В символическом плане закон сказал сильное слово — «иностранные агенты». Это в России — черная метка. С таким клеймом трудно повлиять на массовое сознание. Такие символические жесты в политике важны, даже если за ними не следует дело.
Закон направлен не на реальную оппозицию (ее пока не существует, хотя ростки проклевываются), а на элитарную фронду, которая слегка подкармливается на Западе — реальной оппозиции никто там денег не даст. Большого вреда этой «фронде сытых» буква закона не нанесет, но окрик суровый, неявная угроза в нем есть. Придется нашим «оранжевым» из буйных слегка посуетиться. Например, преобразоваться в ООО и продавать на мировой рынок рога и копыта. Назвать иностранными агентами все коммерческие организации — это было бы слишком.
На практике закон трудно выполним. Вот, «Сколково» заплатил за лекции Ильи Пономарева огромные деньги, которые, видимо, и пошли на политическую деятельность. А поскольку «Сколково» получает еще более огромные деньги из-за границы — то надо ли считать этот инновационный центр «агентом» или нет? Занимается ли он политической деятельностью, финансируя Илью?
Но главное — большие деньги на подрывную антигосударственную деятельность пока что выделяются у нас прямо из госбюджета.
Гранты от какого-нибудь фонда Макартура — на карманные расходы активистам не хватит. Фильмы «Штрафбат» или «Сволочи» — наглядные примеры.
Менее очевидное, но намного более важное средство воздействия на общественное сознание (а это и есть политическое действие) — реклама, формирующая ложную картину мира и массовые потребности. И таких «подрывных» факторов еще множество, но Госдума, включая «оппозицию», их не замечает.
Теперь о жалобах тех деятелей, которые чувствуют себя ущемленными законом. Они настолько неискренни, что удивляют. Чаще всего звучит такой мотив: «Мы же не занимаемся политической деятельностью! Мы только проводим опросы в разных местах России. Мы только запечатлеваем на кинокамеру истинную реальность нашей Родины» и т. п. Не уважают они своих читателей, считают их такими же доверчивыми, как в годы перестройки.
Сейчас в России каждый кусочек пространства и времени насыщен политикой.
В каждом квартале и селе можно так провести «социологический» опрос, что из него будет следовать вывод: «Долой власть плутократов!» Эти опросы — средство формировать мнение, а не узнавать его. Это банальная истина. Их и к социологии не причисляют. А уж о том, как снимают на кинокамеру «нашу реальность», эти имиджмейкеры, мы, опять же, насмотрелись в перестройку.
Что поразительно — тогда они создавали для иностранного телевидения за гранты отвращающий образ СССР, при Ельцине стали гнать на Запад отвратительные клипы уже о «демократической России», иногда прямо из банд боевиков, а теперь опять стараются разделить и стравить еле-еле собранное государство.
Казалось, что государство это терпит потому, что все эти «ужасы и разоблачения» отвлекают общество от главных процессов и факторов, которые нас затягивают в болото.
С точки зрения политиков-временщиков, эта служба манипуляторов была неприятна, но полезна. Но во всем нужна мера. Перебрали…
Восстановительная программа стала очевидной необходимостью почти для всех слоев общества, и профессиональным злопыхателям велели умерить пыл. Если это подействует, у нас останется чуть больше времени и сил заняться главными проблемами.
ДЕМОГРАФИЯ, ОПТИМИЗМ И КОСМИЧЕСКОЕ ЧУВСТВО
4.02.2014
За исключением небольшого числа идеологизированных специалистов, пропагандирующих «рыночную» реформу, обществоведы сходятся в том, что Россия втянулась в демографическую катастрофу. Достаточно взглянуть на данные о рождаемости, смертности и естественном приросте населения, которые мы публикуем59 в «Белой книге России». Демографическая картина в стране оказалась хуже, чем самые катастрофические прогнозы специалистов. При этом объяснять спад рождаемости тем, что Россия якобы находится в демографическом тренде западных развитых стран, ошибочно. Как ошибочно и объяснять эту катастрофу исключительно обнищанием населения в ходе реформ.
В 1993 г. в издательстве «Наука» вышла книга «Население Советского Союза. 1922-1991». Написана она была в конце 1991-го. Это максимально полное изложение динамики демографических процессов в нашей стране, хотя и с сильным антисоветским идеологическим флером — время было такое.
Для нас здесь важна гл. 11 — «Взгляд в будущее». В главе даны три варианта прогноза на 2000 г. — «оптимистический», «пессимистический» и «демографическая катастрофа». Последний вариант считался маловероятным. Более того, оптимистическим был и прогноз ООН для СССР. В докладе World Population Prospects. 1988 (N.Y., 1989, р. 555) продолжительность жизни в 2005-2009 гг. должна была составлять у нас 70,4 года для мужчин и 78,2 года — для женщин.
Что авторы обозначили термином «катастрофа»? Снижение ожидаемой продолжительности жизни мужчин-горожан в 1995 г. до 63,1 года (с 65,4 года в 1988-м). А что же произошло в результате реформы? Уже в 1994 г. этот показатель упал до 57,9 лет! На 4,2 года жизни ниже того, что считалось катастрофой.
Всего прошло два с половиной года после написания книги — но такая катастрофа даже в воображении не могла привидеться ученым-демографам. Так что катастрофа — научное и подтвержденное опытом определение нашего состояния.
Это же ощущение катастрофы разлито и в широких слоях общества — среди людей, далеких от точного знания, которые судят просто по числу детских колясок на улицах и в скверах и по числу беременных женщин в метро и автобусе. В упомянутой книге демографы в прогнозе «демографическая катастрофа» считали катастрофой снижение рождаемости в городе с 15,4 (на 1 тыс. населения) в 1988 г. до 10,8 — в 1995 г. На деле же рождаемость упала до 8,6! (Рис. 1).
Рис. 1. Рождаемость на 1000 жителей в РСФСР и РФ
Поскольку в мышлении нашей интеллигенции силен евроцентризм и считается, что Россия после 1991 г. наконец-то пошла «правильной дорогой» вслед за Западом, естественно, возник интерес к тому, что происходит с рождаемостью на Западе. Этот интерес подогревается и рядом российских и западных демографов, которые как раз и отвергают тезис о демографической катастрофе в России на основании того, что и на Западе наблюдается спад рождаемости. Мол, верным путем идете, господа-товарищи! Низкая рождаемость — признак богатства, и этот признак Россия в ходе реформы уже приобрела. Ну, само богатство слегка задерживается, но объективные законы общественного развития ему не обмануть — придет как миленькое.
Просто отбросить эти утверждения как пропаганду идеологов-«реформаторов» невозможно. Нам действительно необходимо осмыслить опыт Запада, ибо в нынешнем реформировании России у Запада заимствовано очень многое, причем гораздо более фундаментальное, нежели «богатство».
Ложным в этой пропаганде является необоснованное придание «богатству» статуса причины сокращения рождаемости. Да, корреляция может быть, а причинно-следственной связи нет. Правильнее рассуждать так: в ходе реформы мы, очевидно, не переняли у Запада его умения «быть богатыми», но переняли нечто такое, что на Западе привело к падению рождаемости.
Вот это «нечто» и надо искать. Ведь вдвойне обидно будет нам в поисках этого западного умения вымереть, богатством даже не насладившись, — просто оттого, что глотнули из западного котла какой-то дряни, не разобравшись.
Это — общее предположение, и в этом смысле наша катастрофа может иметь общие с Западом причины. Если же говорить о конкретном историческом моменте, о реформе в России, то, конечно, надо отвергнуть успокаивающие заверения демографов-«рыночников». То, что происходит в России, по своему типу никак не напоминает процесс, происходящий на Западе. Уже по форме кривой, отражающей эти процессы, видно, что мы переживаем именно катастрофу — резкий разрыв непрерывности; перелом демографической ситуации в течение одного года — явление уникальное в истории.
Авторы упомянутой книги пишут: «Можно с уверенностью сказать, что дальнейшее углубление социально-политического и экономического кризиса, падение жизненного уровня населения, дезинтеграция страны, утрата опоры на социальные структуры, воцарение незащищенности индивидуума в наступающем социально-политическом и экономическом хаосе, утрата надежд на нормализацию ситуации повлекут за собой демографическую катастрофу… Грозные признаки такой катастрофы уже различимы в демографической динамике последних двух лет… Несомненно, динамика рождаемости за последние 2,5 года есть реакция на социально-экономический кризис… Прошлое пока не дает нам аналогичных примеров. Еще ни одна страна, ни одно общество, в котором деторождение хорошо регулируется на уровне семьи, не переживало в мирное время такого кризиса» (с. 109-110).
