Напрасно американские репортеры потом выпытывали у Никиты Сергеевича, какое впечатление произвел на него Уолл-стрит.
— Что можно сказать, когда выглядываешь из окна машины на несколько минут? — пожал плечами Никита Сергеевич. — Ведь если бы я попытался сформулировать свои впечатления, меня упрекнули бы в чересчур богатом воображении. Я не хочу делать этого.
…Итак, все дальше и дальше несутся машины. Горят разноцветными рекламами, яркими витринами проспекты центрального Нью-Йорка и самый главный среди них — Бродвей. Шумит и грохочет гигантский город. И вот в небо уходит громада здания, возвышающегося над соседними небоскребами, как миллиардер над миллионерами. Мы в самом сердце Нью-Йорка, перед его символом, эмблемой, ориентиром, узловой точкой, монументом самому себе из стали, бетона, стекла, вознесшимся к облакам на 400 с лишним метров ввысь своими 102 этажами.
Таков небоскреб «Эмпайр стейт билдинг», проектировавшийся в 1928–1929 годах как грандиозный символ «американского процветания» после окончания первой мировой войны, когда миллионные состояния «делались из воздуха» и биржи Уолл-стрита перехлестывали по азарту своей финансовой игры казино Монако, Ниццы, Парижа, Сан-Ремо и Бермуд, вместе взятых. Но вышла осечка. В 1929 году над США разразилась экономическая буря, и «Эмпайр стейт билдинг» вместо монумента процветания стал гигантским памятником поверженных иллюзий и разбитых жизней.
Под ним толщи гранита. Манхэттэн — сплошь гранитный остров, прекрасный фундамент для зданий любой высоты. Но при капитале это прежде всего выгодный участок для бешеной коммерции и финансовых спекуляций. Гранит Манхэттэна подобен неиссякаемой золотой жиле. Из нее текут в сейфы собственников таких небоскребов миллионные доходы.
Не свободный и гордый замысел архитектора породил небоскребы в центре Нью-Йорка, а то, что при капитализме экономические законы земельной ренты оказались сильнее естественных законов тяготения. И вот вытягиваются здания в высоту, наперекор силе тяжести, вознося к небесам бессмысленный груз коммуникаций, лишая город воздуха и света…
Чтобы купить участок земли для проектировавшегося небоскреба «Эмпайр стейт билдинг», нужно было заплатить 11 миллионов долларов. Но эти деньги с лихвой супились. Рента в «Эмпайр стейт билдинг» столь же головокружительна, как и его высота.
В холле «Эмпайр стейт билдинг» Никиту Сергеевича и других советских гостей встретил полковник Генри Краун, глава корпорации, владеющей этим небоскребом. Он пригласил гостей подняться на 86-й этаж.
В лицо ударили упругие порывы воздушных потоков с океана. Отвесными террасами сбегали вниз коробки небоскребов. На дне каньонов из камня, бетона, стали и алюминия едва слышно хлопотал и суетился Нью-Йорк. Вспыхивали рекламы отелей, кинотеатров, баров, напитков, сигарет, патентованных средств косметики — всего, что продается и покупается на доллары, а создается руками миллионов тружеников. Лучи заходящего солнца рельефно очертили контуры этого кипучего средоточия торговли, финансов, коммуникаций, развлечений, страданий, разбитых надежд, преступности, богатства нищеты. Оболочка города внушительна, она показывает, что для человеческой выдумки и приложения сил, прогресса техники нет потолка. А содержание Нью-Йорка, конечно, не сразу открывается для взора.
В наши дни «Эмпайр стейт билдинг», разумеется, уже не «чудо света». Человеческая мысль достигла того, о чем в дни, когда возводился этот небоскреб, мечтали как о фантастике. Во время нашего пребывания в Нью-Йорке одна американская газета напечатала такую карикатуру: на небоскребы смотрит Луна с советским вымпелом, повязанным вокруг нее в виде платочка. Американец, глядя на Луну, говорит другому: «А знаешь, ведь с небоскреба в нее нам легче запустить ракету, ближе…»
Спрашивается: за чем же дело стало?
Широко обводя рукой горизонт, г-н Краун показывал советским гостям достопримечательности, лежащие внизу: небоскребы, мосты, парк, снова небоскребы, гавань…
— Можно ли полюбоваться таким же интересным видом в Москве? — спросил он Н. С. Хрущева.
— А Вы были в Москве? Не были. Приезжайте посмотреть на нее. Нью-Йорк — красивый город, а Москва— лучше, — сказал Н. С. Хрущев.
Г-н Краун предложил подняться повыше, на 102-й этаж.
Ветер хлестал еще сильнее, соседние небоскребы уменьшились в размерах, но зато шире раздвинулся горизонт.
В заключение визита г-н Краун пригласил Никиту Сергеевича посетить кабинет номер 8009 на 80-м этаже — личную контору владельца небоскреба. Здесь полковник Краун преподнес своему гостю модель «Эмпайр стейт билдинг». После короткого приема Н. С. Хрущев, поблагодарив радушного хозяина за оказанную встречу, простился с ним.
Визит в Нью-Йорк близился к концу. Предстоял еще один прием: обед, который устраивал в честь главы Советского правительства генеральный секретарь Организации Объединенных Наций Даг Хаммаршельд.
На обеде присутствовали главы большинства делегаций стран, представленных в этой международной организации. Премьеры ряда стран, министры иностранных дел, видные политические деятели, дипломаты, ответственные сотрудники Организации Объединенных Наций приветствовали появление в зале Председателя Совета Министров СССР.
После краткого вступительного слова Д. Хаммаршельда, отметившего, что ему выпала большая честь принимать главу Советского правительства, к присутствовавшим обратился Н. С. Хрущев. Он поблагодарил за устроенную ему и его коллегам теплую встречу и затем коснулся роли, которую должна играть в современных условиях эта всемирная организация.
— Все мы, — сказал Н. С. Хрущев, — должны заботиться о том, чтобы Ассамблея нашла в себе достаточно сил и мужества для принятия правильных и мудрых решений. Было бы особенно отрадно, если бы удалось достигнуть если не немедленного, то, по крайней мере, достаточно быстрого решения кардинальных вопросов, стоящих перед Объединенными Нациями, таких, как разоружение, и других вопросов, существенно важных для создания условий стабильного мира.
Самые чиновные лица в зале оживились, когда Никита Сергеевич высказал мысль о том, как сделать работу Организации Объединенных Наций более продуктивной.
— Не имеет ли смысла рассмотреть вопрос о начислении жалованья для тех, кто участвует в заседаниях Объединенных Наций, в зависимости от темпов решения ими кардинальных проблем, стоящих на повестке дня этой организации?
Никита Сергеевич свою мысль не развивал, он, наоборот, предупредил, чтобы делегаты не обижались на эту реплику, сделанную в шутливом тоне, хотя и с серьезной подкладкой.
— Хрущев любит шутки, — сказали рядом с нами по-французски. Кто-то добавил: — А вам не кажется, что в конце концов потребуют, чтобы был заведен именно такой порядок? — Ответ был негромкий, и мы его не расслышали.
Так или иначе, коротенькая, но многозначительная реплика Никиты Сергеевича дала пищу для оживленных разговоров. А на следующий день в американской прессе появились комментарии и даже карикатуры на ту же тему.
Американцы любят остроумие, а в данном случае Никита Сергеевич коснулся вопроса, вызывающего среди американцев немалые страсти.
Так закончился еще один этап визита Н. С. Хрущева в Соединенные Штаты Америки. Через считанные часы, утром следующего дня, предстояло совершить немалый путь на западное побережье Америки, в Калифорнию.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ЗДЕСЬ ВСТРЕЧАЮТСЯ ТЕПЛЫЙ И ХОЛОДНЫЙ ВЕТРЫ
На самолете «Боинг-707»
Перелет от Нью-Йорка до Лос-Анжелоса, от берегов Атлантического до берегов Тихого океана, занял шесть часов.
Реактивный самолет «Боинг-707» — новинка американской промышленности — только недавно начал свои регулярные рейсы. Когда было принято решение предоставить его в распоряжение Никиты Сергеевича Хрущева для полетов над территорией Соединенных Штатов, среди журналистов моментально распространились две или три невеселые истории, связанные с «Боингом». Рассказывали, что у самолета не всегда срабатывают шасси и ему уже приходилось садиться, как говорят, на «брюхо». Правда, успокаивали «опытные» путешественники американского происхождения, ни один «Боинг» не потерпел настоящей, сенсационной катастрофы. Тем из нас, кто слушал эти разговоры, начинало казаться, что эта катастрофа прямо-таки ожидается для очередной крикливой шапки на всю первую полосу газет.
Более «солидные» американские журналисты подходили к вопросу о шасси «Боинга» с иной точки зрения.
— Да, конечно, — взвешивали они все «за» и «против», — видимо, с шасси будут работать конструкторы, но для беспокойства о вашем Премьере нет ни малейших оснований. У нас в Америке все могут! Как только стало известно, что пошаливают шасси, мгновенно на помощь пришли фирмы, вырабатывающие маслянистую пену. В случае чего ею заливают всю бетонированную дорожку, и самолет садится как в масло…
