Между тем напряжение, лишавшее американцев сбалансированных оценок, росло как снежный ком. К бдительности призвал журналист Хэнсон Болдуин в статье, напечатанной в органе вооруженных сил США — журнале «Вооруженные силы»: печальная история о пастухе, который кричал «Волк!», когда волка не было, подчеркивает ситуацию, сложившуюся к лету 1947 г. Слишком много военных и их гражданских представителей преуменьшали военную силу Соединенных Штатов… И все же мы и теперь потенциально самая могучая держава на Земле, мы имеем огромные элементы военного превосходства, но у нас есть и заметные слабости»[178]. Подобные публикации готовили почву к резкому росту военного бюджета США. И это тогда, когда США владели атомной монополией.
Советская сторона сумела воспользоваться наличием на советской территории четырех американских бомбардировщиков (впервые произведенных в США в 1944 г.). Это были весьма совершенные машины, и они помогли СССР создать Туполеву, Ильюшину и Мясищеву для подготовки проекта четырехмоторного бомбардировщика с дальностью полета 3000 км. Одновременно, используя частично германские моторы, создавались истребители Як‑15 и МиГ‑9.
В январе 1947 г. Центральная разведывательная группа привела примеры восьми случаев, когда Советский Союз предпочел пойти на уступки — сократил оккупационные силы в Восточной Германии, ослабил напор за право вето в Совете Безопасности ООН, пошел на подготовку мирных договоров с Австрией и Германией.
Не переставая трудились за ограждением труженики Челябинска‑40. В апреле 1947 г. здесь были получены два образца плутония.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ АМЕРИКА НА ВЕРШИНЕ ЗАПАДА
В середине февраля 1947 г. специалисты госдепартамента описали восемь потенциальных кризисов. Собрав эти данные, Дин Ачесон обратился к государственному секретарю Джорджу Маршаллу в конце февраля 1947 г.: «Левый тоталитарный режим придет к власти в Греции», если Соединенные Штаты не вмешаются всей своей мощью[179].
Могущество США в послевоенные годы возросло не только благодаря необычайному броску, осуществленному экономикой страны, но и ввиду того, что остальной капиталистический мир переживал тяжелый экономический спад. Наиболее весомый потенциальный конкурент в капиталистическом мире — Великобритания, центр некогда величайшей империи, находилась в состоянии упадка. Из орбиты ее имперских прерогатив выходили Индия, Бирма, Египет, Палестина, из–под политического влияния — Греция и Турция. На форпосты прежнего английского присутствия заступали Соединенные Штаты. Наиболее драматическим образом это начало проявляться в Восточном Средиземноморье.
21 февраля 1947 г. английский посол в Вашингтоне лорд Инверчепел передал Дину Ачесону две британские памятные записки. Их смысл сводился к следующему: ресурсы Англии не позволяют ей оказывать помощь Греции и Турции после марта 1947 г.[180]. Гарри Трумэн и Джордж Маршалл оценили ситуацию следующим образом: «Мы должны принять наиболее важное за период после окончания Второй мировой войны решение»[181]. Было решено «предпринять незамедлительные шаги по предоставлению всей возможной помощи Греции и, в меньших масштабах, Турции»[182]. В Америке формировалась элита, готовая взять на себя активную политику во главе Запада в глобальных масштабах.
Речь шла не о судьбе двух средиземноморских государств, а об изменении американской политики на западноевропейском направлении. США уже закрепились в Западной Европе, проникли во многие колониальные владения европейских держав Задача–минимум к 1947–1948 гг.: западноевропейский регион сделать зависимым от США, колониальные империи европейских стран превратить в поле деятельности американских монополий, в ряде из них расширить американское военное присутствие. Запад получил колоссального по мощи лидера, которого у него не была со времен полуторастолетнего лидерства Британской империи.
США открыто намеревались упрочить структуру своего мирового преобладания. Предстояло укрепить экономику западноевропейских стран и при их помощи установить желаемый порядок в мировых делах. Закрепление позиций в западноевропейских странах помогло бы США контролировать Средиземноморье, Ближний Восток и Африку. Опираясь на оккупированную Японию и Южную Корею, США надеялись контролировать развитие Китая при посредничестве гоминдана, то есть выступать «арбитром» Азии. «Договор Рио–де–Жанейро» о межамериканской обороне логически продолжал «доктрину Монро», обеспечивая американское доминирование в Латинской Америке. Оставалось лишь изолировать Советский Союз, окружить его сетью баз, воздействовать на него, добиваясь либо его зависимости, либо «ухода во внутренние пространства» — своеобразного оттеснения СССР от главных мировых процессов и его изоляция.
На встрече с ведущими представителями конгресса в Белом доме 27 февраля 1947 г. госсекретарь Маршалл нарисовал устрашающую картину того, как СССР при помощи греческих партизан овладеет средиземноморским форпостом, что сразу поставит Турцию в положение страны, «окруженной со всех сторон». По словам госсекретаря, «доминирование Советского Союза таким же образом распространится на весь Ближний Восток до границ Индии. Влияние России на Венгрию, Австрию, Италию и Францию невозможно преувеличить. Мы стоим перед кризисом, который может распространить советское доминирование на Европу, Ближний Восток и Азию»[183]. Ачесон заявил, что со времен борьбы Рима и Карфагена мир не знал такой поляризации сил. «Если СССР преуспеет в своих замыслах, то в его руках будут две трети мировой суши и три четверти мирового населения»[184]. Напомним, что речь шла о стране, делавшей чрезвычайные усилия, чтобы обеспечить выживание своего народа в условиях голода 1946–1947 гг., создать приемлемые жизненные условия своему населению, восстановить пораженное войной народное хозяйство, залечить раны.
Сенатор А. Ванденберг посоветовал обратиться к стране и конгрессу с чрезвычайным заявлением, чтобы, по его словам, «вывести прижимистый конгресс из апатии»[185]. Представляя собой госдепартамент, Джон Хикерсон потребовал «наэлектризовать американский народ». Президент Трумэн принял предложение.
Главная идея имевшей особое значение речи Трумэна — показать, что существует задача глобального «сдерживания коммунизма» и США готовы взять на себя соответствующие обязательства. Приготовленный текст был показан Дж. Кеннану: авторы хотели, чтобы речь президента несла тот же пропагандистский заряд, что и печально знаменитые телеграммы Дж. Кеннана. Текст напугал его: шла речь о масштабном обязательстве Соединенных Штатов помогать «всем свободным народам» в глобальном масштабе. Глобальный интервенционизм США объявлялся официальной американской политикой. Дж. Кеннан, предвидя неисчислимые проблемы в будущем, выступил против глобализации греческой и турецкой ситуации.
Последний предохранительный клапан попытался открыть Дж. Элси, главный автор президентских речей. Он писал: «За последнее время со стороны СССР не было открытых действий, которые служили бы соответствующим предлогом для речи в стиле «карты на стол»[186]. Но лидер Запада уже избрал предлог. 12 марта 1947 г. президент обратился к объединенной сессии конгресса с «доктриной Трумэна» — манифестом американского империализма. Глава американского правительства оговаривал перед законодателями право вмешиваться в любые процессы, происходящие в мире, если это вмешательство целесообразно с точки зрения правительства США. Оправдывалась военная помощь тем политическим силам внутри любой страны мира, взгляды и политика которых импонировали Вашингтону. Выступление послужило обоснованием массовой военной помощи проамериканским режимам. Ныне, говорил президент, появилась страна, стремящаяся навязать миру свой образ жизни, что вынуждает США создать условия, при которых «мы и другие страны были бы способны обеспечить образ жизни, свободный от принуждения»[187]. По существу же речь шла о навязывании другим американского видения мира, то есть «мира по–американски».
«Доктрина Трумэна» провозглашала, что «политикой Соединенных Штатов будет поддержка народов, сопротивляющихся попыткам подчинения вооруженным меньшинствам или внешнему давлению»[188]. Этот постулат стал основой американской политики на грядущие десятилетия. Широковещательное провозглашение новых задач нужно было американскому правительству, помимо прочего, для того, чтобы получить поддержку общественного мнения и конгресса: сохранение глобальной зоны влияния, создание новых структур, мобилизация военных сил и резкое увеличение экономической помощи (становившейся в то время важнейшим рычагом внешнеполитического воздействия) требовали новых бюджетных расходов.
