Для покупки акций «Сибнефти» была специально создана «Нефтяная финансовая компания», «НФК». Березовский утверждал, что лишь оказывал «НФК» консультационные услуги по участию в аукционе. Не прошло и года, как он бросил разыгрывать комедию и в интервью мне честно признался: «НФК» принадлежит ему.
Аукцион по продаже акций «Сибнефти» состоялся 28 декабря 1995 года. Стартовая цена составила 100 миллионов долларов. Было два конкурента: «Инкомбанк», чья дочерняя металлургическая компания «Самеко» предложила за пакет акций 175 миллионов долларов, и «НФК» Березовского, предложившая 100,3 миллиона.
Еще за несколько месяцев до аукциона Березовский решил, что победителем станет он. Но как нейтрализовать соперника? Некоторое время спустя глава Госкомимущества Альфред Кох рассказал мне, как прошли торги.
«Аукцион начинается. Вдруг как у Гоголя в „Ревизоре“ раздается „стук сапог“. Открывается дверь. Заходит человек и кладет на стол комиссии факс: „Я, Иван Иванович Иванов (фамилии не помню), директор завода „Самеко“, отзываю свою заявку“. Все. Конкуренции не было. Остался один покупатель, и он победил».
«Что в этом такого странного?»
«Я, находясь в твердом уме и здравой памяти, – ответил Кох, – подав однажды заявку на аукцион, не придумаю завтра ее отобрать, тем более, что речь идет о ста или двухстах миллионах долларов. Директор „Самеко“ – кажется, его фамилия Оводенко – подал заявку (и снял ее). Что-то должно случиться в течение нескольких дней, чтобы я наплевал на своего хозяина („Инкомбанк“), наплевть на то, что я буду выглядеть просто смешно на старости лет…»
«Вы думаете, он сделал это против воли „Инкомбанка“?» – спросил я.
«Абсолютно. На сто процентов».
«Но почему?»
«Жизнь дороже, наверное, чем хозяин, – усмехнулся Кох. – Ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться».
Тем не менее требовался по крайней мере еще один участник, чтобы аукцион состоялся. Весьма кстати подвернулась компания «Тонус», представлявшая интересы «Менатеп-банка» и одновременно дававшая финансовые гарантии «НФК» Березовского. Она предложила 100,1 миллиона долларов. «НФК» предложила 100,3 миллиона (всего на 300 тысяч больше стартовой цены) и выиграла аукцион.
Итак, Борису Березовскому удалось купить контрольный пакет акций «Сибнефти», когда, если исходить из стоимости этих акций, ее цена была меньше 200 миллионов долларов. Два года спустя «Сибнефть» продавала свои акции на российской бирже, компания уже оценивалась в 5 миллиардов долларов. Чем же объяснить прирост стоимости акционерного капитала за два года на 2400 процентов? Со времени залогового аукциона на «Сибнефти» мало что изменилось – то же неуклюжее предприятие-гигант, добывавшее столько же нефти для тех же покупателей. Но едва акции компании стали продаваться на свободном рынке, их стоимость приблизилась к реальной.
В последующие месяцы глава «Инкомбанка» Владимир Виноградов неоднократно заявлял в прессе, что результаты залоговых аукционов были фальсифицированы. «Инкомбанк», один из крупнейших коммерческих банков России, просто-напросто вывели из игры. Зимой 1994/95 года он значился в списке акционеров ОРТ (куда входили только самые избранные), но в последнюю минуту его вычеркнули. Он участвовал в подготовке залоговых аукционов, но на последнем этапе в число намеченных победителей не попадал. Он пытался купить акции «Юкоса», но безуспешно. Пытался купить акции «Сибнефти», но ему не позволили.
Как только «Инкомбанк» публично опротестовал результаты аукционов по продаже акций «Сибнефти» и «Юкоса», государственные структуры стали на него нажимать. 15 января Центробанк приступил к расследованию платежеспособности банка. Несмотря на то что «Инкомбанк» своевременно производил все платежи, в прессе появились домыслы о его финансовой несостоятельности; Центробанк даже ввел там на короткое время временное административное управление. К осени 1996 года «Инкомбанк» перестал бороться за то, чтобы результаты аукционов признали недействительными; но в частных беседах Владимир Виноградов продолжал утверждать: за кампанией по дискредитации его банка стояли Березовский со Смоленским.
Березовский продолжал скупать оставшиеся акции «Сибнефти», подав заявку на приобретение 15 процентов акций на денежном аукционе и еще 34 процентов на инвестиционных торгах.
Во время интервью накануне первых инвестиционных торгов (15 процентов акций «Сибнефти» были проданы 19 сентября 1996 года) Березовский держался на удивление спокойно. Когда я спросил его, насколько возможно участие иностранных инвесторов в аукционе по продаже 15 процентов акций, он ответил – маловероятно. Вести дела в России иностранцам чрезвычайно рискованно. «Мы управляем процессом в большей степени, чем им управляют западные компании», – объяснил он. На самом деле западные инвесторы поняли, что это не свободный рынок, а что-то вроде мафиозного сговора.
В обмен на 34 процента акций Березовский с Абрамовичем обещали инвестировать в «Сибнефть» 78 миллионов долларов в течение трех лет. Этой суммы было недостаточно даже для поддержания в норме существующих нефтяных скважин, не говоря уже о повышении производительности.
«Власть должна выражать интересы бизнеса»
Главный архитектор залоговых аукционов Анатолий Чубайс отрицал, что они были подтасованы и что государство получало до смешного мало денег. «Не забывайте, что это была огромная сумма», – сказал он о миллионах, которые «Менатеп» заплатил за акции «Юкоса».
Но правительство Ельцина явно не стремилось получить как можно больше денег за государственное имущество. Об этом говорит хотя бы то, что иностранцы не были допущены к участию в аукционах. «Предприятия продавались бы дороже, если бы в аукционах участвовали иностранцы, – признал Потанин. – Я выступал за их участие, но мое предложение не нашло поддержки в правительстве».
Сколько были готовы заплатить иностранные стратегические инвесторы за акции, выставляемые на аукционах? Об этом можно судить хотя бы по продаже акций «Лукойла» осенью 1995 года. На залоговых аукционах сам «Лукойл» купил 5 процентов акций своей компании за 35 миллионов долларов. Несколькими месяцами раньше американская нефтяная компания «Arco», купила 6 процентов акций «Лукойла» за 250 миллионов.
Есть и еще одно свидетельство подтасовки результатов залоговых аукционов: к каждому аукциону были допущены по крайней мере два участника, но почти всегда победитель платил лишь на несколько миллионов долларов больше стартовой цены. Эта цена была искусственной, она не имела никакого отношения к рыночной стоимости компании, что видно из следующей таблицы.
Шесть самых дорогих залоговых аукционов (в млн долларов США)
Из этих жемчужин в короне российской промышленности только акции «Норильского никеля» были проданы по более или менее реальной цене, хотя и она была в шесть раз меньше, чем на открытом рынке полтора года спустя. Продажа акций нефтяных компаний (первых пяти в таблице) была чистым надувательством – их стоимость на рынке была в 18–26 раз выше уже через полтора года после аукционов.
«Почему государство продавало свою собственность так дешево? Потому что продовали сами себе. Произошло сращивание государственного аппарата, части чиновников с этими генераторами идей, – утверждает полковник Стрелецкий, позже написавший бестселлер на эту тему. – Березовский, Гусинский, Бойко, Потанин и остальные. Эти люди знали, как нужно украсть. Для того чтобы украсть, им требовался союз с государственными чиновниками. Госчиновникам тоже были нужны деньги. И союз состоялся».
Березовский рассматривал этот вопрос философски. «Власть, если не говорить об абстрактном выражении должна выражать интересы бизнеса», – заявил он в ноябре 1995 года в интервью газете «Коммерсант». – И в последнее время власть все больше выражает интересы капитала.
Залоговые аукционы имели для России катастрофические последствия. Государство разом лишилось значительной части предприятий, кормивших бюджет. Эта ошибка проявится с особой силой уже через три года, когда государственная финансовая система рухнет.
«Мы совершили ошибку, приватизировав самые доходные отрасли, за счет которых правительство могло худо-бедно пополнять бюджет, – сказал министр внешних экономических связей Олег Давыдов. – Они (банки) забрали прибыли у государства, у тех слоев населения, которым зарплату не платили. Трагедия сегодняшнего дня в том, что если это были бы государственные предприятия, они приносили бы доходы, платили бы налоги, платили бы зарплату своим рабочим, они вносили в обновление капитала своего. Предприятие бы жило. Но пришли вот эти „собственники“, и что произошло? Прибыли нет. Налогов нет. Оборудование изнашивается. А деньги уплывают за рубеж».
Ирония, в частности, заключается в том, что деньги, на которые Березовский и другие олигархи купили акции предприятий на залоговых аукционах, принадлежали государству. Как только Гайдар с Чубайсом начали экспериментировать с капитализмом, правительство Ельцина стало делать все, чтобы укрепить кучку привилегированных банков. Эти структуры получали кредиты Центробанка под отрицательный реальный процент. Им давали огромные государственные средства для размещения на депозитах под процент ниже рыночного. Им разрешили захватить прибыли российских торговых организаций и не платить с них налоги. И, наконец, их допустили на эксклюзивный рынок государственных краткосрочных облигаций (ГКО) с доходом в 100 процентов и больше в долларах. Выплачивая такие высокие проценты по внутреннему долгу, российское правительство неотвратимо приближалось к банкротству. А банки со связями – «Онэксим», «Менатеп», «Столичный» – жирели на легко нажитых деньгах.
