«Возникает вопрос, какой тип общества был действительно создан в СССР, как он соотносится с марксистской теорией? Политически советское общество было и остается тоталитарным. Социально советское общество резко поляризовано. Полюса его социальной структуры образуют высший и низший классы, разделенные социальной прослойкой…
Нижний полюс советского общества образует класс наемных работников государства, охватывающий рабочих, колхозников и массовые группы интеллигенции. Границы этого класса в значительной степени совпадают с часто используемым газетным клише “трудящиеся”. С моей точки зрения, “трудящиеся” составляют единый класс, отличительными особенностями которого служат практическое отсутствие собственности и крайняя ограниченность социально-политических прав. Положение этого класса характеризуется скученностью в коммунальных квартирах или собственных домах без удобств, низкими доходами, ограниченной структурой потребления, неблагоприятными экологическими условиями жизнедеятельности, низким уровнем медицинского обслуживания и социальной защиты… Сотни миллионов обездоленных, полностью зависимых от государства представителей этого класса пролетаризированы, десятки миллионов — люмпенизированы, т. к. отчуждены не только от средств производства, но и от собственной истории: культуры, национальных и общечеловеческих ценностей…
Главное социальное отношение советского общества на протяжении десятилетий заключалось в экономической эксплуатации и политическом подавлении трудящихся партийно-государственной номенклатурой. Возникшее в начале 30-х годов и резко углубившееся к 80-м социальное противостояние этих классов носило и носит антагонистический характер…
Единственно разумной политикой является последовательный демонтаж тоталитарной государственно-монополитической системы в целях ее замены более эффективной системой “социального капитализма”, сочетающего частную собственность с демократической формой политического правления и надежными социальными гарантиями для трудящихся… Такое развитие советского общества надо рассматривать как переход от самого негуманного и антисоциалистического капитализма в мире к значительно более цивилизованному, гуманному и “социализированному” капитализму» [57].
Этот доклад — целая хрестоматия гипостазирования. Это и образ советского общества: «трудящиеся — единый класс с практическим отсутствием собственности и крайне ограниченный в социальных правах», и его «скученность в коммунальных квартирах» (в 1989 год в РСФСР в коммунальных квартирах проживали 6,1% семей), и его «низкий уровень социальной защиты». Отдельные, быстро изживаемые свойства выдаются за сущность всего жизнеустройства. Это и «десятки миллионов люмпенов, которые отчуждены не только от средств производства, но и от собственной истории, культуры, национальных и общечеловеческих ценностей». Это и «антагонистический класс партийно-государственной номенклатуры, эксплуатирующий трудящихся» и светлый образ «цивилизованного, гуманного и “социализированного капитализма», который вот-вот придет на смену советскому строю. Во всем этом отсутствует целостное представление о большой системе — общественном строе — и грубо нарушается мера, на удивление.
Академику вторят другие видные социологи — ныне профессора ГУ-ВШЭ О.И. Шкаратан и первый проректор ГУ-ВШЭ, зав. кафедрой экономической социологии, профессор В.В. Радаев. Они пишут:
«Обычный советский человек, вплоть до университетского профессора, десятилетиями жил в мире мифов и легенд, начало которым положил великий мистификатор Сталин… Повседневные реальности: коммунальные квартиры, плохая, фальсифицированная пища, врачи, не умеющие лечить чиновники, которым нужно дать взятку… Где-то там далеко писались книги советологов, в которых было немало правды. Да и в стране находились еретики, расположенные на двух полюсах общественной лестницы. С одной стороны, некоторые работники ЦК КПСС, а с другой — высоколобые диссиденты, черпавшие непонятными путями информацию об обществе, их окружавшем. Но до прорыва, совершенного М. Горбачевым,… в стране не было еще той критической массы интеллектуализма, которая необходима для решения судеб страны!» [118].
Тут объектом гипостазирования стал даже сам Горбачев с его «критической массой интеллектуализма». Какие призраки и демоны заполняли разум социологов перестройки! Вот уж, действительно, alienatio.
В отчуждении видит причину краха советской системы и А.И. Фурсов — историк-марксист, известный как противник Горбачева и неолиберальной реформы. Уже сегодня, после опыта двух десятилетий, он пишет об отчуждении в СССР «материальных и социально-духовных факторов», существенно расширяя перечень объектов отчуждения:
«Отношения по поводу социальных факторов производства — это отношения по поводу социальных же процессов, опосредующих отношение человека к веществу и информации. Если именно социальные факторы отчуждаются в качестве главных, то это означает, что именно они суть системообразующий объект отчуждения, а следовательно, системы производства в целом. Присвоить социальные факторы производства значит лишить группы индивидов возможности по своей воле и в своих непосредственных интересах создавать коллективные формы (организации), устанавливать социальные отношения и т. п., короче, распоряжаться своей способностью (“социальной силой”) выступать в качестве субъекта. Речь, таким образом, идет о контроле над сферой “субъект-субъект”, о ее отчуждении.
Духовные факторы производства суть идеи (представления, верования), образы, символы, ценности, посредством которых человек соотносит себя с материальным и социальным миром (т. е. с веществом и энергией). Духовные факторы производства — это то, во что верят люди, ценности, которыми они руководствуются в социальном поведении и материальном производстве и, самое главное, цели и смыслы, определяющие их поведение… Контроль над этой сферой, ее отчуждение означает лишение групп и индивидов возможности самостоятельно определять ценности и цели своего существования. Отчуждение в некоем социуме двуединой сферы “субъект-субъект” — “субъект-дух” в качестве главной (а следовательно — системообразующей производственной) означает, что антагонистические отношения производства (распределение факторов производства) складываются в данном социуме по поводу человеческой способности (силы) формировать коллективы, цели и ценности, а не по поводу вещественных факторов производства (отношения “субъект-предмет”)» [146].
Попробуйте распутать эти хитросплетения! Реальность, о которой можно рассуждать в общедоступных понятиях, заменяется клубком оригинальных сущностей, рожденных воображением. Социум двуединой сферы «субъект-субъект» — «субъект-дух», антагонистические отношения производства… Что это такое, зачем? Почему контроль над какой-то сферой называют отчуждением, которое «лишает индивидов возможности самостоятельно определять ценности и цели своего существования»? Разве возможно существование общества без всяких норм (контроля)? Уже кроманьонцы в своих пещерах взяли и наложили табу на инцест — не дали индивидам возможности самостоятельно определять ценности сексуальной жизни. Как историк-марксист представляет себе диктатуру пролетариата без контроля над «образами символами, ценностями, посредством которых человек соотносит ceбя с материальным и социальным миром»?
Каким же образом в СССР удалось устроить такое отчуждение, «что широка страна моя родная» превратилась в «империю зла»? А.И. Фурсов пишет:
«В соответствии с Уставом КПСС партия выступает как ядро (т. е. организующий и направляющий центр) всех без исключения общественных (будь то “государственные" или “хозяйственные”) организаций… А поскольку она — ядро “государственной” организации, то именно она разрешает все остальное… — процесс создания и функционирования других коллективных форм. Это и есть отчуждение социальных факторов производства.
Но это, естественно, не все. Поскольку официальной социальной целью развития объявлялось построение коммунизма под руководством КПСС и на основе марксизма-ленинизма, то обязательное принятие… населением последнего в качестве комплекса идей и ценностей, необходимого, обязательного для функционирования в качестве элементов данной системы означает не что иное как отчуждение духовных факторов производства. Само наличие суперорганизации, сверхколлектива становится процессом, целью и средством отчуждения духовного комплекса, т. е. общества в целом» [146].
И эту схоластику нам предлагают как «теоретико-методологический анализ системы исторического коммунизма»! Ну, назови КПСС супер-организацией, как из этого следует, что ее «наличие становится целью отчуждения духовного комплекса, т. е. общества в целом»? Ведь это бессмыслица. А из нее делается вывод о самой сущности советского строя якобы «основанного» на отчуждении! (См. также Приложение).
