вместо этого его собственный подход должен быть достаточно «старомодным», чтобы начать действовать.
Вернувшись к среднему классу в качестве организатора, он обнаружит, что теперь всё имеет другой смысл и цель.
Он учится рассматривать действия, выходящие за рамки опыта людей, как пригодные лишь к тому, чтобы запутать и разозлить их.
Он начинает понимать различия в ценностных определениях старшего поколения относительно «привилегии опыта окончания колледжа» и их нынешней реакцией на тактику, которую значительное меньшинство студентов использует в бунтах в кампусе.
Он узнаёт, что такое полиция в их понимании, а также их язык, — он отказывается от риторики, в которой всегда говорится «свинья».
Вместо враждебного отторжения он ищет мосты общения и единства, преодолевая разрывы, поколения, ценности или других людей.
Он со стратегической деликатностью рассмотрит природу поведения среднего класса с его спесью по отношению к грубости или агрессивным, оскорбительным, ненормативным действиям.
Всё это и многое другое должно быть усвоено и использовано для радикализации части среднего класса. Грубую категорию «средний класс» можно разделить на три группы: низший средний класс с доходом от $6 000 до $11 000 в год; средний средний класс — от $12 000 до $20 000 в год; и высший средний класс — от $20 000 до $35 000 в год. [Со времени публикации инфляция составила 6.8 раза.]
Между нижним слоем среднего класса и остальной частью среднего класса существуют заметные культурные различия.
В нижнем слое среднего класса мы встречаем людей, которые всю жизнь боролись за то немногое, что у них есть.
Не считая редкие исключения, например, учителей, они не получали образование выше, чем старшая школа.
Они придерживались таких ценностей, как успех, достижения, безопасность, наличие «собственного» дома, автомобиля, цветного телевизора и друзей.
На 90% их жизнь — это несбывшиеся мечты.
Чтобы избавиться от разочарования, они хватаются за последнюю надежду на то, что их дети получат высшее образование и осуществят свои несбывшиеся мечты.
Это боязливый народ, который чувствует угрозу со всех сторон: кошмар предстоящего выхода на пенсию и старости с социальным обеспечением, разрушенным инфляцией; тень безработицы из-за спада экономики, а чернокожие, и без того внушающие страх из-за конфликта культур, угрожают конкуренцией за рабочие места; высокая стоимость длительных болезней; и, наконец, непогашенные ипотечные кредиты, которые пугают обесцениванием из-за того, что небелые переезжают в их район.
Их преследуют налоги на доходы, продукты питания, недвижимость и автомобили, причём на всех уровнях: городском, государственном и национальном.
Своими ценностями соблазнённые делать покупки в рассрочку, они оказываются едва в состоянии вносить долгосрочные платежи, не говоря уже о текущей стоимости жизни.
Став жертвами телевизионной рекламы с её мошенническими заявлениями о продуктах питания и медицинских товарах, они в перерывах между рекламой смотрят новости со слушаниями в Сенатском комитете, показывающими, что покупка этих товаров — в основном пустая трата их с трудом заработанных денег.
Неоднократные финансовые кризисы происходят в результате несчастных случаев, от которых, как они думали, они застрахованы, но сталкиваются с мелкими уловками одного из самых шокирующих рэкетов доверия современности — страхового рэкета.
Их удовольствия просты: огородничество на крошечном заднем дворе за маленьким домиком, бунгало или «тики-таки» в районе однотипной застройки на окраине пригорода; воскресная поездка за город, ужин раз в неделю в каком-нибудь заведении вроде Howard Johnson's.
К этому классу относятся многие из так называемых «каторжан»: полицейские, пожарные, работники санитарных служб, школьные учителя и большая часть государственных служащих, механики, электрики, уборщики и полуквалифицированные рабочие.
Они смотрят на безработных бедняков как на паразитических иждивенцев, получателей огромного количества массовых государственных программ, оплачиваемых ими, «общественностью».
Они видят, как бедняки поступают в колледжи, где для них отменены вступительные требования и предоставляется специальная финансовая помощь.
Во многих случаях представители низших слоёв среднего класса были лишены возможности поступить в колледж именно в силу этих обстоятельств.
Вот эта горечь усугубляется тем, что они также платят налоги за эти колледжи, за увеличение количества общественных услуг, пожарных, полиции, здравоохранения и социального обеспечения.
Они слышат, как бедные требуют пособий как своего «права».
Для них это оскорбление, отпущенное вдобавок к открытой ране.
В поисках смысла жизни они обращаются к крайнему шовинизму и становятся защитниками «американской» веры.
Теперь они даже разрабатывают рационализацию для жизни, полной тщетности и разочарований: «Это угроза красных!» Теперь они не только наиболее яростно выступают за закон и порядок, но и становятся жертвами таких демагогов, как Джордж Уоллес, Общество Джона Берча и всякие многолетние «угрозы коммунистов».
Неуверенные в себе в этом быстро меняющемся мире, они цепляются за иллюзорные точки опоры, которые для них очень реальны.
Даже разговоры направлены на то, чтобы зафиксировать ваше положение в мире: «Я не хочу с вами спорить, просто скажите, что для вас значит наш флаг?», — или: «Что вы думаете о тех голодранцах из колледжа, которые ни дня в своей жизни не работали?» Они используют разоблачительные прилагательные, такие как «внешние агитаторы» или «смутьяны» и другие вопросы типа: «Когда вы в последний раз били свою жену?»
С другой стороны, средний средний класс и верхушка среднего класса занимают либеральную, демократическую, снобистскую позицию и нападают на фанатизм бедных, работающих по найму.
Они видят, что с помощью всевозможных способов уклонения от налогов средние и высшие средние слои населения могут избежать своего бремени от доли в уплате налогов, так что большая часть его возвращается (по их мнению) на них самих, то есть низший средний класс.
Они видят Сенат Соединённых Штатов, в котором примерно треть составляют миллионеры, а остальные, за редким исключением, очень богаты.
Законопроект, требующий полного публичного раскрытия финансовых интересов сенаторов и пророчески названный Senate Bill 1993 (возможно, именно в этом году он будет наконец принят), находится «в комитете», видят они, а потом говорят себе: «Правительство представляет высший класс, но не нас».
Многие представители низшего среднего класса состоят в профсоюзах, церквях, боулинг-клубах, братских, сервисных и национальных организациях.
Это организации и люди, с которыми нужно работать так же, как с любой другой частью нашего населения — с уважением, пониманием и сочувствием.
Оттолкнуть их автоматически означает потерять.
При этом они не обратятся в пыль и не исчезнут.
Нельзя просто переключить канал и от них избавиться.
Это вы могли сделать в своём радикализированном мире грёз, но они ещё здесь и никуда не денутся.
Если мы не выиграем их себе, их заберут Уоллес или Спиро Т. Никсон.
Никогда не сомневайтесь, что голос может принадлежать вице-президенту Агню, но слова, мстительная клевета — президенту Никсону.
Не было
