Русский народ – очень трудолюбивый народ, а сказка о русской лени – только сказка. Ленивый народ – это тот, кто ничего не делает. Русские же освоили территорию, 48 %, которой покрыто вечной мерзлотой и построили в тяжелейших условиях некогда самое мощное государство в мире. Ленивый народ этого сделать не может.
«Ни один народ в Европе не способен к такому напряжению труда на короткое время, какое может развить великоросс; но и нигде в Европе, кажется, не найдем такой непривычки к ровному, умеренному и размерному, постоянному труду, как в той же Великороссии»[239].
Как считал русский философ Николай Бердяев, определенная леность у русских есть следствие нашего русского неровного климата, когда вся работа падала на лето и на часть весны и осени, все остальное – время суровой зимы, когда люди живут тем, что сумели запасти в летнее время. Отсюда и такое качество, как штурмовщина, умение быстро сделать работу за определенный отрезок времени, чтобы потом долгое время пользоваться его плодами.
Видимо, дворянин Бердяев был плохо осведомлен о труде простых крестьян, уподобляя их медведю, сосущему всю зиму лапу в берлоге и находящемуся в спячке. Однако зима для людей – это не время спячки, они живут, а это требует постоянного труда. Также как и летом необходимо ухаживать за скотиной, также необходимо готовить пищу, к тому же необходимо подготавливаться к лету, ведь, как известно, телегу готовят зимой. Конечно, зимой нет сельхозработ, что, в определенной степени, замедляло ритм жизни, но представления о крестьянине, всю зиму сидящем на печке и сосущим лапу, в корне неверно.
«По сравнению с Западной Европой, природа здесь мачеха. Западный человек никогда не был угнетен непрестанной работой круглый год лишь для того, чтобы быть только сытым, одеться, обуться, спастись от непогоды, устроиться в жилище так, чтобы не замерзнуть от стужи, чтобы не потонуть в грязи, чтобы заживо не быть погребенным в сугробах снега»[240].
К этому стоит добавить, что трудолюбивый американский народ не построил ни одного крупного города на Аляске, трудолюбивый канадский народ не построил ни одного крупного города на северных территориях Канады, один «ленивый» русский народ покрыл городами всю Сибирь, в том числе построил множество крупных городов: Якутск, Иркутск, Норильск, Красноярск и мн. др.
«Очень принято говорить о русской лени, – однако русский народ преодолел такие климатические, географические и политические препятствия, каких не знает ни один иной народ в истории человечества»[241].
В корне нельзя согласиться с теми, кто вслед за Бердяевым повторяет, что русские «полярный народ», что в нем уживаются прямо противоположные качества такие как, например, анархизм и любовь к государству. Такие идеи всегда, в конечном счете, ведут к негативной оценке всего комплекса социально-психологических особенностей психологического склада нации, к идеям о «гермафродитном комплексе», «ушибленностью ширью» и т. д. Раздвоение личности бывает только у шизофреников.
Обычно идеи об амбивалентности российского национального психического склада рождаются из идей о «противоречивом» расположении между Европой и Азией, между христианством и исламом, особенностями российского климата, в котором холодная зима сменяется теплым летом. Все эти обоснования в высшей степени надуманы. Во-первых, любой народ живет между различными культурами и народами, русские здесь не исключение, о наивности «азиопной» концепции мы писали выше. Приход весны на смену зиме – не уникальное российское явление. И если бы климат действительно таким образом однозначно формировал характер народа, то чукчи и другие народы Севера обладали во многом таким же менталитетом, как и русские. Практически все народы живут на стыке разных религиозных концессий, более того, множество народов не только расположены между двумя религиями, но и сами расколоты на разные религиозные течения, примером могут послужить немцы, французы, американцы, англичане и т. д.
Но откуда же взялась столь популярная идея о раздвоенности русского национального характера? Во-первых, мнение исследователей о раздвоенности психологии своего народа характерно не только для России. Так, исследуя ценности американского общества, Д. Ф. Кубер и Р. А. Харпер в книге «Проблемы американского общества: конфликт ценностей»[242], также пишут о противоречивости и несовместимости ценностей американского национального психического склада. Подобные идеи, чаще всего, есть не показатель раздвоенности психологии народа, а идейной раздвоенности исследователя, неспособности его понять дух народа. Противоречив не аксиотип, а концептуальные схемы исследователя. А противоречивость в этом случае, как известно, есть синоним их неверности.
Вспомним судьбу самого Бердяева. Наполовину француз (мать), наполовину русский (отец), первоначально марксист, затем ярый критик марксизма, сначала был антимонархистом, потом монархистом. Вся жизнь Бердяева – это сплошные метания, поэтому когда он писал о метаниях русского народа, он неосознанно экстраполировал свою судьбу на судьбу всего народа.
Не раз многими исследователями справедливо подчеркивалось, что в русской психологии уживаются анархизм и любовь к государству. Но свидетельствует ли это о противоречивости русского психического склада? На первый и поверхностный взгляд – да. Но в действительности нельзя говорить о любви или ненависти к такому широкому понятию, как государство. Русский народ не любит чиновников, законы, бояр (окружение государя), но любит: государя, территорию (ни пяди земли), государство как заступника и помощника, как реализатора некой идеи.
Нельзя также судить о национально-психологических особенностях всего народа по национально-психологическим особенностям отдельных, даже наиболее ярких его представителей. Необходимо крайне осторожно судить о взглядах народа в целом, основываясь лишь на мировоззрениях выдающихся писателей, полководцев и т. д. Поведение, взгляды, произведения великих людей часто могут не отражать особенности психологического склада всего народа. По сути, они и становятся великими людьми, потому что обладают очень специфическим набором качеств, который присущ далеко не каждому представителю народа.
В основе заблуждений Бердяева лежала также абсолютизация конкретного исторического момента, непонимание того, что поведение народа во многом детерминировано объективными обстоятельствами. В труде «Душа России» Бердяев пишет:
«Россия – самая безгосударственная, самая анархическая страна в мире. И русский народ – самый аполитический народ, никогда не умевший устраивать свою землю. Все подлинно русские, национальные наши писатели, мыслители, публицисты – все были безгосударственниками, своеобразными анархистами. Анархизм – явление русского духа, он по-разному был присущ и нашим крайним левым, и нашим крайним правым…
Россию почти невозможно сдвинуть с места, так она отяжелела, так инертна, так ленива, так погружена в материю, так покорно мирится со своей жизнью»[243].
Это труд написан в 1915 году, за два года до того, как «аполитичный народ» совершил революцию, ставшую центральным политическим событием двадцатого столетия, изменившим весь мир, а последующий массовый энтузиазм русского народа вряд ли имеет исторические аналоги. Значит, инертность была обусловлена не качествами русского народа, а социально-экономическим укладом царской России, тормозившим его развитие. Так называемая «безгосударственность» русских писателей, мыслителей, публицистов XIX столетия была детерминирована не природным анархизмом русских, а глубокими противоречиями, созревшими и резко усугубившимися в XIX веке. Остро чувствуя разрастание кризиса, предчувствуя беду, русская интеллигенция отворачивалась не от государственности как таковой, а от её формы, существовавшей в той России.
Наилучшая жизнь для страны, очевидно, есть такая, какая наилучше соответствует ее внутреннему строению и вытекающим отсюда потребностям.
Л. А. Тихомиров
Сопряжение духовности и коллективизма проявляется в русской идее в стремлении к абсолютной справедливости. В книге, посвященной исследованию ценностей русского народа, отечественный исследователь Н. А. Бенедиктов отмечает:
«Социологические исследования показывают постоянное различие блоков ценностей и их иерархии у русского и западного человека. Высший блок наиболее значимых для русского человека ценностей назван блоком “справедливость”… Добиваясь восстановления личного удобства как проявления личной свободы и своеволия, западный человек сочтет справедливым навязывание его миропорядка другим людям и, как правило, об этом не очень и задумывается. Отсюда и двойной счет во взаимоотношениях, в политике и т. п. Для русского человека двойной счет во взаимоотношениях исключен»[244].
