Женевская встреча в верхах в 1955 г. знаменовала определенное изменение в подходе США к проблеме отношений с Советским Союзом. То, что после ужесточения американской политики в 1948 – 1954 годах стало возможным вести диалог, означало конец надеждам на силовое решение взаимоотношений с Востоком — интенсификация давления на СССР стала опасной, следовало искать иные пути. Женевская встреча породила так называемый «дух Женевы», говорящий о возможности более нормальных, мирных отношений главных мировых сил.
Борьба за развивающиеся страны
Огромные территории, которые еще совсем недавно на политической карте мира окрашивались однообразными цветами преимущественно британской и французской колониальных империй стали освобождаться от колониальной зависимости и США встали на путь расширения своего влияния, за овладение позициями былых империй в «третьем мире», за приобретение при помощи новых, неоколониальных методов наследства Западной Европы. Их задачей стало заменить западноевропейское влияние американским, предотвратить отход молодых государств, где проживало две трети всего человечества, от ориентации на Запад, ввести десятки новых государств в орбиту своего влияния.
Как это ни парадоксально, администрация Д. Эйзенхауэра в общем и целом не сразу осознала значимость происходившего исторического поворота в судьбах стран Азии и Африки. До середины 50-х годов Д. Эйзенхауэр еще надеялся, что процесс деколонизации можно будет отсрочить или замедлить на несколько десятилетий, если, к примеру, западноевропейские метрополии пообещают полную независимость своим колониям через 25 лет и откроют их для сильнейшей державы Запада*. Тогда колонии, полагал Эйзенхауэр, могут согласиться на тот тип отношений, которые cложились у США с Пуэрто-Рико. (Напомним, что после американо-испанской войны Пуэрто-Рико вошла под юрисдикцию США, но не получила права штата). Однако ускорение процесса деколонизации уничтожило эти иллюзиями. Полная независимость стала важнейшим лозунгом национально-освободительных движений. Для Вашингтона настала пора принятия серьезных решений. Лично Д. Эйзенхауэр полагал, что, поскольку западноевропейские страны настроили против себя лучшие, творческие влиятельные силы внутри стремящихся к независимости колоний, на Америке лежит обязанность подготовить переход контрольных функций к США.
Госсекретарь Даллес выразил в этой связи опасение, что новые страны не увидят различие между Западной Европой и Америкой: «Многие из них (освободившихся государств.– А.У.) думают прежде всего о возможных посягательствах на их права со стороны Запада, о котором они знают по непосредственному опыту»*. Полагаться на помощь старых колонизаторов, их клиентов, дискредитировавших себя компрадоров все более стало казаться Вашингтону делом обреченным. В конечном итоге Соединенные Штаты избрали четыре параллельных метода, направленных на овладение влиянием в новых государствах.
Во-первых, было усилено психологическое воздействие – пропаганда американского образа жизни, привлекательности связей с Америкой. Эта пропаганда велась путем создания информационных центров, приглашения части молодежи для обучения в американские университеты, увеличения радиопередач, распространения печатной продукции. Во-вторых, была значительно увеличена экономическая и военная помощь освободившимся странам. Ее получали прежде всего те государства, которые доказали свою военно-политическую приверженность США – Тайвань, Южная Корея, Филиппины, Пакистан, Иран, Саудовская Аравия. В-третьих, создание совместных военных блоков США, некоторых других держав Запада и развивающихся стран. Четвертый – военное вмешательство. Степень его была различна: от тайных операций ЦРУ (раскрытых всех деталях лишь многими годами позднее) до прямого военного воздействия. Примеры деятельности ЦРУ – свержение премьера Мосаддыка в Иране и президента Арбенса в Гватемале. Другой пример – высадка американских войск в Ливане в 1958 г.
Но все это давало лишь половинчатые результаты. В случае с Ираном и Гватемалой ЦРУ смогло добиться определенного успеха, но активность в направлении, к примеру, Кубы и Индонезии оказалась не только малоэффективной, но и контрпродуктивной. Приверженцы Америки типа Ли Сын Мана в Южной Корее и Нго Дин Дьема в Южном Вьетнаме не могли служить привлекательным примером для движений за национальное освобождение, а их полицейские режимы, зависимые от американской помощи, не стали моделью для молодых стран. В идеале американская сторона хотела бы видеть во главе молодого государства некоего буржуазного либерала, который постарался бы скопировать американскую политическую систему внутри своей страны, получал бы некоторую экономическую «помощь» Америки, с готовностью и благодарностью принимал бы в своей стране американские инвестиции и филиалы американских компаний, платя за это лояльностью Соединенным Штатам на международной арене. Умозрительно вариант либерального и ориентирующегося на США лидера казался достижимым, но в реальной жизни к власти в молодых государствах приходили революционеры, борцы за свободу, люди, далекие от восхищения Америкой и от либерализма буржуазного толка. Это обострило для США в 50-x годах проблему формирования отношений с развивающимися странами.
В один из критических периодов современной истории, когда политическую независимость получили около 50 новых государств, те режимы, которые пошли в фарватере Вашингтона, отнюдь не задавали тона в борьбе за национальное освобождение. Мощные экономические рычаги США оказались недостаточными для подавления или уменьшения упорной приверженности молодых государств делу защиты национального суверенитета. Порицание нейтральности как «аморальной» осложняло расширение американской глобальной зоны влияния.
В конце 50-х годов такие лидеры развивающихся стран, как премьер-министр Индии Дж. Неру и президент Египта Г. А. Насер, возглавили движение консолидации сил развивающихся стран и их невмешательства в межблоковую политику. Образование зоны неприсоединившихся (тогда они предпочитали называть себя нейтральными) государств постановило США в новую историческую ситуацию. В экономической области прямо и косвенно нейтральные страны зависели от США (являясь пленниками сложившейся системы валютно-финансовых и рыночных отношений), но в политической сфере произошло их отстранение и отчуждение от американского центра влияния. Вначале реакция Вашингтона на внешнеполитическое поведение Индии, Бирмы, Индонезии, Египта, Сирии была открыто резко отрицательной. Нейтрализм был названы «аморальным»: США весьма жестко обращались с «аморальными» партнерами в лице развивающихся стран. Когда стало ясно, что силовой нажим не изменит ориентации этих стран и не интегрирует их в зону зависимости от США, американская дипломатия так или иначе смирилась с фактом существования движения неприсоединения.
В мире преобладающего экономического, военного и политического превосходства США стали появляться удаляющиеся от Америки величины, как крупные (такие как Индия), так и меньшие по масштабу, но столь же стойкие. Особенно это касалось арабских стран, Индии, стран Юго-Восточной Азии, некоторых африканских (Гана, Египет) и азиатских (Индонезия, Бирма) государств. Было положено начало процессу, который в 60-х годах породил «Группу 77» и движение неприсоединения, в 70-х годах активизировал ОПЕК и борьбу за новый международный экономический порядок. Так, в результате серьезных просчетов американской дипломатии Египет – крупнейшая страна арабского мира вышел в 1955 – 1956 годах из орбиты влияния США. Американцы «перегнули палку» в подходе к строительству жизненно важной для Египта Асуанской плотины. (Сенаторы из южных штатов не могли себе представить, зачем Соединенным Штатам помогать египтянам в строительстве плотины, которая поможет египетскому хлопку конкурировать с американским). В Вашингтоне утверждалось, что эксплуатация сложного оборудования ГЭС не по силам примитивным египтянам. Одна из причин американского просчета заключалась в том, что Вашингтон не мог себе представить, что у американцев в этом деле могут быть конкуренты. Отказ Египта признать режим Чан Кайши привел к окончательному (июль 1956 г.) отказу США помочь Египту в строительстве Асуанской плотины. Это довольно быстро привело к утрате американского влияния в значительной части арабского мира.
Чтобы «поправить дела», вернуть Ближний Восток в зону своего влияния, а также чтобы «заменить» потерявших (после авантюры 1956 г.) влияние в регионе Англию и Францию, администрация оказала нажим на конгресс, и в январе 1957 г. была провозглашена так называемая «доктрина Эйзенхауэра», которая давала президенту право вмешиваться в дела стран Ближнего Востока всеми средствами (включая военные), в случае если какое-либо правительство региона обратится с просьбой о помощи. Соединенные Штаты именно в этот период начали укреплять связи с Саудовской Аравией, делая на нее ставку как на свою опору в Персидском заливе. В апреле 1957 г. США постарались создать блок трех арабских монархий – Саудовской Аравии, Иордании и Ирака. В попытке укрепить свое влияние в восточной части арабского митра Соединенные Штаты 14 июля 1958 г. высадили в Ливане свой военный десант. Но эта операция показала ограниченные возможности чисто силового подхода и вызвала раскол в самом американском руководстве. Объединенный комитет начальников штабов требовал оккупации всего Ливана, но политическое руководство США понимало риск подобной акции. Президент Эйзенхаузр отдал приказ ограничить зону оккупации Бейрутом и прилегающим аэропортом*.
