Дмитрий Саймс - Путин и Запад. Не учите Россию жить!

2014 год

Прекращение огня на Восточной Украине — это хорошие новости для многострадального местного населения, однако перемирие остается крайне неустойчивым и порождает разные ожидания как у обеих сторон этого конфликта, так и среди тех сил, которые поддерживают их из-за границы.

Что касается Запада, то первый очевидный момент состоит в том, что, хотя кризис на Украине значительно усилил враждебность по отношению к России, эта враждебность начала проявляться несколько лет назад, и она была вызвана растущим впечатлением, что Россия под властью президента Владимира Путина отказывается действовать в согласии с тем мировым порядком, что был установлен после холодной войны. Сопротивление России плану США нанести воздушный удар по режиму Асада в Сирии, сильная оппозиция против расширения НАТО и размещения элементов ПРО в Европе, ограничения против субсидируемых западными фондами неправительственных организаций в России и отсутствие интереса к строительству демократии западного образца послужили, наверное, последними сигналами Вашингтону и Брюсселю, что путинская Россия весьма отличается от других постсоветских стран. Исходя из этой перспективы, Россия упорно отказывалась принять западные нормы поведения решительно во всех аспектах.

Будет преувеличением утверждение, что Запад просто искал возможность наказать Россию. Но все же, безусловно, имелась предрасположенность видеть в конфликте между Москвой и Киевом Россию — неповинующимся агрессором, а Украину — дружественной жертвой. Эта предрасположенность была той призмой, сквозь которую действия России на Украине воспринимались не только правительствами США и стран ЕС, но и большинством западных СМИ, и внешнеполитической элитой, и широким общественным мнением.

Второй момент состоит в том, что положение о наличии особых отношений России с Украиной и особенно признание того обстоятельства, что в силу этих отношений Россия имеет в этом государстве некоторые особые права, повсеместно отвергались на Западе и, в частности, в США. Неоконсерваторы и либеральные интервенционисты, которые во многом определяли внешнюю политику Америки после конца холодной войны, похвалялись тем, что именно курс Америки привел к поражению СССР. Прагматические реалисты возражали против преувеличения роли США в коллапсе Советского Союза и напоминали, что в августе 1991 года президент Джордж Буш-старший предостерегал против национализма на Украине и везде в СССР, очевидным образом предпочитая сценарий, по которому Украина оставалась бы в составе реформированного Советского Союза. С этой точки зрения ельцинская Россия, объявившая при поддержке подавляющего большинства в парламенте о суверенитете РСФСР, намного более, чем США, несет ответственность за запуск той цепи событий, которая привела к распаду СССР. Именно президент Ельцин призвал российских солдат не подчиняться приказам советского руководства в конфликте с балтийскими сепаратистами. И, конечно, именно Ельцин подписал соглашение с Украиной и Белоруссией, вбив последний гвоздь в гроб советского государства.

Несмотря на это, неоконсерваторы и реалисты сходятся в том, что Украина сегодня представляет собой суверенное государство, и, подобно любому другому государству, оно имеет право защищать свою территориальную целостность. На Западе говорят, что с конца Второй мировой войны еще ни разу часть одного европейского государства не была аннексирована другим государством. С технической точки зрения это так. Косово было насильственно отторгнуто от Югославии и включено в европейскую орбиту с потенциальной перспективой обретения статуса члена НАТО, однако оно не стало частью Албании. Есть ли какая-то разница с точки зрения геополитики между аннексией и такого рода отторжением — вопрос более сложный. Но само это различие позволило Вашингтону и Брюсселю утверждать, что их позиция имеет моральное превосходство.

Тот факт, что Соединенные Штаты и их союзники осуществили открытое вторжение в целый ряд государств в последние два десятилетия, не рассматривается как прецедент. Схожим образом тот факт, что администрация Обамы предоставляла помощь сирийским повстанцам и планировала нанести воздушный удар по режиму Асада перед лицом все более отчетливой оппозиции этим планам в конгрессе, не рассматривается в качестве релевантного аналога по отношению к Украине. Некоторые могут сказать, что существует большая разница между противостоянием сирийскому диктатору и поддержкой западного, ориентированного в сторону демократии украинского правительства. Другие, как и многие в Москве, укажут на лицемерие и двойные стандарты. Историк, может быть, укажет на то, что и Рим считал позволительным для себя то, что никогда не мог бы признать допустимым для Парфии, и что государства редко требуют от своих союзников соблюдения тех же стандартов поведения, что и от своих соперников. Как бы то ни было, но ко времени украинского кризиса Россия большинством на Западе воспринималась уже не как партнер, если только уже не как противник.

2014 год

Мне кажется, что сама идея Киева о том, что федерализация означает распад страны, в корне неправильна. Напротив, разумная и осторожно введенная формула федерализации, мне кажется, — единственный способ удержать Украину вместе, если только не превратить ее в какую-то тоталитарную диктатуру.

Если мы хотим видеть Украину современной, стабильной, существующей в ее нынешних границах, то децентрализация власти неизбежна, потому что альтернатива — это постоянно тлеющее напряжение, и в этих условиях достаточно искры, чтобы это напряжение привело к какому-то взрыву. На бумаге в теории все это признают, но в том, что это означает на практике, согласия нет. То, о чем говорят ополченцы на юго-востоке, фактически является конфедерацией, члены которой обладают очень высоким уровнем автономии. Вместе с тем то, о чем говорят власти Киева, не напоминает даже федерацию. Это скорее права, предоставленные местному самоуправлению, права достаточно ограниченные и которые даются центральной властью, которая может сегодня их предоставить, а завтра может их ликвидировать.

Однако при наличии здравого смысла и доброй воли можно, хотя и с трудом, найти взаимоприемлемую формулу. Когда я думаю о том, что могло бы работать на Украине, в числе прочего я смотрю на американскую модель. Если бы такая форма была приемлема для Украины, это был бы очень большой шаг вперед.

2014 год

США могут снять санкции против России. Об этом на открытии 69-й Генассамблеи ООН заявил президент Барак Обама. Требование — соблюдение ранее достигнутых договоренностей о прекращении огня на востоке Украины.

Барак Обама: «Америка будет поддерживать народ Украины, который совершенствует свою демократию и развивает экономику. Наших союзников по НАТО в том, что касается обеспечения коллективной самообороны, мы тоже будем поддерживать. Мы сделаем так, что России придется расплатиться за агрессию. Мы делаем правду общедоступной. Призываем другие страны присоединяться к нам, так как мы в историческом контексте находимся на правой стороне. Но перед нами лежит сложный путь. Это путь дипломатии и мира — основ Организации Объединенных наций. Недавнее прекращение огня на Украине дает возможность достижения этой цели. Если Россия пойдет по этому пути, пути, который был проложен в период после окончания холодной войны и который принес народу России процветание, мы отменим наши санкции и поддержим Россию в этой нелегкой совместной задаче».

Высказывания Обамы в интервью прокомментировал американский политолог Дмитрий Саймс.

— Чего хочет Обама?

Дмитрий Саймс: Очень просто. В начале ноября состоятся выборы в США. Не президентские, а выборы в Конгресс и выборы многих губернаторов. И до последнего момента политические аналитики исходили из того, что партия Обамы потеряет контроль над Сенатом. Республиканцы уже контролируют Палату представителей. Если бы они захватили Сенат, то Обаме было бы очень трудно проводить свою программу. Обама приходит в ООН, его речь звучит совсем по-другому, чем год назад. Он теперь выглядит как президент военного времени. Я не могу отделить его сегодняшнюю риторику от предстоящих выборов.

— Возвращаясь к вопросу санкций. Где конкретика? Обама мог бы сказать: если Россия изменит свой курс в отношении Украины и вернет Крым, тогда мы отменим санкции. Что-то такое, что мы могли бы понять. Почему этого не прозвучало?