Вследствие этого в течение некоторого периода времени мировая экономическая игра будет происходить в среде, где правила изменчивы — и не вполне известны. Даже когда они будут написаны и известны, неясно, кто будет проводить их в жизнь. В периоды кусочного равновесия уровень неуверенности чрезвычайно повышается.
* ГАТТ (GATT, General Agreement on Tariffs and Trade) — Генеральное соглашение о тарифах и торговле. — Прим, перев.
** Конституция 13 американских колоний (Articles of Confederation), принятая в 1781 году и замененная в 1789 году Конституцией Соединенных Штатов.
*** Lester С. Thurow. Head to Head: The Coming Economic Battle Among Japan, Europe and America. — Прим. перев.
Глава 7
ПЛИТА ПЯТАЯ: МНОГОПОЛЯРНЫЙ МИР БЕЗ ДОМИНИРУЮЩЕЙ ДЕРЖАВЫ
Американское лидерство в глобальном капитализме после Второй мировой войны естественно произошло из военного положения Америки в конце этой войны. В очень реальном смысле американская экономика была мировой экономикой. Все должны были продавать американцам или покупать у американцев, поскольку это был единственный народ, который имел деньги, чтобы их тратить, и располагал почти двумя третями мировых производственных мощностей (1). Поскольку Соединенные Штаты разработали атомное оружие и были единственной некоммунистической страной, экономически способной содержать большие военные силы, то другого военного лидера и не могло быть.
Но особая экономическая роль Америки возникла из особой последовательности событий после войны. Подобно тому, как люди ожидали, что после сноса Берлинской стены и развала СССР коммунизм безболезненно и быстро перейдет в капитализм, люди надеялись в то время, что восстановление экономики после Второй мировой войны будет безболезненным и быстрым. Но этого не произошло. Конец войны не принес быстрого восстановления ни старым союзникам, ни только что побежденным врагам. Проблема была проста. И у бывших союзников, и у бывших врагов валютные резервы были истощены закупками поставок, необходимых для ведения войны. Америка, не разрушенная войной, была единственным местом в мире, где можно было приобрести оборудование для восстановления разоренной войной экономики. Чтобы заработать деньги на закупку требуемого для перестройки оборудования, другие страны должны были что-то продавать американцам. Но для этого надо было изготовить продукцию, которую американцы захотели бы купить, а это можно было сделать только с помощью нового оборудования. Система попала в замкнутый круг. У иностранцев просто не было способа достать деньги, чтобы купить оборудование, а без покупки этого оборудования они не могли возобновить гражданское производство.
Ответом был толчок со стороны государства — так называемый план Маршалла. Соединенные Штаты решили дать своим бывшим союзникам и бывшим врагам финансовые средства, нужные им для покупки оборудования, чтобы перестроить их разоренные войной заводы. План Маршалла сработал, но надо помнить, что он был начат лишь в 1948 г., через три года после окончания войны (2). Понадобилось значительное время, чтобы додуматься, что капиталистическое самовозгорание само по себе не произойдет. Повторные экономические кризисы и неспособность к восстановлению Великобритании, ближайшего военного союзника Соединенных Штатов, сыграли, по-видимому, ключевую роль в убеждении американского руководства, что надо что — то предпринять (3).
Первоначально план Маршалла был предложен также СССР и Восточной Европе, но маршал Сталин отверг это предложение. Он объявил своей целью построение глобальной коммунистической экономики, которая будет соревноваться с капитализмом и в конечном счете одержит над ним верх.
План Маршалла включал значительные суммы денег. Платежи доходили до 2 % американского ВВП (4). Со стороны получателей это было около 10 % их ВВП. В наши дни 2 % ВВП составили бы около 140 миллиардов в год в виде экономической помощи. Для сравнения: теперь Америка предоставляет лишь 8,7 миллиарда экономической и гуманитарной помощи и 5,3 миллиарда военной помощи — 0,3 % своего ВВП (5). Еще важнее был тот факт, что эти деньги представляли многолетнее обязательство, позволившее всем остальным странам мира рассчитывать на поддержку США в их длительных усилиях восстановить свое благосостояние.
Мотивы Америки были отчасти альтруистичны, но отчасти были продиктованы страхом перед коммунизмом. Если посмотреть теперь, по прошествии времени, на риторику, служившую политическим оправданием этих действий, то страх перед коммунизмом кажется более важным мотивом по сравнению с альтруизмом. В конце концов в Соединенных Штатах — стране исторического изоляционизма — под именем антикоммунизма удалось реализовать интернационализм. Через пятьдесят лет эта антикоммунистическая риторика, использованная для реализации интернационализма, стала беспокоить тех, кто все еще верит в американский интернационализм. Если коммунизма больше нет, то зачем американцам интернациональная точка зрения? Республиканский «Контракт с Америкой» не содержит ни слова о международной экономике, о внешней торговле, об иностранных инвестициях (6). Возможно, «Контракт с Америкой» не призывает к изоляционизму, но он, несомненно, призывает к значительному отходу Америки от своего мирового лидерства.
Непосредственно после Второй мировой войны американское лидерство в некоммунистическом блоке было просто необходимо, поскольку в Америке была единственная крупная неразрушенная индустриальная экономика, и только Америка обладала военной силой для сопротивления распространению глобального коммунизма. Если какая-нибудь страна хотела остаться вне коммунистического блока, то вряд ли у нее был иной выбор, чем присоединиться к американскому блоку и принять американское руководство. Поскольку все страны, за исключением Канады в Северной Америке и некоторых нейтральных стран Европы (Швеции и Швейцарии), нуждались в американской помощи, то американское лидерство после Второй мировой войны стало самой сердцевиной капиталистической экономики. После Второй мировой войны капиталистическая экономика была обречена на вращение вокруг Соединенных Штатов, точно так же, как коммунистическая экономика была обречена вращаться вокруг бывшего СССР. В некоммунистическом блоке ни одна крупная капиталистическая держава, даже Франция, никогда не стала столь независимой, каким стал в конце концов Китай в коммунистическом блоке. Каждый раз, когда союзники угрожали отойти от американского влияния, можно было использовать угрозу коммунизма, чтобы сохранить единство глобальной системы (7).
Если план Маршалла был стартовым мотором, то система ГАТТ — Бреттон-Вудс была двигателем послевоенного экономического роста. Неудивительно, что эта система отразила методы, эффективные на американских внутренних рынках. С таким менеджером, как Соединенные Штаты, это была англосаксонская, то есть подчиненная правилам, юридическая система. В центре ее были правила, а не административное руководство правительств (как в системах Японии и Франции). Экономическая движущая сила исходила от Соединенных Штатов. Соединенные Штаты предоставляли обширный богатый рынок, куда легко было экспортировать продукцию. Их денежная и налоговая политика предотвращали внезапные спады и способствовали энергичному росту.
Соединенные Штаты сосредоточили внимание на геополитических военных потребностях союза, предоставив частным компаниям и своей экономике заботиться о самих себе. Япония была непотопляемым авианосцем на краю Северной Азии, равнины Северной Европы были местом, где надо было остановить русскую армию, — и было бы политическим и военным бедствием, если бы одна из этих областей попала в коммунистическую орбиту.
Поскольку Америка была гораздо богаче других и не должна была беспокоиться о своем платежном балансе, ей не приходилось требовать себе взаимных прав на других рынках. Японцы могли ограничивать американский доступ на японские рынки и запрещать американцам покупать большинство акций в японских компаниях, в то же время имея неограниченный доступ на рынок США и право покупать в Америке что угодно. Японское правительство могло действовать — и действовало — как монопольный покупатель технологии, сбивая цены приобретаемой технологии и настаивая, чтобы лицензии выдавались всем — а не только некоторым «партнерским» компаниям. Америка не применяла своих антитрестовских законов и своей власти, а смотрела на все это с других позиций.
Американские компании не имели американское правительство на своей стороне, потому что они в этом не нуждались. Иностранные же компании, во всяком случае, нуждались в помощи правительства США, чтобы экспортировать продукцию на американский рынок и таким образом зарабатывать иностранную валюту, нужную им для защиты от коммунизма. Некоторые способы защиты, ограждавшие Японию от конкуренции американских компаний, — вроде тех, какие сейчас пытаются преодолеть автомобильные компании США, — были в действительности изобретены генералом Макартуром и его штабом.
