Массовые казни не привели к желаемой цели. 6 октября 1941 года административный штаб при командующем в Сербии констатировал: «Немедленные мероприятия возмездия за акты саботажа по отношению к германскому вермахту, в ходе которых до конца августа было расстреляно или публично повешено в целом около 1000 коммунистов и евреев, были сожжены дома бандитов и даже целая деревня, не смогли остановить постоянный рост вооруженного восстания».[379]
10 октября Бёме издал приказ «Подавление коммунистического повстанческого движения», который ознаменовал начало систематического уничтожения вермахтом мужчин-евреев и неоседлых цыган. «В Сербии на основе «балканского менталитета» и широкого распространения коммунистического и повстанческого движения, которое маскируется под национальное, необходимо исполнять приказы ОКВ в самой строгой форме, — писал Бёме. — Быстрое и безжалостное подавление сербского восстания — значительный вклад в окончательную победу Германии… Во всех гарнизонах Сербии надлежит внезапно арестовать и содержать как заложников всех коммунистов, всех подозреваемых в принадлежности к коммунистам, всех евреев, определенное число националистически и демократически настроенных жителей. Этих заложников и население надо уведомить о том, что при нападениях на немецких солдат или на фольксдойче эти заложники будут расстреляны. За каждого убитого немецкого солдата или фольксдойче — 100 заложников, за раненого — 50». Команды для экзекуций составлялись большей частью из солдат тех подразделений, которые понесли потери в боях с партизанами и рассматривали массовые казни евреев и цыган как легитимную форму борьбы. Многочисленные свидетельские показания подтверждают, что экзекуционные команды состояли из добровольцев. Когда один солдат вернулся в Белград из отпуска, сослуживцы встретили его вопросом: «Пойдешь с нами расстреливать евреев?»[380]
В это время в Сербию был направлен эксперт германского МИДа по еврейскому вопросу Франц Радемахер. Целью его командировки была организация вывоза сербских евреев в лагеря уничтожения. Тернер потребовал «выдворения оставшихся евреев из Сербии», мотивируя это невозможностью обеспечить их питание в гетто зимой. Однако Радемахер заявил, что по ряду причин евреев невозможно депортировать ни в Румынию, ни в генерал-губернаторство, ни на оккупированную территорию СССР. На следующий день Тернер объяснил полевым и окружным комендатурам необходимость казней: «Евреи и цыгане в принципе представляют собой элемент неуверенности и угрозы общественному порядку и безопасности. Еврейский интеллект, который вызвал эту войну, должен быть уничтожен».[381]
В одном из частных писем в начале октября Тернер так изложил причины жестокости оккупантов: «Ты же знаешь, что здесь началась суматоха. Прибыли значительные воинские пополнения, которые участвуют в чистках. Но они связаны со значительными трудностями. Ведь в соответствии с указаниями Ленина о методах восстания образовалось необходимое количество вторых и третьих колонн, чтобы повсюду действовать убийством, актами саботажа и тому подобными способами… Примерно 5 недель назад я уже поставил к стенке первых 600, с тех пор в ходе одной акции чистки мы истребили еще 2000, во время другой — около 1000… За последние 8 дней я приказал расстрелять 2000 евреев и 200 цыган по квоте 1:100 за каждого зверски убитого немецкого солдата, и еще 2200 — почти исключительно евреи — будут расстреляны в течение следующих 8 дней. Прекрасной работой это не назовешь. Но это надо делать, чтобы показать людям, что значит только напасть на немецкого солдата, а во-вторых, таким способом еврейский вопрос решается быстрее всего».[382]
Действительно, в октябрьские дни 1941 года расстрелы заложников производились один за другим. 9 октября было расстреляно 180 человек, 11 октября — еще 269. Порой массовые казни продолжались в течение нескольких дней с раннего утра до позднего вечера. Очевидно, с целью инструктирования и обучения других частей расстрел евреев из белградского лагеря 11 октября снимался пропагандистской ротой на кинопленку. Командовал казнью старший лейтенант 521-го полка Липе, который составил подробный отчет о событиях. Ничего не подозревавшие люди были вывезены в 5.30 утра якобы на работы за 12 километров от города, им было приказано взять необходимые вещи, лопаты и другой инструмент. Чтобы не вызывать у будущих жертв беспокойства, каждый автомобиль конвоировали только три солдата. В каждого узника с расстояния 12 метров стреляли из винтовок по пять солдат, после этого по указанию врача два солдата добивали раненых выстрелом в голову. Все вещи казненных, представлявшие хоть какую-то ценность, были переданы национал-социалистической благотворительной организации и полиции безопасности. «Пленные при расстреле вели себя спокойно. Два человека пытались бежать и были немедленно застрелены. Некоторые выражали свое настроение, произнося здравицы в честь Сталина и России». «Подразделения возвратились в свои квартиры удовлетворенными», — заметил офицер и выразил сожаление, что по объективным причинам следующий расстрел был поручен другому воинскому подразделению.[383]
Другой командир, старший лейтенант Вальтер из 734-го пехотного полка, в докладе о расстрелах евреев и цыган 27 и 30 октября 1941 года сетовал на то, что много времени занимает подготовка захоронения: «Для рытья ямы требуется большая часть времени, в то время как сам расстрел происходит очень быстро (100 человек за 40 минут)… Расстреливать евреев проще, чем цыган, — сообщал Вальтер подробности. — Надо добавить, что евреи идут на смерть очень спокойно: они стоят очень спокойно, в то время как цыгане рыдают, кричат и долго двигаются, когда они уже находятся на месте расстрела. Некоторые даже прыгали в яму до залпа и пытались притвориться мертвыми». На сугубо деловой, прагматический подход непосредственных исполнителей к убийствам указывает и то, что у невинных жертв предварительно отбирали багаж и ценные вещи и укладывали в грузовик, чтобы передать благотворительной организации. Наконец, немаловажным представляется и наблюдение Вальтера за психикой убийц: «Сначала это не произвело на моих солдат впечатления. Но на второй день я заметил, что у того или другого не хватает нервов продолжать расстрел дальше. Мое личное впечатление состоит в том, что во время расстрела не возникает никаких душевных затруднений. Но они появляются, когда спокойно размышляешь об этом как-нибудь вечером несколько дней спустя».[384]
Основываясь на опыте первых казней, Бёме издал ряд приказов о технологии проведения акций уничтожения. В частности, предписывалось проводить экзекуции под командованием офицера, стрелять из винтовок с расстояния 8–10 метров одновременно в голову и грудь. Чтобы избежать «ненужного соприкосновения» с останками, жертвы следовало ставить на край рва. При массовых расстрелах генерал рекомендовал ставить жертвы на колени, лицом ко рву. Каждую команду должен был сопровождать военный врач, который приказывал добивать раненых. Одежду и обувь казненных надлежало передавать местному офицеру вермахта.[385]
Только во второй половине октября подразделения вермахта истребили более 9 тысяч евреев, цыган и других гражданских лиц. «Решению еврейского вопроса» при этом придавалось особое значение. Важно отметить, что солдат не принуждали к участию в расстрелах. Тот, чьи нервы оказывались «слишком слабыми», или тот, кто не мог преодолеть угрызений совести, мог держаться от этого подальше. Но машина массовых экзекуций работала без сбоев. Более того, казни описывались в письмах на родину, которые даже сопровождались фотографиями. В ноябре и декабре штаб оккупационных войск в Сербии издавал приказы о запрете фотографирования и сохранении военной тайны.
6 декабря Бёме был отозван из Сербии. К этому времени вермахт потерял в контрпартизанской войне 160 солдат погибшими и 278 ранеными, уничтожив более 3,5 тысячи партизан и 20–30 тысяч гражданских лиц, в том числе почти всех евреев и цыган мужского пола. Женщины и дети были отправлены в концлагеря на том основании, что они «были представителями разведывательной службы повстанцев». Весной 1942 года из Германии по требованию Тёрнера был прислан газовый автомобиль с эсэсовским персоналом, с помощью которого было убито 7500 сербских евреев. После этого автомобиль был возвращен в Берлин, усовершенствован и направлен в Минск. Историки подсчитали, что жертвами геноцида в Сербии стали около 17 тысяч евреев и 10–16 тысяч цыган, а, по данным английского исследователя Раперта Батлера, из 75 тысяч югославских евреев Вторую мировую войну пережили только 15 тысяч человек.[386]
29 августа 1942 года Тернер доложил новому командующему вермахта на Юго-Востоке генерал-полковнику авиации Александру Лёру: «В интересах умиротворения немецкая администрация сначала исключила влияние евреев на общественность, сербскую администрацию и экономическое руководство, и еврейский вопрос, так же как и цыганский вопрос, был полностью улажен (Сербия — единственная страна, в которой решен еврейский и цыганский вопрос)».[387] Так Сербия стала второй после Эстонии европейской страной, «освобожденной» нацистами от евреев.
