торговле квотами на выбросы парниковых газов в соответствии с Киотским протоколом [229]. Позже по инициативе Российской ассоциации предпринимателей и Совета Федерации канцлер Шредер списал большую часть задолженности Москвы перед ГДР, на что Кох реагирует так: «Это можно было сделать на два года раньше, сэкономив несколько миллиардов, и без всяких уступок по поводу ратификации Киотского соглашения об охране окружающей среды!»
Западные инвесторы нередко испытывают и тяжесть последствий своих ошибок в общении с местными налоговыми органами. Крупные западные консалтинговые фирмы всерьез советуют своим клиентам при малейших разногласиях со службами контроля обращаться с жалобами в налоговую инспекцию, вместо того чтобы отправиться к ответственному инспектору с «букетом цветов». В России же это считается смертным грехом и лучшим способом сделать жизнь невыносимой и настроить против себя всех чиновников. Тому, кто хочет избежать лишних хлопот, нужно искать российских партнеров, у которых хорошие контакты с должностными лицами. Для таких услуг в русском языке есть специальное слово «крыша», заменяющее словосочетание «долгосрочное вымогательство». Оплачиваются такие услуги официально, в соответствии с договором с «компанией-защитницей». У многих подобных фирм налажены контакты со службой безопасности и милицией.
Но и такое сотрудничество не исключает риска. Как допускает министр экономики Греф, «защитники» могут попытаться потребовать большую долю от прибыли компании и, в худшем случае, попробовать даже прибрать ее к рукам. В таком контексте большой риск для инвесторов представляют и продажные судьи. Несколько немецких инвесторов уже попали в неприятную ситуацию, лишившись в итоге своих предприятий.
Как убедилась на своем опыте одна немецкая страховая компания, начав сотрудничать с российским партнером, любому, кто рискнет испытать удачу в качестве иностранного инвестора без «крыши», угрожают различные опасности. Спустя некоторое время после того, как немцы отправили своего человека разбираться с непрозрачными деловыми операциями, какой-то неизвестный избил его до полусмерти в собственном доме. Как и в политической жизни, в деловом мире насилие и даже убийства являются распространенными средствами разрешения конфликтов. Многие бизнесмены считают, что дешевле избить конкурента, чем подкупить судью.
Успех предпринимателя в мире капитала в значительной мере зависит оттого, насколько налажены контакты с городской администрацией. Как утверждает журнал «Форбс», многие россияне не видят ничего плохого в том, что строительный подрядчик делает ценный подарок жене мэра. В других секторах экономики друзья и родственники высокопоставленных чиновников тоже получают прибыль от сделок, зарабатывая астрономические суммы. Тем, кто не входит в «семью», гораздо сложнее. Менеджер компании «ИКЕА» [230] жалуется: когда филиал компании открывался в Москве, владельцы не уступили пакет акций доверенному лицу из муниципалитета, проявившему интерес к денежному потоку. Именно по этой причине мебельный магазин был открыт за городом [231].
Ни советские цензоры, ни беспорядки перестройки с их разрушительными последствиями, ни даже посещение тюрем для опасных преступников не вывели из душевного равновесия Игоря Гаврилова [232]. Как ни странно, спокойствие московского фотографа поколебал визит в милицию.
Все началось с радостного события. Несмотря на свой патриотизм, Гаврилов решился на покупку средства передвижения, произведенного бывшим врагом, и в 2002 году отправился с семьей в далекий Аугсбург, чтобы решить то, что русские называют «автомобильным вопросом». Игорь Гаврилов купил себе БМВ того класса, в котором предпочитают разъезжать с шофером государственные служащие. Автомобиль очаровал фотографа, и в день переговоров он заплатил за него 2000 евро. В два раза больше, 4000 евро, пришлось ему заплатить в качестве пошлины за ввоз импортного автомобиля. Радость от обладания баварским чудом продлилась недолго. Вначале Игорь испугался, что у него амнезия, так как не нашел машины у Белорусского вокзала в Москве, где, как он помнил, ее припарковал. Обыскав полквартала, фотограф пришел к горькому выводу, что автомобиль, по всей видимости, украден. Он обратился в отделение милиции с заявлением, впрочем, без особой надежды.
Весной 2006 года у истории появилось невероятное продолжение. В почтовом ящике Игоря Гаврилова оказалось уведомление о необходимости уплаты огромного транспортного налога. Он решил, что это ошибка. «Никаких проблем, принесите нам подтверждение из милиции, что автомобиль украден», — заверил его чиновник, пообещав исправить недоразумение. Ничего не подозревающий Игорь отправился в милицию. После долгих поисков в компьютере сотрудник милиции сообщил: «Ваш автомобиль в угоне больше не числится. Согласно нашим данным, его быстро нашли и вернули владельцу». Вот только владельцу ничего об этом не сказали. Оставалось простое логическое объяснение: милиция использовала найденную машину для своих целей. Либо чиновники нашли автомобиль и ничего об этом не сообщили. Либо они с самого начала инициировали кражу, чтобы позже удалить автомобиль из списка угнанных. Если бы не извещение об уплате налогов, этот факт так бы и не всплыл. Вот уже много месяцев Игорь Гаврилов безрезультатно пытается получить от милиции правдоподобное объяснение по поводу двойного исчезновения своего автомобиля.
Эта невероятная история показывает, как тонка в России грань между правоохранительными органами и преступным миром. Тесная связь между государственными учреждениями и криминалом, как по-русски называется преступный мир, уходит корнями в сталинскую эпоху. В то время не только были размыты границы между добром и злом, но и установлены прочные связи советской власти с криминальным миром. Преступники помогали держать под контролем политических заключенных в лагерях. Именно так возникло понятие «вор в законе», что означает «легализован как вор». Сюда относятся и криминальные авторитеты, то есть преступники, занимающие верхнюю ступеньку в криминальной иерархии. При Сталине сложился кодекс поведения, с которым сейчас сталкиваются управляющие многими тюрьмами в Германии. В настоящее время в большинстве немецких тюрем царит «воровской закон». Русскоязычные заключенные, как правило, образуют закрытые группы, отличающиеся своей готовностью сотрудничать с властями, в то время как среди остальных заключенных подобное сотрудничество с государством запрещено под страхом наказания. Часто данные группы в буквальном смысле слова терроризируют своих сокамерников.
От криминального духа, заложенного еще в сталинские времена, страна не избавилась и сегодня. Одним из последствий массовых репрессий диктатора стало то, что границы между криминальным миром и обычным обществом размылись, так как миллионы невинных людей оказались за решеткой. Каждый уголовник мог сделать вид, что на самом деле осужден по политическим причинам. В результате к заключенным сложилось сочувственное отношение. В тюрьмах и исправительных лагерях несправедливо осужденные неизбежно вступали в контакт с преступниками. Кроме того, коммунистическое руководство истребило целые поколения предприимчивых русских, подавляя любую частную инициативу и подвергая за это уголовной ответственности. В результате того, что никакой оппозиции не было, преступный мир стал единственной силой, выступающей против советской системы, и это
