посвященному в премудрости юриспруденции человеку понятно, что столь обширный (80 страниц машинописного текста) протокол допроса П.П. Ткалуна. обозначенный в его следственном деле как протокол допроса от 20 февраля 1938 г., в жизни на самом деле не мог быть ограничен одним днем и одним допросом подследственного. Создается устойчивое впечатление, что данный протокол есть обобщенный материал нескольких допросов П.П. Ткалуна или его развернутых показаний в виде ответов на вопросы, поставленных следователем, очевидно, в письменном виде.
Оказалось, что это действительно так. Данный протокол допроса составлен следователем Особого отдела ГУГБ НКВД СССР майором госбезопасности З.М. Ушаковым по материалам собственноручных показаний, написанных П.П. Ткалуном в течение нескольких суток: он начал их писать 20 февраля, а закончил 24 февраля 1938 г. В свою очередь, названные показания вобрали в себя материал ранее написанных собственноручных показаний П.П. Ткалуна (ответы в письменном виде на вопросы следователя) от 10, 13 и 20 января 1938 г.
«СОБСТВЕННОРУЧНЫЕ ПОКАЗАНИЯ
арестованного П.П. Ткалуна от 13–14 апреля 1938 г.
В Кремле мною создана была заговорщическо-террористическая группа, в состав коей входили:
1. Брюханов П.Н. – комендант здания Рабоче-Крестьянского правительства.
2. Таболин Н.Н. – начальник части боевой подготовки Управления коменданта Кремля.
3. Кушлис – комендант здания Управления коменданта Кремля.
4. Колмаков – начальник финансового отделения УКМК.
5. Ганжерли – дежурный помощник коменданта Кремля.
6. Хурцев – дежурный помощник коменданта Кремля.
7. Дергачев – начальник полковой школы Кремля.
В эту же группу заговорщиков вошли завербованные моим заместителем С.И. Кондратьевым:
8. Янсон – комендант мавзолея и заведующий особым кино.
9. Цвирко – комендант Большого Кремлевского дворца.
Кроме того, как я уже указал, заговорщиком являлся и мой заместитель С.И. Кондратьев, присланный в Кремль на эту должность в 1936 году Ягодой Г.Г.
Из состава этой группы заговорщиков мною до сих пор был назван лишь один Таболин, остальных же я скрыл, ограничившись тем, что сказал, что этих людей я лишь подготовил к вербовке в заговорщики, как антисоветски настроенных людей.
Скрыл я эту группу заговорщиков потому, что когда я был арестован, то эти люди-заговорщики были вне подозрений и могли бы под руководством С.И. Кондратьева продолжать и после моего ареста заговорщическую и террористическую работу в Кремле, т. е. совершить теракт над Сталиным.
С первого же допроса следствие настойчиво изобличало меня, как террориста.
Вследствие этого, видя, что скрыть эту группу вовсе невозможно, я и сманеврировал и дал о ней неверное, ложное, не до конца правдивое показание.
Своего заместителя Кондратьева я также называл следствию только как ягодинского человека, скрыв от следствия свою заговорщическую связь с ним опять-таки потому, что считал Кондратьева вне всяких подозрений, надеясь, что он, Кондратьев, останется тем самым неразоблаченным и сможет продолжать заговорщическо-террористическую работу в Кремле.
Я нахожусь под арестом три месяца, и, хотя меня неоднократно следствие спрашивало об этой группе людей, я упорно отрицал их участие в заговоре, и мне казалось, что в конце концов мне удастся окончательно обмануть следствие и сохранить этих заговорщиков, если не в Кремле, то спасти их от ареста.
Об обстоятельствах вербовки в заговор Таболина мною показано в протоколе допроса от 20 февраля сего года.
Брюханов, как я показывал в том же протоколе допроса, был мною подготовлен к вербовке в заговор еще в бытность мою комендантом города, а его – младшим помощником коменданта гор. Москвы. Поэтому при назначении моем в Кремль я и перевел Брюханова из комендатуры города в Кремль при помощи члена центра антисоветского военного заговора Б.М. Фельдмана.
Вербовка Брюханова в заговор окончательно была оформлена мною в 1936 году в Сочи, во время нашего совместного отдыха там. Получив согласие Брюханова на вхождение в заговор, я сказал ему, что Кондратьев С.И. также является заговорщиком и что в мое отсутствие ему, Брюханову, надо выполнять все указания по заговору Кондратьева С.И. Одновременно мною также было сказано Брюханову, что заговором охвачены очень многие видные, работающие на ответственных военных и гражданских постах люди, но на его вопрос “а кто конкретно?”, я ему не сказал, заявив, что участие в заговоре требует не только от меня, но и от него сугубой конспирации и, посколько это для работы Брюханова сейчас не нужно, постолько и болтать об этом также не стоит.
Никаких конкретных заданий по заговору я Брюханову не давал, а сказал ему, что предполагаю его по возвращении из отпуска назначить комендантом здания Рабоче-Крестьянского правительства. Я говорил Брюханову, что посколько в задачи заговора входит свержение Советской власти, постолько нашей задачей в Кремле может явиться в момент свержения Советской власти арест или убийство членов Политбюро ЦК ВКП(б), в первую очередь Сталина. Брюханов действительно был мною назначен вскоре по возвращении из отпуска комендантом здания Рабоче-Крестьянского правительства. Назначая Брюханова на эту должность, я имел в виду использование его для выполнения основной своей задачи – ареста членов ПБ ЦК ВКП(б) в соответствующих подъездах здания Рабоче-Крестьянского правительства согласно моему плану, о котором я показывал в протоколе от 20 февраля сего года.
Как я уже указывал в вышеупомянутом протоколе допроса, я приложил старания к тому, чтобы женить Брюханова на буфетчице особого сектора ЦК ВКП(б) А. Виноградовой.
Это было сделано с целью, чтобы через Брюханова, в случае необходимости, отравить пищу Сталину, подаваемую А. Виноградовой. Однако об этой цели я Брюханову не говорил, считая, что скажу это, когда придет время, тем более, что отравление пищи Сталина я мог произвести и лично сам, без других участников – свидетелей этого.
После назначения Брюханова комендантом здания Рабоче-Крестьянского правительства я дал указание ему всячески изучать своих людей, всемерно приближать их к себе под углом зрения, кого из них можно будет впоследствии завербовать в заговор, предупредив его, однако, чтобы он ни в коем случае сам вербовкой не занимался.
С Брюхановым я встречался часто, бывая в здании Рабоче-Крестьянского правительства. При этих встречах я спрашивал его, как идет у него выполнение моих указаний. Брюханов говорил, что людей своих он изучил, но от вербовки в заговор кого-либо из них он бы воздержался еще, так как пока у него к этому никаких оснований нет, настроение его людей вполне советское, устойчивое и все его порученцы в прошлом рабочие и члены ВКП(б) и, хотя мало развиты и грамотны, но вполне, на его взгляд, преданы Советской власти. Об участии Брюханова в заговоре я сразу же после вербовки его в военный заговор сказал С.И. Кондратьеву.
После отстранения меня от должности коменданта Кремля я говорил Брюханову, чтобы он полностью выполнял по заговору указания С.И. Кондратьева и имел бы связь только с ним, со
