Какое количество молодых людей, головы которых забиты враньем про то, что «Гитлер шел освобождать русских от коммунистов», изрядно бы прочистило себе мозги, если бы прочло пассажи из «Майн кампф», где вопросы необходимости уничтожения России как государства и русских как нации обсуждаются вполне откровенно.
А сколько бы наших либеральных попугаев, то призывающих сдавать Ленинград, то клеящих ярлык «Гитлер» по своему вкусу, прикусили бы клювы, если хотя бы немного почитали реальные внутренние документы Третьего рейха.
Наше невежество – лучший соратник неонацизма.
«Война с солдатиками», когда активисты-общественники обещают выпотрошить едва ли не все магазины игрушек и военных моделей, и вовсе чревата серьезными для общественного сознания рисками.
Сегодняшние активисты – в желании ли выслужиться перед непонятно кем или ввиду известных молитвенных практик альтернативно одаренных людей – совершают очень опасную подмену. Благодаря их усилиям память о Победе из фактора нашей силы превращается в фактор слабости, в какое-то хрупкое деревце, которое следует защищать от ветров, холодов и коварных поползновений со всех сторон. Иначе, мол, не выживет.
Мало кто так трудится над скорейшим забвением реального нацизма, превращением его в политкорректное абстрактное зло, как истеблишмент бывших странагрессоров.
Уже целые поколения западных юных игроманов уверены, что вермахт воевал под красными флагами с черными крестами, и скоро уже вообще забудут, причем тут свастика. Именно для того, чтобы этого не забыть, я, когда устанавливал себе на компьютер стратегическую игру «Hearts of Iron», раз за разом заменял немецкую «политкорректную» раскраску на исторически точную.
Понятно, в чем интерес немцев. Но в чем интерес наших активистов? Они хотят такими запретами добиться, чтобы наши дети и не знали, как выглядел враг в той войне и причем тут похожий более на черного паука, а не на солнце знак? Они хотят, чтобы прадеды наших детей сражались с абстрактными «врагами» вместо конкретных гитлеровцев?
И тут есть еще один риск для нашей русской истории – риск более общего характера. Мы слишком быстро забываем своих врагов, совсем как в анекдоте: «Я не злопамятен – отомщу и забуду».
России на своем пути приходилось встречаться со страшнейшими и опаснейшими врагами. Монголо-татары и Крымское ханство были великими кочевыми державами. Сам польский король, лишь бы откупиться от крымцев, принес им вассальную присягу за Киев. Речь Посполитая, с которой мы сражались в Ливонскую войну, во времена Смуты и битвы за Украину, тоже была великой и грозной державой. Швеция к тому моменту, как с нею начал войну Петр Великий, обладала лучшей армией в Европе. Россия нанесла сокрушительные поражения Фридриху Великому и Наполеону – двум военным гениям Европы. Вермахт на 22 июня 1941 года был лучшей армией мира.
Удары, которые мы наносили своим врагам, были настолько сильны, что большинство из них они отправили в полное историческое небытие. Настолько полное, что и мы, и наши друзья, и недруги за границей порой забываем о том, как этот враг был силен при жизни. И вот уже балаболы от псевдоистории говорят о «незначительной стычке на Чудском озере», кажется, что «никакого монгольского ига не было», и вот уже нам рассказывают, что Польша и Швеция, не говоря уж об Османской империи, были «второстепенные державы», и вот уже даже Наполеон получается какой-то ненастоящий.
И, прислушиваясь к подобным речам, мы сами волей-неволей начинаем терять уверенность в собственных силах и начинаем думать, что «настоящие полководцы» – это Мальбрук, собравшийся в поход, да Того, победивший нас под Цусимой, да Людендорф, восторжествовавший под Танненбергом. А все, кого победили мы, – дурилки картонные. Помнится, еще маршал Жуков в своих «Воспоминаниях» предостерегал против представления Гитлера полоумным истериком, генералов вермахта – дураками, а фрицев – трусливыми негодяями.
Негодяями? Да. Но жестокими, изобретательными, упорными, которых 4 года пришлось выпроваживать с нашей земли.
Надо не забывать не только про нашу Победу, но и про нашего врага. А для этого образ врага должен быть четким.
7 апреля 2015
Последнее время российское общество, явно скучая по темпу истории, который был взят год назад, развлекает себя решением моральных проблем по скандальным, хотя и внешне малосущественным поводам. И вот он, новый скандал.
Сеть взорвало видео оренбургских школьниц, исполняющих в оранжево-черных костюмчиках танец за гранью всяких приличий. Довольно быстро разобрались, что утверждение про «глумление над георгиевской лентой» – откровенный вброс. Перед нами танец пчелок, атакующих Винни-Пуха. Ничего не поделать – пчелы тоже имеют желто-черную раскраску, а не только «колорады», как того хотелось бы некоторым нашим соседям. Выяснилось, что перед нами новомодный танец тверкинг, характеризующийся динамичными движениями в тазобедренной области.
Аморально это или не аморально, разврат это или не разврат, вовлечение это несовершеннолетних или же обычное «детское танцевальное творчество» на радость родителям? Если учесть, что перед нами не спонтанная пляска, а постановка, то это какая-то «хореопорнография». Это вовлечение детей в непристойность, оценить которую может только взрослый взгляд. Хотя при этом не надо забывать зазора между чисто местной историей, не претендующей на эстетику, и восприятием, которое видео получило после появления в Сети. В любом случае больше всего вопросов вызывают как раз родители, которые сидят, на всё это спокойно смотрят да еще и аплодируют.
Родители нас удивляют уже не в первый раз. Лет десять, наверное, каждый июнь весь интернет потешается над платьями российских и особенно украинских выпускниц. «Платья» состоят из прозрачного черного кружева. Разумеется, такие наряды без согласования с родителями невозможны. Отсюда возникает вопрос: почему родители всё это терпят? Даже не только терпят, но еще и оплачивают из своего кармана?
Никакого отношения к сексуальной распущенности родительские нравы не имеют. Зачастую папа полуголой «деточки» поколотит каждого, кто вздумает до нее дотронуться. Но товар надо показать лицом – так древнее правило брачных обменов в сельской округе причудливо сочетается с современным экстремальным «шиком» с вырезами и блестками.
Терпимость родителей к малопристойным девичьим пляскам под дудку хореографа имеет разгадку скорее в области этнографии, чем в области морали. Вот уже сто лет европейская танцевальная культура деградирует, замещаясь американскими трансформациями архаичных танцев африканских племен.
Отмерли сначала сложный фигурный танец, затем индивидуальный, казавшийся еще недавно слишком интимным и непристойным вальс. Фундаментальная культурная роль танца как нетабуированного средства физического сближения полов никуда не исчезла. Но современный танец всё больше является копией плясок примитивных африканских, полинезийских и т. д. племен. Суть этого танца в том, чтобы женщина могла показать свою пригодность к деторождению, здоровье, неутомимость, фертильность, а мужчина в своем боевом танце мог бы проявить себя как охотника, воина, наездника. Отсюда резкие движения, энергичные покачивания тазом, напряжение именно тех мышц, которые в наибольшей степени заставляют нас думать о чем-то неприличном.
В мои подростковые годы молодые люди сходили с ума от латиноамериканской ламбады, пожалуй, еще более непристойной, чем тверкинг. Сейчас скандал вызвал танец, родившийся на улицах Нового Орлеана. То есть перед нами продукт определенной культуры, психологии, мифоритуальных представлений, транслирующихся в совсем другую культурную среду. Одно из проявлений архаизации, «экваторизации» современных обществ, всё больше копирующих манеру одеваться – точнее, не одеваться, – покрывать свое тело татуировками, зачастую не утруждать себя работой и размышлением. Американский антрополог Маршалл Саллинз много писал об этой примитивной «цивилизации досуга», формирующейся в обществах, где для пропитания достаточно 2–3 часов работы в день.
Общества цивилизованные, в том числе русское, сформировались в другой – трудовой – культуре. Непристойные пляски в них тоже имелись, однако они, как правило, были связаны с сельскохозяйственными обрядами плодородия. Довольно быстро на первое место у европейских христианских народов выходят танцы, которые демонстрируют незаурядные умственные качества и хорошую физическую форму, связанную не с плодовитостью, а со способностью к труду. Хоровод привязывает к сплоченному сельскому коллективу, парный танец позволяет показать свои незаурядные личные достоинства. Срамные пляски остаются лишь на долю скоморошества.
Русская «Барыня» с ее утонченным перебиранием ножками под длинным подолом, ритмичными движениями рук, нередко вооруженных платком, под частушки, – это идеальная демонстрация способностей русской крестьянки в ее занятиях от жатвы до прядения льна. Современные псевдофольклорные ансамбли совершенно не понимают, кстати, что «Барыня» не может исполняться с голыми ногами наподобие канкана.
