просил за него, были знаменитый певец Иосиф Кобзон, всемирно известный офтальмолог Святослав Федоров и неутомимый борец за права человека (и старый друг Андрея Сахарова) Сергей Ковалев.
«Ко мне обратилась с просьбой жена Япончика, – лаконично вспоминал Федоров. – У Япончика были нелады со здоровьем, и еще четыре года он мог не просидеть».
Возможно, у Федорова были более веские причины вмешиваться в подобные дела. Помимо знаменитой московской больницы и клиники за рубежом, он владел акциями двух больших московских гостиниц и казино «Ройял» (конкурент казино «Черри», контролируемое чеченцами). По одной из версий, Япончика выпустили до срока, потому что российские правоохранительные органы, включая бывший КГБ, хотели оказать противодействие чеченским бандитам, которые в 1991 году подчинили себе улицы российских городов.
Япончик пробыл в России недолго. В 1992 году он уехал в Нью-Йорк, чтобы развернуться там: грабить новую российскую эмиграцию. Но у него сохранились прочные связи и с Россией, главным образом через торговлю наркотиками по всему миру.
Одним из тех, кто блюл интересы Япончика в России, был Отари Квантришвили (Отарик). Этот приземистый человек не был вором в законе, скорее, ему подходило другое милицейское определение – «преступный авторитет». «Вячеслав Кириллович Иваньков (Япончик) – один из честнейших людей, – убеждал меня Отарик в 1993 году. – Не в пример теперешним мерзавцам, по крайней мере, он не грабил страну и не был государственным преступником. Если он был преступником, то он был уголовным преступником, а уголовные преступники теперь ничто перед государственными преступниками, которые разорили Россию и строят себе дома во Флориде».
В молодости Отарик был талантливым борцом, имел неплохие шансы попасть в олимпийскую сборную. Однако в 1966 году, когда ему было восемнадцать лет, он оказался участником группового изнасилования. Власти отнеслись к нему мягко. После четырех лет тюрьмы ему поставили диагноз «шизофрения», перевели в психиатрическую лечебницу и вскоре освободили. В начале 80-х он стал работать тренером по борьбе в престижном московском спорткомплексе «Динамо». Он готовил боксеров, борцов, специалистов по боевым единоборствам, тяжелоатлетов, многие из которых позднее пополнили ряды московских криминальных структур.
К началу 90-х годов Отари стал заметным предпринимателем и филантропом. Официально он являлся председателем Благотворительного фонда имени Льва Яшина, занимавшегося социальной реабилитацией спортсменов. Этот фонд, имея серьезные таможенные и налоговые льготы, помогал российским спортсменам получить профессиональную подготовку и трудоустроиться. Отарик утверждал, что своих спортсменов он направляет на безупречную работу. «Я их не пускаю грабить и убивать», – заявлял он.
Фонд занимал несколько номеров на верхнем этаже гостиницы «Интурист», где раньше находились помещения КГБ. В августе 1993 года мне удалось поговорить с Отариком. Своих связей с преступной средой он не скрывал. «У меня мафиозные структуры ничего не берут, – сказал он. – Наоборот, они мне дают».
Отарик возглавлял несколько коммерческих структур. Главная его фирма называлась «XXI век», ее совладельцем был предприниматель и певец Иосиф Кобзон. Через эту и другие компании Отарик владел акциями ряда сомнительных предприятий, включая казино «Габриэлла» и дискотеку «У Лис’cа» (основанную рекламным магнатом Сергеем Лисовским). Считалось, что у него были интересы и в авто– и нефтеторговых фирмах, таких, как «Гермес». Газеты писали, что он имел отношение к кровавой битве за нефтеперерабатывающий комбинат в Самаре.
Отарик утверждал, что прибыль от его коммерческих операций шла на строительство стадионов и тренировочных комплексов, на проведение спортивных программ. «Очень много у нас развелось педерастов и наркоманов, – заявлял он. – А спорт – единственное средство сохранить нацию. Вот я строю детские спортивные школы и прививаю любовь к спорту, для того чтобы отвлечь от наркомании и е..и в ж..у. Вот моя основная задача – сохранить генофонд нации».
По мнению московской милиции, Отарик более всего походил на крестного отца мафии, он налаживал связи между разными преступными группами, получал долю от их доходов, разрешал междоусобные конфликты. «У меня множество друзей и товарищей, одни сильные, а другие слабые, – сказал он мне. – Я сильных равномерно загружаю слабыми».
Он решительно выступал против политических лидеров, называл их «государственными преступниками»; политиканы обогащаются, но не дают ни гроша на то, чтобы помочь детям или пенсионерам, бушевал он. С другой стороны, бандиты всегда готовы дать деньги на благотворительные цели. «Это для вас они мафиозные структуры, – говорил он. – Для меня это добропорядочные люди».
