Именно поэтому советский проект всеобщего и полного разоружения заставил заговорить о себе буквально всех государственных деятелей на Западе, причем в отличие от прошлых времен даже закоренелым скептикам и пессимистам приходилось крепко подумать, прежде чем объявлять новые советские предложения «утопией».
Времена изменились. Справедливо заметила миланская газета «Джорно», что еще несколько лет назад утопией казался полет на Луну. Но советский лунник превратил утопию в реальность. «Нам еще не удается полностью осознать все огромное значение этого великого научного достижения со всеми его социальными и политическими последствиями; вот почему советские предложения, если хорошо подумать, логичны и соответствуют духу времени», — писала газета.
«Логичны и соответствуют духу времени». Государственные деятели Запада, откликаясь на проект о всеобщем разоружении, не могли не учитывать, что именно в этом заключалась сила советских предложений.
«Ради проблемы всеобщего разоружения необходимо потрудиться», — сказал на следующий день после выступления Н. С. Хрущева министр иностранных дел Англии Селвин Ллойд.
«Это — попытка достигнуть соглашения в отношении одной из главных проблем, стоящих перед всем миром», — заявил 22 сентября о речи Н. С. Хрущева журналистам, аккредитованным при Организации Объединенных Наций, государственный секретарь США Гертер.
В те же дни консультативный совет демократической партии США обратился к Президенту США с призывом уделить самое серьезное внимание предложениям Советского правительства о всеобщем и полном разоружении.
Даже удалившийся от активных политических дел бывший премьер-министр Англии Уинстон Черчилль посоветовал в публичной речи правящим деятелям англосаксонских стран не отмахиваться от советских предложений, поскольку выдвинутая в них цель вызывает энтузиазм во всех странах.
Нечего и говорить, что в странах Азии, Латинской Америки, Африки эти предложения были встречены с особыми надеждами: открывалась перспектива быстрого подъема их экономики в результате прекращения гонки вооружений.
С характерным заявлением выступил министр иностранных дел Бразилии Лафер. Одобряя советский план всеобщего разоружения, он сказал:
«Непостижимо, какие колоссальные деньги расходуются на оружие, в то время как сотни миллионов людей во всем мире живут в нищете».
Президент США Д. Эйзенхауэр, выступая в Абилине спустя некоторое время после визита Н. С. Хрущева, счел необходимым специально остановиться на важности вопроса, поставленного на повестку дня проектом о всеобщем разоружении, и подчеркнуть значение для хозяйства слаборазвитых стран высвобождения громадных средств из военных бюджетов.
Единодушную поддержку получили предложения о всеобщем и полном разоружении в странах социалистического лагеря; парламенты и правительства этих стран заявили, что будут считать главнейшей задачей своей внешней политики борьбу за претворение в жизнь предложений СССР.
С каждым днем становится все более осязаемой могучая притягательная сила лозунга, выдвинутого со всемирного форума в качестве главнейшей и практической задачи сегодняшнего дня: «Мир без оружия — мир без войн».
Придана новая сила движению за мир, и оно стало целеустремленнее, увереннее, шире. В ходе дебатов в Организации Объединенных Наций о советском проекте разоружения XIV сессия Генеральной Ассамблеи приняла проект совместной советско-американской резолюции, к которому присоединились в качестве соавторов остальные 80 делегаций стран — членов ООН.
Начало положено. Ясно, что потребуется еще много борьбы и сил, чтобы довести начатое великое дело до победного исхода. Н. С. Хрущев выразил думы и чаяния всех людей доброй воли, когда заявил в докладе на третьей сессии Верховного Совета СССР 31 октября 1959 года:
«Если будут приведены в действие все силы, стоящие за мирное урегулирование международных вопросов, если руководящие круги, определяющие политику стран Запада, поймут невозможность проводить в наше время иную политику, кроме политики мирного сосуществования, если народы скажут свое твердое слово против войны, то уже в ближайшее время будут сделаны решающие шаги по устранению военной угрозы и откроется ясный, светлый путь к миру для всего человечества».
«Коммунист № 1» встречается с «капиталистом № 1»
Когда в предсумеречный час 18 сентября мы выходили из здания Организации Объединенных Наций, один видный американский журналист сказал нам:
— Жалко, что никого из нас не будет на сегодняшней встрече двух первых номеров — «коммуниста № 1» и «капиталиста № 1».
Наш собеседник имел в виду, что в 6 часов губернатор штата Нью-Йорк Нельсон Рокфеллер должен был нанести визит главе Советского правительства в гостинице «Уолдорф-Астория».
Громкое имя «Рокфеллер» навсегда вошло в историю американского капитализма. Оно стало известно еще в XIX веке благодаря стараниям старого Джона Д. Рокфеллера, который методами, выходящими за пределы даже буржуазной законности, сколотил огромную нефтяную империю, сделав название «Стандард ойл» синонимом монополистического капитала, а свое собственное имя — одним из самых ненавистных в Соединенных Штатах. Скончавшись в 1937 году в почтенном возрасте — 98 лет, основатель рокфеллеровской династии еще задолго до своей смерти передал бразды правления своему сыну Джону Д. Рокфеллеру — младшему, который здравствует и поныне в возрасте 85 лет, хотя и не занимается активной деятельностью. Традиции династии ныне продолжают пять его сыновей — Джон Д. Рокфеллер III, Уинтроп, Нельсон, Лоуренс и Дэвид.
Если полвека назад имя Рокфеллера означало нефть, то теперь оно ассоциируется и с банковским делом, и с торговлей недвижимостью, и с машиностроением. Щупальца гигантски разросшегося осьминога обвили многие отрасли американской экономической жизни.
Пять братьев специализируются в разных областях. Младший из них, Дэвид, — банкир, вице-президент рокфеллеровского «Чейз Манхэттэн бэнк»; Уинтроп занимается сельским хозяйством, Лоуренс представляет интересы Рокфеллеров в различных промышленных корпорациях, Джон занимается рокфеллеровскими «благотворительными организациями», а Нельсон — политикой.
Это не значит, конечно, что Рокфеллеры раньше не занимались политикой. Отнюдь нет. В течение многих десятилетий им принадлежало важное слово в определении внешнеполитического и внутриполитического курса различных сменявших друг друга американских правительств. Но если в прошлом Рокфеллеры и руководители других монополий предпочитали оставаться в тени, поручая своим ставленникам представлять их интересы на политической арене, то теперь положение изменилось. Ставки стали слишком велики — речь идет о судьбах американского капитализма, — и игру уже стало труднее вести через подставных лиц.
И вот списки американских политических деятелей начали пестреть фамилиями, которые раньше встречались только среди членов правлений финансовых и промышленных корпораций. Про первый кабинет, сформированный после прихода республиканцев к власти в 1952 году, говорили, что он состоит из десяти миллионеров и одного водопроводчика (имелся в виду, конечно, не рядовой рабочий, а министр труда Тобин, руководитель профсоюза водопроводчиков). Примерно то же самое можно сказать и про второй кабинет, сформированный в 1956 году, с той только поправкой, что из него выбыл водопроводчик и остались одни миллионеры.
Основные дипломатические посты также заняли крупные финансисты и промышленники — банкир Диллон (заместитель государственного секретаря), промышленник Уитни, акционер «Стандард ойл» (посол США в Лондоне), владелец крупнейшей корпорации по производству бумаги Зеллербах (посол США в Риме), банкир Хоутон (посол США в Париже).
Когда в 1958 году Нельсон Рокфеллер впервые выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора крупнейшего штата — Нью-Йорк, это означало, что американский «большой бизнес» решил выдвинуть на огневые позиции тяжелую артиллерию. Пустив в ход свои миллионы и изрядную дозу социальной демагогии, Рокфеллер выиграл эти выборы, победив другого миллионера — Аверелла Гарримана. Американская печать острила, что даже человеку с состоянием в 100 миллионов долларов трудно тягаться с кандидатом, семья которого имеет капитал в несколько миллиардов. Борьба двух миллионеров за один из крупнейших политических постов в стране красноречиво свидетельствует о том, кому принадлежит реальная власть в Соединенных Штатах Америки.
Вопрос об этих выборах возник и в беседе главы Советского правительства с Нельсоном Рокфеллером. Как потом рассказывал нью-йоркский губернатор, он высказал предположение, что Н. С. Хрущев не ожидал, что выборы приведут к таким результатам.
